— Пока не решил.
— Ты врешь, — неуверенно протянула я.
— Возможно, — согласился Джозеф и бесстрастно добавил: — Но продолжай нервничать и гадать.
«Как бы то ни было, я все равно оставлю тебе подарок на прощание», — мрачно подумала я.
Интересно, как много людей знало, что у этого человека кусок магического металла вместо руки? Ведь это слабость. Металл пластичен и с готовностью принимает практически любую магию. Но, видимо, выбора у Джозефа не оставалось.
Мы вышли из коридора к кораблям, чьи днища блестели амулетами, усеивавшими поверхность дерева, — именно благодаря ним судна сейчас бесшумно зависли в воздухе. Я любила летать. Но это едва ли не первый мой визит в Крылатую станцию, во время которого я хотела поскорее отсюда убраться.
— Позже видом полюбуешься. — Меня подтолкнули в спину.
Джозеф двинулся вперед, углубляясь в ряды кораблей, пока наконец не остановился у небольшого судна. Его амулеты сверкали, а паруса были расправлены, готовые вот-вот поднять летательное средство в воздух.
Бандит подошел к нему и несколько раз стукнул по дну кулаком. Отошел, глядя выжидательно.
Внезапно сверху показалась чье-то лицо, осторожно выглянув из-за палубы, а через несколько секунд вниз сбросили веревку с узлом на конце. Она несколько раз подпрыгнула в воздухе и повисла, раскачиваясь из стороны в сторону.
— Похоже, все готово к отбытию, — протянул Джозеф, медленно поворачиваясь ко мне. — Прошу на корабль?
Я попятилась, а мой взгляд остановился на его руке с металлом вместо кости. Если я поднимусь на судно, найти меня будет гораздо сложнее, даже несмотря на нить, указывающую путь.
Мир слишком огромный.
— Это приказ? — спросила я, но, поскольку тело не спешило подчиняться, с удивлением поняла, что нет.
— Предложение. На которое ты так и не дала ответ. Я многому могу тебя научить, — спокойно и деловито сказал Джозеф. — И поверь, я далеко не каждому даю такой шанс.
Вид мужчины не заставил меня сомневаться.
— Но почему я? — вместо жесткого отказа спросила у него.
И это было неправильно. Даже мысль о согласии должна быть мне противна. Ведь он убийца и преступник, именно таких я должна брать под стражу и садить в темницу.
— Я вижу перспективы, вот и все.
— Понятно, — тяжело произнесла я. — Что будет, если я откажусь?
Уголок губ Джозефа дернулся вверх, выдавая кривую усмешку.
— А ты как думаешь?
— Я не буду гадать. — Мне надоело, что этот человек наслаждался моим страхом и беспомощностью. Я собиралась лишить его этой возможности.
— Ладно, я захочу узнать настоящую причину отказа.
— Я следователь, этого недостаточно? Есть клятва, которую я приносила империи, и родители, которые просто не простят меня, если их дочь свернет на кривую дорожку. — По крайней мере так я должна была считать.
Джозеф покачал головой, скривившись, подошел ближе и чуть склонился. Его лицо ничего не выражало, но взгляд прожигал во мне дыру.
— Я хочу услышать правду, — протянул он и в следующее мгновение приказал: — Говори.
Мысли отодвинулись на задний план, чтобы уступить место одной-единственной причине, той, что и была главной. Как бы я ни хотела признавать этого, но именно она двигала мною и моими поступками уже на протяжении долгого времени.
Приказ есть приказ.
Схватив Джозефа за запястье, будто стараясь удержать, я глубоко вдохнула и сказала то, что так давно просилось наружу.
***
Макс
Никогда не думал, что почувствую себя ищейкой. И тем не менее я шел по следу, угадывая движение алой нити и сворачивая на нужную улицу, когда она исчезала в стенах домов. Пока основной отряд зачищал логово бандитов и брал их под стражу, я пустился на поиски напарницы.
Чтобы хоть как-то отвлечься от кровожадных мыслей, думал о будущем. Как же мне быть с ней? Раженская не даст посадить себя под замок, скорее отошлет на все четыре стороны. Но если так пойдет и дальше, то я поседею.
Луна выглянула на мгновение, чтобы вновь исчезнуть в густой пелене облаков. Каждый шаг сопровождался хрустом снега под ногами, что сливался в один долгий звук из-за спешки, изо рта ежесекундно вырывались облачка пара.
Я вывернул из-за угла, едва не снеся кого-то, и готов был идти дальше, когда меня окликнули.
— Макс? — Оторвавшись от алой линии, что резко контрастировала с покрытой белым покрывалом брусчаткой, я поднял взгляд. — Не поздновато ли вы шатаетесь?
Передо мной стояли Леон с пьяной Марго, висевшей на его плече, Энн с Дугласом — парочка выглядела неважно и хмуро — и еще несколько сокурсников.
— Мне надо идти, — дернул я головой, не собираясь впустую терять драгоценные секунды.
— Держи. Я пойду с… — Леон попытался передать Марго Шервуду, но та запротестовала, неведомо как протрезвев до такого состояния, что смогла устоять на ногах.
— Я тоже с вами. Что происходит? Сначала занятые такие, а потом разгуливаете по одиночке. Вон Клара недавно с каким-то мужиком проходила… — донеслось мне вслед, когда я уже отдалился от них.
— Каким мужиком? — резко остановился и обернулся я.
Марго икнула.
— Симпатичным. Даже очень, — ответила девушка, пожав плечами. — Харизматичная внешность.
С силой сжав челюсть, я молча развернулся и побежал. Раз Раженская была здесь недавно, то мне надо поспешить. Осталось чуть-чуть. Я словно растворялся в желании увидеть ее, защитить свое и забрать обратно. Клара все еще жива — большей награды представить невозможно.
Дома сменяли друг друга, морозный воздух забирался в легкие. Впереди замаячило здание Крылатой станции, что занимало огромное место в третьем кольце города.
Но зря я забыл свое правило надеяться на худшее. Судьба решила щелкнуть меня по носу, чтобы было неповадно. Запястье обожгло, и сквозь прожженные рукава кофты и рубашки показались камни души. Они раскалились как лава и сияли алым.
Боль отупляла и сводила с ума. Я рухнул на колени и сунул руку в свежевыпавший снег.
— Что это за штука? — Рядом возник Леон. В его голосе звучало беспокойство вперемешку с паникой. Похоже, он уже несколько минут следовал за мной.
Один из камней раскололся пополам, и прямо на моих глазах алая нить замигала, исчезая.
— Нет! Пожалуйста, нет!
Я никогда не умолял, мне всегда казалось это унизительным, просто неспособностью принять реальность. Но почему же теперь в моем голосе звучала ничем не прикрытая мольба? Все эмоции, что пытались возобладать надо мной этой ночью: гнев от бессилия, страх потери, тревога — выбрались на поверхность.