— Ты же сказал, что она уже в порядке. — Дарлинг говорил тяжело и холодно, но его голос что-то задел внутри меня. Он был синонимом безопасности, спокойствия и доказательством того, что я до сих пор жива.
— Это заключительный осмотр, и я не могу работать, когда ты стоишь у меня над душой. — Ответ прозвучал немного нервно. — Выйди, пожалуйста, за дверь.
Вчерашние события не потрясли меня. Я не впервые получала ранения, хотя этот раз отличался от прошлого. Пусть без боли и крови, но я сомневалась, что выберусь живой. Дурман, попавший в мое тело, а судя по ощущениям, это был именно он, наверняка уже вывели. Если это действительно так, то я в порядке. Лишь мысль о том, что я убила человека, не давала покоя.
Но судьбе, похоже, не понравилось, что я отделалась лишь острыми впечатлениями. Иначе как можно объяснить тот факт, что вторым говорившим был Дуглас Рокс? Если, конечно, я до сих пор не мучаюсь галлюцинациями.
Мои ладони вспотели — кровь усиленно побежала по венам. Но я все так же притворялась спящей, умудряясь ничем себя не выдать. Однако Дуглас — лекарь, и этим все сказано.
— Она без сознания, поэтому я останусь. Работай, — безапелляционно отрезал Дарлинг.
Тон Макса не выдавал его эмоций, но я-то знала, что обычно он разговаривает так, когда чувства, наоборот, переполняют его. Гнев, ярость, отвращение, горечь, волнение — он мог испытывать любое из их. Наверное, будь его воля, он бы счастье и радость тоже спрятал за стеной непринужденности и холода, только их никакой маской не скроешь — глаза выдадут.
Я же лежала и могла поклясться, что мое лицо неминуемо краснеет. Становилось жарко, а значит, я уже походила на помидор.
Чтобы отвлечься, я сосредоточилась на анализе обстановки. Мы определенно находились в лечебнице…
— Я — лекарь! И здесь я главный, — возмущался Дуглас, но по сравнению с Дарлингом его баритон был слишком мягким, поэтому не производил должного эффекта. Хотя я даже не представляю, каким тоном надо говорить, чтобы переплюнуть Макса. Когда надо, напарник умел убеждать и принуждать, не пользуясь грубой силой. — И по твоей милости она уже проснулась.
Черт, так и знала! Пустое дело притворяться спящей при целителе.
— Клара? — Макс взял меня за руку, а по телу прошел разряд. Я вздрогнула и открыла глаза, встречаясь взглядом с обоими мужчинами. — Раженская, — позвал напарник, заставляя смотреть лишь на себя.
Его губы были сжаты в тонкую линию, а глаза, в которых на мгновение промелькнуло беспокойство, — сощурены. Он гипнотизировал меня несколько секунд, будто убеждаясь, что я в порядке. Потом резко выпрямился и с мрачным выражением лица бросил:
— Заканчивай осмотр. Я правда выйду, а то, наверное, помешаю вам двоим. — Последние слова он выделил особой интонацией. И, больше даже не взглянув на меня, вышел в коридор.
Мы с Роксом, стоявшим у моей кровати в белом халате, остались наедине, а я смотрела на закрытую дверь. Что это сейчас было? «Вам двоим»?..
Макс всегда резко реагировал на упоминания о целителе, пусть и сам заговаривал о нем, ведь я предпочитала молчать. И раньше я не обращала внимания на его выпады. Казалось, если я начну разбираться в причинах тех или иных действий Дарлинга, мой мозг просто не выдержит и сломается. А теперь… Неужели он ревнует?
Я нахмурилась. Эта мысль внесла смуту в мое сознание.
Посмотрев на свои ладони, я прислушалась к отголоскам воспоминаний. Когда Макс пришел ко мне ночью и его черная фигура рассеяла ядовитый свет дурмана, я испытала такое облегчение, какого раньше и представить не могла. Даже тьма иногда несет спасение.
— Клара… — Дуглас привлек к себе внимание. Удивительно, но я совсем забыла о нем.
Лекарь выглядел еще привлекательнее, чем в студенческие годы. Его белые блестящие волосы были собраны в хвост, придавая ему шарма. Но неожиданно красота бывшего сокурсника показалась мне слишком выхоленной, не мужской.
— Что со мной случилось? — Сейчас было не время для расшаркиваний и приветствий. Хотя я бы соврала, если бы сказала, что присутствие Дугласа меня не взволновало. Чтобы отвлечься от его красивого лица, я обвела взглядом выдержанную в бежевых тонах палату.
Она была идеальным примером аскетизма: кроме кровати, тумбочки и окна, здесь больше ничего не имелось. Даже окно с широким подоконником, на котором лежала стопка вещей, — похоже, Дарлинг позаботился и об этом — оказалось лишено занавесок.
— Помимо глубокой раны на плече и ушиба копчика? — поинтересовался лекарь, одарив меня теплой лучистой улыбкой.
— Ну, если по-честному, то перечисленное я вообще не считаю. — Я приподнялась, забираясь повыше на подушку, и лишь теперь заметила, что на мне больничная рубашка. — И надеюсь, меня переодевал кто-то из твоих помощниц.
Дуглас вновь улыбнулся, и у его рук возникло слабое светло-белое сияние.
— Сейчас я продолжу осмотр, так что не пугайся, если будет немного жечь или покалывать.
— Хорошо, — легко согласилась я.
Я чувствовала себя здоровой, и от этого становилось странно. Моим последним воспоминанием было то, как я сидела в коридоре на полу, и голос Дарлинга, а потом я просто провалилась в пучину ярких красок и растворилась в желании.
Самое пугающее, что какая-то часть сознания вновь желала ощутить влияние отравы. Лишь от одной мысли тело бросило в легкий жар. Значит, дурман вызывает привыкание… Но одного приема явно недостаточно. Правда, такое невероятное совпадение, как Дуглас Рокс в моей палате, все же навевало сомнения. Вдруг все вокруг галлюцинации?
Я внимательно посмотрела на лекаря. Так они с Энн все же вместе?
Белое магическое сияние усилилось, проникая сквозь одеяло, и кожу вновь закололо.
— Тебе очень повезло, Клара, — поделился блондин, с сосредоточенным видом вглядываясь в сияние, обволакивавшее мое тело. — Если бы не твоя врожденная устойчивость к вредным веществам, ты бы вряд ли выжила. Думаю, расчет был именно на это.
— Врожденная устойчивость? — сухо переспросил я.
— Да, очень редкий дар. Ты же не думала, что это обычная невосприимчивость к алкоголю? — Его ладони медленно поплыли выше, теперь сияние сосредоточилось в районе моего живота.
— Хм. Мой отец такой же, и если честно, я настолько привыкла к своей особенности, что не считала ее чем-то важным, — призналась я, ведь и правда жила с этим всю жизнь. Конечно, в определенный момент я даже гордилась своей устойчивостью, но никогда не думала, что она спасет мне жизнь.
Белое сияние поднялось выше, к груди. Я нервно поежилась и, чтобы разрядить атмосферу, продолжила:
— Так что это был за яд, дурман из темного смертника?
Брови Дугласа сошлись к переносице.
— Да, но не обычный дурман. Мы не смогли определить его точных свойств, несмотря на старания наших магов в лаборатории.
