Прерывисто вздохнув, Ева закрыла глаза и несмело потянулась ко мне.
Ее руки взметнулись вверх и обвили мою шею, а раскрасневшиеся губы чувственно приоткрылись, лишая меня последнего разума…
Никогда.
Никогда я не хотел поцеловать девушку так сильно, как сейчас.
Глава 13
С голодным отчаянием я смотрел на запрокинутое точёное лицо Евы. Ничего прекраснее в своей жизни я не видел.
Жадным взглядом я скользил по нежным чертам, не смея коснуться мягких приоткрытых губ.
Нельзя.
Я не смогу остановиться.
И мы уже не сможем исправить это.
— Ева, ты слишком много выпила, — хрипло прошептал я, склонившись над девушкой. Наши лбы соприкоснулись. Дыхание перемешалось. Запах Евы захлестнул меня с головой.
Прикрыв глаза, я зарылся ладонями в длинные влажные волосы, чувствуя напряжение в каждой своей мышце.
Как же мне хотелось взять то, что так безрассудно предлагала Ева. Присвоить ее всю без остатка…
Но понимает ли она, чем всё это может закончиться?
— Еще никогда я не была такой трезвой, как сейчас, — выдохнула Ева, скользя узкими ладонями по моим натянутым плечам, спине, рукам…
У меня перехватило дыхание. Распахнув глаза, я замер, продолжая сжимать девушку в руках.
Кто-то должен остановить это безумие.
И это должен сделать я — мужчина, который вдвое старше этой захмелевшей девочки…
— Ева, позже ты пожалеешь об этом. Остановись, пожалуйста, — прохрипел я, медленно убирая свои руки с девичьего тела и пытаясь отстраниться назад.
Но девушка продолжала крепко обнимать меня.
— Ты дурак, — яростно сверкнула она глазами. — Я никогда об этом не пожалею.
Я даже не понял, как Ева оказалась на моих коленях, оседлав сверху. Ее халатик окончательно сполз вниз, обнажая высеченные из сияющего мрамора плечи и полные нетронутые груди с нежно-розовыми острыми вершинами…
Блять!
Я не сдержал разъяренного рычания.
— Ева, нет! — с болью в голосе проревел я, хватая девушку в охапку и резко поднимаясь на ноги.
Мне хотелось бежать. Бежать из своей спальни, пока темный жар окончательно не завладел мной.
— Уходи, — резко, почти грубо отрезал я, опуская Еву на пол и поспешно отступая назад.
Сердце колотилось, как сумасшедшее. В глазах темнело от дикого неконтролируемого желания.
Что мы творим?..
— Не мучай меня. Уходи, — уже тише повторил я, глядя в расширившиеся глаза Евы.
Она так и стояла передо мной в соскользнувшем к талии халате. Распаленная, фантастически красивая и такая беззащитная…
Ее руки, запутавшиеся в рукавах, метнулись к груди, чтобы прикрыть наготу, и я, играя желваками, медленно отвел глаза в сторону.
Внутри всё рвалось от острой боли. Я успел заметить обиду и разочарование в глазах самого близкого человека, и это убивало меня.
— Ты прав, я просто напилась. Прости, — дрожащим и абсолютно трезвым голосом проговорила Ева, рваным движением запахивая халат и для верности обнимая себя руками.
Меня ошпарило.
Стремительно вскинув голову, я прошептал:
— Это ты меня прости, родная…
Сделав неуверенный шаг вперед, я ошеломленно замер, увидев, как Ева испуганно дёрнулась назад.
Она уже успела пожалеть…
Я застыл, боясь пошевелиться.
Всё правильно. Так и должно быть. Еве лучше держаться от меня подальше.
Но почему тогда так больно?
Обессиленно припав к стене, Ева уставилась куда-то себе под ноги. Ее трясло.
А я стоял, как придурок, с бессильно сжатыми в кулаки пальцами и чувствовал себя последним трусом.
— Я люблю тебя больше жизни, Ева, — глухо проговорил я, опустив голову.
Каждое слово причиняло адскую боль.
Ева молчала.
— Ты знаешь это. Всегда знала, — медленно проговорил я. — И, пока бьется мое сердце, я буду принадлежать только тебе.
Судорожно сглотнув, я посмотрел на девушку.
Нахохлившись, как замёрзший воробей, она уткнулась застывшим взглядом куда-то мне в грудь. По бледному лицу пробежала тень.
— Ты принадлежишь мне, но даже не можешь поцеловать, — горько усмехнулась Ева, встретившись со мной глазами.
Я с трудом подавил вырывающийся из груди стон.
— Я не имею на это права. Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, — тихо сказал я и вышел из комнаты.
* * *
Я даже не подозревал, что такой мягкий и комфортный на вид диван может оказаться настоящей конструкцией для пыток.
После того, как я практически сбежал из собственной спальни, податься мне было некуда. Изнеможенно рухнув на диван в гостиной, я закрыл лицо ладонями и замер.
Всё это казалось мне каким-то сюрреалистическим сном. Может, я сплю, и случившееся — лишь результат моей больной извращенной фантазии? Что если на самом деле ничего не было? Ева не признавалась, что у нее еще не было мужчины, не садилась ко мне на колени, прижимаясь горячим телом к моей возбужденной плоти. Не смотрела мне в глаза, наблюдая, как ломаются последние преграды, и я уже почти готов поцеловать ее по-настоящему, грубо, жадно…
Но всё это было.
Мы почти переступили грань дозволенного.
И вместо того, чтобы посыпать голову пеплом и в ужасе бежать из квартиры, я сидел на этом долбанном диване и прислушивался к шорохам в соседней комнате.
С удручающей ясностью я осознавал, что, если прямо сейчас Ева выйдет из спальни и, встав передо мной, скинет халат, я больше не смогу сдерживать себя.
Я возьму то, что она так опрометчиво предлагает.
И мне снесёт крышу окончательно И это будет волшебно.
Это как прикоснуться к солнцу и остаться в живых…
Я не заметил, как сполз на диван и, положив голову на декоративную подушку, медленно закрыл глаза.
В моих мыслях была только Ева. Ее глаза, ее дыхание, ее обольстительное тело…
Уже сквозь вязкую дрёму мне послышались скрип двери и тихие невесомые шаги.
Я мысленно рванул к девушке. Мне так много надо было ей сказать.
Но сознание медленно ускользало от меня, погружая в глубокий обморочный сон. Перед тем, как окончательно вырубиться, я успел подумать, что уж теперь не подпущу Алёшеньку к Еве и на пушечный выстрел…
А дальше — темная отупляющая невесомость.
