Когда человек спит, его магия, подобно стуку сердца и дыханию, замедляется. Именно по этой причине она упустила этого мужчину из виду.
Теперь ей предстояло выбрать другой путь — коридор за поворотом оказался длинным, и слишком рискованно надеяться на то, что охранник не проснется. Использовать же стихию они не решались, боясь оставить следы своего пребывания.
Стихийница представила общий план особняка, что старательно изучала несколько вечеров напролет, водя пальцем по строгим темным линиям, прочерченным на светло-бежевой бумаге, что пахла совсем не чернилами, а горьковатым кофе с примесью чего-то мятного. Лишь теперь она понимала, откуда взялся тот запах, — все здание и мебель внутри были пропитаны им.
Словно парфюм, что показывал статус.
Ее даже удивляло, что, несмотря на жизнь в подобном месте, где все кричало о богатстве и отдавало некой благородной стариной, будто ты попал в музей, Александр без предубеждения ходил по разным злачным и не совсем респектабельным местам.
Именно в подобном заведении с темными окнами, где в подвале играли на деньги и не всегда лишь на них (иногда на кон можно было поставить и услуги), Тара повстречалась с ним и остальными парнями. С Леей она познакомилась чуть позже. Поначалу огневица ревновала ее к Розенталю, хотя никаких причин для этого не имелось, а узнав секрет воздушницы, успокоилась. Некоторое время они даже неплохо общались, пока рыжеволосая не стала слишком много болтать за ее спиной, переиначивая любые когда-то сказанные слова.
Мягкий ковер гасил шаги незваных гостей, и они успели спуститься на нулевой этаж, на котором, по плану дома, особняк заканчивался. Тара пыталась прислушаться к тому, что находилось внизу, и ощущала лишь сосущую пустоту. Даже земля в Церенте испускала магические вибрации, которые при желании воздушница могла уловить, но то, что находилось под ее ногами, будто было мертвым. Без каких-либо колдовских частиц. Хотя существовал вариант, что неведомое ей покрытие стен подземелья просто не пропускало ее дар. Однако вероятнее всего, дело было и в том и в другом.
Она подала знак рукой, означающий «мы уже близко».
Указав на пальцах количество охранников, Тара отступила, позволяя мужчине заняться делом. Стоявших на посту огневиков предстояло усыпить, так чтобы они и не поняли, что это было влияние извне. Они стояли как раз по бокам двери в тайный подвал, поэтому с ними предстояло разобраться.
Девушка достала платок, пропитанный специальным зельем, и прижала ко рту. Рон же откупорил пузырек, который достал откуда-то из многочисленных карманов своего пальто. Из узкого горлышка повалил полупрозрачный дым, что, опускаясь по ладони, полностью терял свой молочный оттенок.
Теперь им надо было только подождать.
***
Ева
Я стояла, поправляя длинные рукава платья, что закрывали половину ладони, облепляя ее как вторая кожа. Мною овладел мандраж, а сердце стучало где-то в горле. Ведущий уже успел подскочить к нашей команде, предупредив о скором выходе.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Моя грудная клетка высоко поднималась, следуя за дыханием, и действительно становилось легче.
— Не нервничай.
— Я не нервничаю, — упрямо сказала я, вызвав улыбку Розенталя. Учитывая, что последний час огневик сидел, почти не меняясь в лице, это достижение.
— Даже если ошибешься, ничего страшного не произойдет. — Стихийник поправил перчатки на ладонях. Они были изготовлены из специальной ткани и в нужный момент обещали сгореть ослепляющей вспышкой.
— Я знаю.
Совсем ничего страшного… В этом-то и вся суть.
Мой взор прошел по многочисленным рядам — каждый имел сидения своего оттенка, и так получалось, что арена напоминала перевернутую цветную пирамидку, полую изнутри. По защитным куполам над ареной то и дело проносились магические всполохи. Стихийная структура постоянно менялась, подстраиваясь под колдовство участника, который стоял на площадке внизу.
Меня напрягали окружающие взгляды. Тяжело было сосредоточиться.
Осталось совсем недолго до моего выхода, поэтому волнение нарастало.
Студент Третьего факультета из Центральной академии уже выходил на площадку, и, как бы мне ни претило это признавать, его магия выглядело уныло. Совершенно слабая воздушная стихия. В момент его выступления музыка играла громче, чтобы заглушить возраставший гомон толпы.
Раздался сигнал, и на арену направился Розенталь — статной походкой, сначала смотря себе под ноги, а добравшись до середины, подняв голову и лениво оглядев зрителей. Он чувствовал себя свободно, словно был совершенно один, и на какой-то миг это настроение передалось всем.
Воцарилось подобие тишины. Напряженной. Той самой, что бывает перед ударом грома, когда все остальные звуки кажутся незначительными и уходят куда-то на периферию сознания.
Мое внимание на мгновение обратилось на его отца — глава рода сидел неподвижно, закинув ногу на ногу. Их ложа находилась далеко, на другом конце арены, и его выражение лица невозможно было разглядеть.
Гордился ли он своим сыном или всегда видел в нем лишь инструмент для достижения своих целей?
Мне бы очень хотелось знать ответ.
— Твоя очередь еще не скоро, присела бы, — раздалось со стороны.
«Словно собака тявкнула…» — подумала я, склонив голову и заметив Доминика, что стоял, перегнувшись через край прозрачной преграды.
Я отвернулась, промолчав.
Мне надо было сосредоточиться, а этот тип намеренно выводил меня из себя. Поправив рукава платья, я сильнее натянула их на ладони.
Раздался глухой удар, и я все же обернулась. Прозрачная перегородка затряслась, заставив парня, облокотившегося на нее, отшатнуться.
— Спасибо, — поблагодарила я. Мартин улыбнулся. Это он только что мощно пнул по преграде.
Отвернулась, словно издалека расслышав за спиной нарастающую ругань.
На арене звучала негромкая музыка, и потихоньку небо заполонял огонь. Медленно и неспешно, в такт звучанию. На краю площадки находился глубокий бассейн, специально подготовленный для водников, и я надеялась, что запаса в нем будет достаточно для моей магии.
Моя ступня оказалась на нижней границе барьера, что скрывался под распахнутой дверцей, ведущей напрямик на арену. Казалось, остальные только сейчас заметили, что она не заперта.
Я выдохнула, напряженно следя за тем, как огненная сфера достигала нужного размера, а музыка брала высокие ноты. Она, словно мой личный путеводитель, говорила, что осталось совсем чуть-чуть.
Заиграли невидимые трубы, а огненная сфера едва ли не билась о барьер арены. Защита трещала. На лицах зрителей зарождались страх и паника, некоторые подскакивали со своих мест, чтобы в случае прорыва сразу бежать.
Языки пламени яростно плясали, будто собираясь поджечь небеса. Темная фигура Александра выделялась пятном на светло-коричневом песке. Ладони двигались завораживающе, будто парень перебирал невидимые струны.
