Под ногами затрещал лед, расходившийся от цепи большим белым пятном, захватывая новую территорию.
«Она не мертва… Ее так просто не убить», — промелькнула спасительная мысль в голове, но она не могла успокоить всколыхнувшийся гнев. И даже красная нить, неизменно тянувшаяся сквозь дома, ничуть не успокоила. Артефакт действовал непредсказуемо и мог вести как к уже мертвому телу, так и к кому-то другому.
Дыхание перехватило, на мгновение я просто разучился дышать. Жар от самого сердца выжигающей сосуды волной хлынул в тело и, достигнув головы, превратился в ледяные узоры вроде тех, что расползались под ногами. Меня почти не стало. Я почти исчез.
Незнакомец приблизился на шаг. На его губах играла улыбка, а тело плотным коконом окутывала аура магии. Сейчас я видел то, что в обычном состоянии мне недоступно. И не осталось ни страха, ни жалости, ни сожалений, лишь жестокость и безразличие.
Мужчина сделал еще шаг, а я поднял руку с раскрытой ладонью. Улыбка слетела с лица стрелка, стоило ему осознать грядущее. В глазах противника отразились страх и паника — он понял, кто здесь загнанный зверь, а кто охотник. Взгляд его метнулся к луку, оставленному на земле.
Но в этот момент я рассек воздух рукой. Не требовалось ни заклинаний, ни хитрых плетений, осталась лишь чистая первородная сила, что прижала незнакомца к брусчатке. Из-под маски потекла кровь, а грязный переулок огласили сдавленный хрип и противный звук ломаемых костей.
***
Клара
Первый сон расплывается чернильными кляксами, и на мгновение я будто замираю в подвешенном состоянии, а потом проваливаюсь вновь.
Но в этот раз падение ощущается совсем иначе, словно погружение в лазурное озеро с теплой водой, ласково обволакивающей тело.
Наш курс гуляет в таверне, и, кажется, это уже последний год. До выпуска осталось совсем немного. Вокруг шум, многие уже напились. Мы с одногруппниками заняли большую часть заведения. Редкие посетители, забредшие сюда этим вечером, надолго не задерживаются, спеша допить свой стакан крепкого спиртного и уйти.
Я задумчиво тарабаню пальцами по столу. Как обычно, я совсем не пьяна — легкая дымка, опутывающая сознание, давно прошла. Это моя особенность, которая привела магистра зельеваренья в восторг. Мужчина считает, что некоторые виды зелий могут не иметь надо мной эффекта. Он даже предлагал мне яд, чтобы проверить теорию. Но, несмотря на наличие противоядия, я все равно отказалась. Не люблю пустой риск. К тому же лекарственные настойки все же на меня действуют, пусть и не столь эффективно.
Дарлинг пьян. Он смеется и совсем не замечает взоры двух девушек, что пристально за ним наблюдают. Они младше нас, явно с другого курса, и я не совсем понимаю, как они тут оказались. Зато знаю, что они собираются сделать… Совершено случайно подслушала их разговор в уборной.
Одна из них заготовила зелье привязанности. По моим скромным познаниям, это весьма сложное варево, что изначально делается лишь для одного человека, подкрепляется его мысленными образами и заклятиями, произносимыми во время готовки. Точные сроки приготовления всегда разные, но колеблются между двумя-тремя неделями.
Поначалу, услышав о плане девиц, я лишь позлорадствовала, решив: это же Дарлинг, пусть сам разбирается! Но теперь мне неспокойно, и я борюсь с самой с собой. С одной стороны, он недостоин моей помощи, а с другой… Я просто не могу ему не помочь.
Ненавижу сомнения. Уже полчаса я сижу на одном месте и не скрываясь слежу за Максом. Временами он смеется, в иные минуты кажется — вот-вот заснет. Практически все настолько пьяны, что обратят на меня внимание, только если я встану перед ними и помашу ручкой.
Но именно когда Дарлинг пьян, его лицо не омрачает маска серьезности, и он кажется беззаботным.
«Что мне делать? — в который раз задаю себе вопрос и сама же отвечаю: — Ничего».
Но покоя мне это почему-то не дает.
Я тянусь к стакану, наполненному чем-то горячительным. Пусть алкоголь не действует на меня должным образом, но все же на несколько минут способен меня расслабить и заставить забыться.
«Это то, что мне сейчас нужно», — думаю я, кривясь от горечи и со стуком ставя стакан обратно.
И на какое-то время я и правда обо всем забываю и разговариваю с пьяной Марго, что решила поделиться со мной женской мудростью и шутливо обвиняет меня в излишней самодостаточности характера.
— Ты должна быть податливее. Мягче. Глупее. Вот тогда у тебя появится мужик, — заявляет она, пьяно тыча указательным пальцем в мое плечо. А я не воспринимаю ее слова всерьез. Мы слишком разные, и я никогда не мыслила такими категориями. Но несмотря на это, сокурсница импонирует мне своей прямотой.
— Давай не будем об этом. Не думаю, что мне подойдет кто-то, кто будет считать меня глупой, — отвечаю ей и краем глаза замечаю девушку из уборной. Она уже болтает о чем-то с Дарлингом. Макс не выглядит слишком увлеченным, но и не прогоняет ее. Просто терпит. Может, с виду и не скажешь, но этот парень достаточно привередлив, чтобы не спать с кем попало.
Девушка передает ему бокал со стола, и Дарлинг принимает его.
Я наблюдаю за ними, а комната кружится все сильнее, и мне даже становится весело.
— Подожди. Я на секундочку, — говорю Марго и поднимаюсь на ноги.
Совершенно не помню, как дохожу до места, где сидит Макс, и оказываюсь за его спиной, а потом резко вырываю бокал из руки парня. Я успеваю вовремя.
Он возмущенно оборачивается. Его пьяный взор фокусируется на мне. Девушка рядом с ним выглядит испуганной.
— Нечего пить всякую дрянь, — бормочу я.
— Ра-а-аженская, Раженская… — Он будто напевает мою фамилию и полностью разворачивается ко мне, мимоходом чуть не падая с покачнувшегося стула. — С каких пор ты воруешь чужую выпивку? И почему ты следишь за мной?
Он все-таки заметил мое внимание. Неожиданно.
Я продолжаю смотреть на него, и кажется уже, что он совсем не пьян, в отличие от меня. Правда, сознание постепенно проясняется. Еще немного, и я буду трезва как стеклышко.
Молчу, разрываясь от противоречивых желаний. Хочется, чтобы он остался передо мной в долгу, но в то же время нельзя допустить, чтобы он думал, будто я о нем беспокоюсь. Ведь это совсем не так.
— Лучше выбирай друзей, Дарлинг, — советую ему, бросая косой взгляд на девицу рядом. Она съеживается и опускает глаза, в которым читается паника.
Я хочу уйти, но Макс хватает меня за свободную ладонь.
— Что? — спрашиваю, коря себя за то, что останавливаюсь и нахожу терпение разговаривать с ним. Раньше у меня все внутри переворачивалось от его прикосновений, любых, даже когда мы дрались на спарринге. И это немало отвлекало, но я давно научилась игнорировать странные ощущения.
— Может выпьешь? — кивает он на бокал в моей руке. — Раз уж забрала у меня. Зачем пропадать добру?
