–А ничего, что такие только спец. войска использовать могут, и привязку к ней никак не получишь, пока специальную подготовку не пройдёшь, психиатр не подтвердит, что ты не псих и присягу стране не дашь.
–Вот этого точно не знал.
–Как ты привязку получил? – Аграфка стояла в дверях, держа руки в боки.
–Сам толком не понял. Сильно долбануло током, так, что я до утра слюну пускал, а утром привязку к себе провёл, – сказал я, ни грамма не соврав.
Остроухая, долго, прищурившись, смотрела мне в лицо. Я смотрел на неё.
–Лицо у тебя очень красивое, когда ты злишься.
Она опустила глаза и отвернулась, Но я увидел улыбку. Она отвернулась, чтобы скрыть улыбку!
–Ладно, пошли. Топать ещё много.
Топать действительно пришлось много. Когда идёшь куда-то с целью, дорогу не замечаешь. Когда приходится куда-то идти по нужде, или в нашем случае, возвращаться не солон нахлебавшись, дорога тянулась очень долго. Вот, наконец-то те холмы поднялись. Какое-то смутное предчувствие. Я включил системный бинокль, увеличил изображение поезда. Пауки! Следы запутали, которые уходили, а откуда пришли никто не путал следы.
Вскинул винтовку к плечу. Вот я мудак, все обоймы в рюкзаке. Быстро скинул рюкзак, зацепил горсть обойм. И, не глядя, повесил на грудь, откуда срывал их во время виртуальной тренировки. Накинул рюкзак.
–Держись за мной, спину смотри. Левой рукой возьми меня за правое плечо, чтоб я чуял, что ты рядом. И оглядывайся чаще. Как что заметишь, стучи по плечу.
Вот так и начали спускаться. Пауки заметили нас первыми. Но тепереча не то, что давеча. Я одиночными расстрелял десяток. Удары по плечу. Разворот, сзади бежало еще полтора десятка, короткими, как в тире, успокаиваю их.
–Ты хочешь сказать, что первый раз стреляешь с этой винтовки и пауков раньше не видел.
–Не сейчас. Пошли, зачистим всё. За плечо держи.
И мы медленно пошли к нашему паровозу. Около него лежало два труппа пауков и один подранок. Видать, турель постаралась. Подранок был мелким с крупную собаку, угрозы от него не исходило.
–Разведчик, – сказала аграфка. Я убрал винтовку за спину, присел около лежащего паука и погладил щетину на головогруди. Очень четко почуял чувства паука. Страха не было, была безнадёга и желание есть.
–Уйди от него, сейчас кинется.
–Не кинется. Он кушать хочет.
–Ты же не хочешь его себе в питомцы забрать?
–А почему нет. Ты меня завтра - послезавтра покинешь. О ком мне ещё заботится?
–Ты хоть представляешь, сколько вою будет в посёлке?
–Да, это плохо, стрелять в него будут постоянно. А ты не знаешь, чем он питается?
–Людьми, – пожала плечами она. – Только в коконах их сначала в желе превращают.
Только я поднялся на борт, как прозвучала очередь с игольника. Паук растянулся.
–Ну и нафига?
–Приревновала!
–Ну и фиг с ним, всё к лучшему. А то гадил бы в тапки, да лотки за ним таскать.
–А ты мне ничего не хочешь рассказать?
–Ладно, пошли. Нам день простоять, да ночь продержаться.
Ночью я выслушивал ругань Сэнсэя за то, что не обновил периметр. И то, что игольники чистить не нужно. А вот винтовку после стрельбы чистить обязательно, а я не почистил.
Пару дней тянулись как резина. Я облазил передний обломок крейсера, и нашёл-таки скрытый оружейный сейф. Там была похожая оглобля, куча короткостволов. Больше ничего. Всё оружие было привязано. Как его взломать я не знал. Сэнсэя просить я даже не буду. Покидал всё в кузов. Пусть будет, не продам, выкину. Противотанковое ружьё убрал только вовнутрь бота.
Остроухая считала, что я от неё скрываю что-то государственной важности. Типа, я агент под прикрытием. Или спецназовец на пенсии. Я же подлил масла в огонь, сказав:
–Врать я тебе не хочу, а правду сказать не могу.
На что она засопела, но больше не приставала с расспросами.
Вот, наконец-то прогремел не такой уж далекий и мощный взрыв.
–Это вакуумный взрыв, наши уже к норам пауков подошли, - радостно подпрыгнула Остроухая.
Да, и правда. Следом была небольшая канонада. Наверное, уничтожили эсминец, в котором мы ночевали. Посмотрел на спутниковую карту. Да, уже рядом. Вот на холмах показались тяжёлые шестиногие танки, которые окопались на высоте. Следом до реки полетели легкие автоматические турели. Грамотно кто-то расставил по углам оборону. И вот полетели бронированные транспортные платформы. Из них высыпали штурмовики в матовой броне, пару подбежали к нам.
–Э,э... Ребята, вы мне дрона на кабине не отстрелите случайно. Он пустой. Турель я отключил, - крикнул я.
–Спускайся сюда, сдавай оружие.
–Ща, ещё какую-нибудь фантазию не исполнить? – поддерживая Остроухою, спустился я на землю. Бойцы опасливо косились на мою винтовку. Сами они были вооружены короткостволами.
–Оставьте его, – послышался знакомый голос. Обернулся. С другого броневика шёл к нам «деда», одетый в такую же броню.
Остроухая сорвалась и повисла на шеи у деда. Я даже заулыбался, наслаждаясь их встречей. Деда внучку явно любил, интересно, где у неё родители. Ведь так и не спросил. Наконец Остроухая за руку притащила деду ко мне.
–Вот, Дедушка, познакомься, это Дикий. Дикий, это Дедушка.
–Ну, как бы знакомы, но всё равно очень приятно.
И я чуть склонил голову, деда ответил мне тем же.
–Тебе нужно какие вещи собрать? Собирай и пошли. Нужно до темноты на руинах быть.
–А у меня здесь шесть контейнеров моих вещей.
–Сколько? – удивился Деда и дал распоряжение загрузить их на платформы. Всё это произошло за минуты. Остроухая же убежала собирать рюкзак в каюту. Как только Остроухая скрылась, Деда сказал:
–Спасибо, это тебе на выпивку.
Мне пришло уведомление «вам перевод на сто тысяч кредитов». Я перевёл обратно. Почему у высшего общества такое понятие о народе, как о быдле.
–Спасибо, не нужно. Внучке лучше леденцов на эту сумму закупи, – с небольшой обидой сказал я.
–Зря!
–Возможно... За горой поселение местных. Там женщина Шаманка, вот контакт, у неё есть права выдавать идентификационные метки. Я ей сказал, чтоб тебе продала за сто миллионов и должность мэра, она толковая, справиться. Идентификатор, считай, к половине «живых» кораблей гостевой доступ даёт. Шаманку не обижай. Очень прошу, не обижай.
–За кого ты меня принимаешь?
–Ты меня тоже вон за алкаша принял, хоть и ни разу меня пьяным не видел. А роту штурмовиков я вижу, ты их не мух отгонять за собой тянешь.
–Не трону.
