Перед глазами всплыло воспоминание из лечебницы. «Цветки темного смертника почти не имеют вкуса…» — будто наяву прозвучали слова Алендера. А запах? Какой у них запах? Может, поэтому так пахнет благовониями? Настолько сильно, что кружилась голова.
— Что, если… — Я посмотрела на булочки, оставшиеся на подносе.
— Обсудим позже, — прошептал Дарлинг. Его лицо выглядело крайне серьезно, а на переносице пролегла тонкая морщина.
— Надеюсь, ты их не ел?
— Если бы я их ел, ты бы об этом догадалась.
И то верно… Уж одурманенного Дарлинга я бы из виду не упустила.
— Не волнуйся, любимая. — Макс неожиданно потянулся вперед и поцеловал меня в лоб. Но этот жест совсем не растрогал меня, лишь по коже прошла легкая волна мурашек, волною тепла добравшаяся до сердца.
Неожиданно перед нами возник Анисим Фолсиш, и я поняла, для чьих глаз предназначался предыдущий жест.
***
Макс
Возможно, нам с Кларой следовало немедленно покинуть дом. Но нас ведь не пытались схватить, лишь присматривались — их явно беспокоило, что предложенное угощение осталось нетронутым. Несомненно, со стороны мы казались подозрительными.
— Вам стало лучше? — Анисим обратился к Кларе. Мужчина держал руки за спиной и в этот раз появился один, без супруги.
— Да, гораздо.
— Не заблудились?
— Нет, вы хорошо объяснили путь.
— У нас есть лекарства в доме. Если вы…
— Нет-нет, спасибо. Мне уже и правда гораздо лучше, — заверила его Раженская.
— Вы очень быстро поправились, — заметил мужчина. Повисла краткая тишина — напряженная, мрачная, настороженная. Но потом Фолсиш улыбнулся и многозначительно добавил: — Но я очень этому рад.
Мы покинули организацию спустя полчаса. Закатное солнце обагрило небо, но несмотря на это следы неожиданно теплого осеннего дня еще оставались на улице: подсохшая брусчатка, аромат сухих листьев и прекрасное настроение, царившее на улицах столицы.
— Чувствую себя так, будто влезла к пегасам во время кормежки, — стоило отойти на несколько метров от здания, прошептала Клара. — Они смотрят на тебя, не едят, а если вовремя не убраться, начинают ржать и кусаться. И до последнего лучше не доводить.
— Я знаю, как едят пегасы, — заметил я, взглянув на Раженскую. Она выглядела мрачно-веселой и часто поправляла рукава блузы, что задирались под тканью плаща, используя это как повод мельком оглянуться назад.
— Это хорошо, что знаешь, Дарлинг, — хмыкнула она. — Потому что мы те тупицы, что ворвались в чужой хлев.
Я посмотрел на нее, вопросительно изогнув бровь. Что же такого она узнала? Я задал вопрос вслух, но Клара молчала. Она уже не скрываясь обернулась и глянула на дом.
— За нами наблюдают? — Я тоже остановился, но не оглядывался.
Мимо нас проходили последователи сообщества. Но угрозу они не представляли, витая в облаках. Несмотря на провальное внедрение в ряды организации, нас с Кларой все равно пригласили на следующее собрание. Пойдем ли? Без понятия, надо хорошо подумать. Но жрать всякую дрянь мы точно не собирались.
— Не знаю. Наверное, — крутанувшись на каблуке и подняв выше ворот плаща, прошептала Клара. — Там стоял человек. Но когда я обернулась, он задернул штору.
— Ты слишком волнуешься.
— У меня есть повод.
— Ну тогда пойдем куда-нибудь, все расскажешь, чтобы у меня он тоже появился.
Мы вновь пошли выше по улице. Шагали неспешно, словно вышли на праздную прогулку. Молчали, ведь слов не требовалось, наслаждались свежим воздухом, ведь теперь и Клара по-своему поняла, как важна потребность свободно дышать. Свободно дышать, решать за себя и жить… В отличие от многих людей, первого мне пришлось добиваться собственными силами.
— Дарлинг?.. — позвала она, не смотря на меня. Ладони напарницы покоились в карманах плаща, плечи были напряжены, а лицо — глубоко задумчиво.
— Да, Раженская?
— Я уже думала об этом, но мне кажется очень ироничным, что, пусть мы, мягко сказать, не ладили в академии, в итоге стали напарниками. И теперь… — Она на мгновение замолчала, шумно выдохнув. — Нет никого, кому я доверяла бы больше, чем тебе, и я не могу представить на твоем месте кого-то другого.
Я понимал, о чем она, и думал точно так же. И самое удивительное — чем больше мы с Раженской общались и проводили время вместе, тем реже она меня раздражала, а желание изводить пропадало напрочь.
Взгляд упал на запястье. Браслет нагрелся, будто заявляя о своем присутствии, о котором порою я и в самом деле забывал. Просто, чем чаще я думал об артефакте, тем больше гнева он у меня вызывал. Давление, принуждение и, возможно, обман — вот вся суть его силы.
возможно, обман — вот вся суть его силы.
— Да, Клара. Я думаю точно так же. — Подавив секундную ярость, ответил я, но голос все равно звенел подобно натянутой струне.
***
Комната тонула в огнях: магические кристаллы на потолке и толстые свечи на столе, тумбе и шкафу. Бронзовые подсвечники, покрытые дорожками воска, похожими на слезы, отливали золотом. Вся деревянная мебель была покрыта коричнево-красным лаком, а на бордовом ковре на полу извивались кофейного цвета узоры. Дверь была заперта изнутри обычным ключом, торчащим из замочной скважины.
— Мы вот так просто отпустим их? — спросил мужчина, в маске, открывающей взору лишь губы и подбородок.
Джозеф медленно покачал головой. Стоя у занавешенного окна, он мысленно выносил очередной приговор. Ладонь потянулась к рукаву, нащупывая вшитое в подкладку лезвие. Послышался тихий треск ткани, металл оказался в его руках, и в этот же миг губы мага сложились в мрачную кривую улыбку, а в глазах вспыхнул азарт.
— Не-ет, — нараспев протянул он, покачивая лезвием. — Надо их поприветствовать… И попрощаться. Поручим это братьям.
— Шейнам? — осведомился человек в маске. Вырезы для глаз были обведены красной краской, из-за которой все внимание сразу сосредотачивалось на ярко-зеленых радужках.
— Да. Позволим им загладить ошибку. Надеюсь, убивают они лучше, чем прячут тела, — холодно подтвердил Джозеф.
— Может, стоит отправить кого-нибудь посильнее?
— Нет, — резко отверг предложение маг, наблюдая за игрой света на поверхности лезвия. — Это будет обоюдной проверкой. Пригляди за Шейнами. Не справятся — убей. И следователя тоже, если он выживет. Девчонку, если братья не справятся, не трогай. Приведи ко мне.
Повисла краткая тишина.
— Для чего она тебе?
— Считай это прихотью. — Чуть помедлив, он негромко добавил: — Что-то в ней есть. Если выживет, будет над чем поработать. Сломать и создать что-то новое — разве это не интересно?
