— Какая ты жестокая, Раженская, — отозвался он, утыкаясь носом в мою шею и шумно втягивая воздух.
Так интимно… Словно признание. Только вот в чем? В том, что я ему ближе, чем остальные? Страсть страстью, но именно нежность — истинный показатель чувств.
— Какая есть. — Было тяжело держать дистанцию, но я намеренно создала этот барьер. И была полна решимости держать оборону до последнего. — Ты знаешь, какая я.
Он шумно выдохнул. Послышался смешок.
— Вот именно, я знаю. — Кожа под его пальцами будто плавилась, я сходила с ума от жара, и даже ткань блузы не помогала. И это тот Дарлинг, которого я десять лет держала в списке врагов? — Знаю, когда ты лжешь. Знаю, когда притворяешься. Ты все еще готова повторить за мной?
Я с усилием сглотнула. Тяжело было поверить в реальность происходящего. И мне даже не хотелось стукнуть Макса головой о стол.
— Да, — упрямо подтвердила я, отправляя сказанные им слова на задворки сознания. На выдохе добавила: — Готова. Говори.
Дыхание Дарлинга прочертило теплую дорожку от шеи к уху. Я до сих пор поражалась тому, как справлялась со всем этим. Макс искушал меня, прекрасно зная, что говорить и как действовать.
— Повторяй за мной, — прошептал он, и я честно приготовилась повторить. — Я самая ужасная лгунья.
Но вот сделать обещанного я не смогла. Замолчала, тяжело дыша. В груди вспыхнула злость: то ли на себя, то ли на ситуацию в целом и то, что позволяю Дарлингу забивать мои мысли ненужной ерундой в столь опасное время.
Найдя в себе силы, я скинула чужие руки, поднялась и отошла, все время чувствуя на себе пристальный взгляд Макса. Застыла у куска ткани, огораживавшей наш столик.
— Оплатишь? — Продолжать разговор в прежнем русле я была не намерена, поэтому хотела как можно скорее уйти.
— Естественно, Клара.
— Чуть позже отдам.
— Не надо.
Обернувшись на Дарлинга, я надеялась увидеть на его губах улыбку, чтобы лишний раз убедиться в его несерьезности, в том, что для него это всего лишь очередная игра… Но моим чаяниям было не суждено сбыться
— Я отправлю весточку Дуайту Лину, у меня есть с ним связь. Он занятой человек, дома его не найти, а в штаб нам дорога заказана. А ты, если ничего не изменилось, сходишь к Кремберу.
— Будь по-твоему, — легко согласился напарник, и я была ему благодарна. Уже представляла, как доберусь до своей постели, — судя по всему, мой воспаленный мозг уже не мог нормально мыслить из-за недосыпа.
— Пока.
— До свидания, Клара, — послышалось в ответ, и я, раздвинув руками шторы, вышла в зал ресторана, который из-за вот таких столиков, как наш, превратился в сплошные коридоры с ткаными стенами.
***
Макс
День и в правду вышел тяжелым. Дело приняло серьезный оборот, и стало ясно, в каком положении мы находились с самого начала.
Если честно, действия организации вызывали у меня некоторые вопросы. Не легче было позаботиться о нас с Кларой, когда мы о них не подозревали? Но, с другой стороны, убийство только что назначенных на задание следователей — подозрительно. Даже тупой бы догадался про слив информации и предателя.
Интересно, с их осведомленностью, они в курсе, кем является моя сестра? Обычно это производит впечатление. Люди неожиданно проникаются уважением и трепетом. Правда, не все, исключения тоже случались.
Положение сестры неожиданно стало более весомым, чем положение отца. Уверен, он был в ярости. Хотел бы я видеть его лицо в тот момент. Нечасто безмерное самолюбие отца так задевают.
Но все же ситуация пока сложилась двоякой: императорская власть за последние полвека ослабла, львиную долю обязанностей исполнял совет, и вовсе неудивительно, что это сыграло свою роль. Старики всеми силами держались за насиженные места, и во дворце теперь шла тихая война — отсылали неугодных и привлекали на свою сторону нужных людей, способных принести пользу.
Лишние проблемы правителям сейчас были ни к чему. Если возможно разобраться с заданием и предателем в штабе самостоятельно, то мы просто обязаны это сделать. Это наша работа. Да и я давно привык полагаться лишь на себя.
Повторная встреча с Фредериком прошла быстрее, чем наш утренний визит. Крембер изменился со времен академии — больше пил, больше предавался разврату… Последнего я не понимал — то, что Раженская когда-то называла высокомерием, не давало мне связываться со шлюхами.
— Держи. — Фредерик протянул мне свернутый пергамент.
— Благодарю. — Взяв свиток, я развернул его, проверяя карту. Увы, по-настоящему убедиться в ее достоверности можно лишь на практике.
На пергаменте был начерчен полный план города, только улицы и дома изображались водянистыми серыми полосами, тогда как подземелья проступали на карте красными, оранжевыми, синими и бежевыми линиями. Последних оказалось меньше всего.
— Смотрю, нейтральных территорий стало меньше, — заметил я, неотрывно изучая карту.
Синие чернила — владения империи, и в основном они находились под дворцом и первым кольцом города. Там же содержали в темнице преступников, знающих слишком много. Бывших имперских служащих или людей, добившихся особых успехов в своем деле, но перешагнувших черту. Остальных нарушителей закона увозили в горы, в тюремную крепость на севере, подальше от столицы.
Оранжевые зоны почти так же безопасными, как бежевые. Ими пользовались, чтобы доставлять контрабандный товар, и именно этой части карты стоило верить меньше всего. То ли ее постоянно искажали, то ли туннели сами меняли положение. Осторожные торговцы не поскупились на магов, защитивших их владения.
И, наконец, красный участок. Вся окраина города — пятое кольцо и половина четвертого — была испещрена алым, и лишь редкие островки у главных дорог, ведущих из столицы, попадались оранжевыми. Туда было лучше не соваться. Бандиты настолько ревностно относились к своим территориям, что даже клеймили друг друга, оставляя знак, свидетельствующий о том, что им разрешен вход под землю.
Ходили предположения, что, если в тоннелях начнется война, вся столица обрушится вниз. Именно поэтому с ними до сих не разобрались, ведь крыс тяжело вытравить из своих нор, а в момент опасности они способны на что угодно.
— Еще бы. Оставляют лишь обходные туннели, и то всего несколько штук. Ну еще и ход у первого кольца свободен — никто не хочет соседствовать с орденами, — отозвался Фредерик, с независимым видом смахивая невидимые пылинки с плеча. Вечером его день только начинался, поэтому старый приятель был при параде. Орденами же называли имперскую стражу за их металлические нашивки на груди. — Слушай, а почему ты был с Раженской? Нечестную партию разыграл, Макс.
— Это ты о чем? — оторвавшись от карты, поднял я тяжелый взгляд, хотя уже догадывался, какой ответ прозвучит.
