– Адалин, – устремив на девушку твердый взгляд, я подхватываю ее подбородок. – Я не герой и не спаситель. Операцию мог сделать любой хирург из нашей клиники, и в таком случае это его ладони красовались бы на твоей спине.
Я ни в коей мере не обнуляю свои заслуги, но то, что я сделал для нее тогда… это не подвиг. Я исправлял ошибку. Не совсем свою, но это и не играет особой роли и не снимает ответственности. И меня не назначали на операцию. Семья Скай не была богата и страховка девочки, оставшейся полной сиротой, едва ли могла покрыть расходы на лечение в нашей клинике. Ада могла годы провести в ожидании своей очереди и попала бы в другую больницу и совершенно к другому нейрохирургу. Я ускорил процесс, обеспечил качество и приложил усилия, которыми располагал. Я сделал то, что должен был, то, что сделал бы любой врач и человек на моем месте.
– Но назначили тебя, – возражает девушка, не собираясь избавлять меня от незаслуженных лавров. – Невероятно, что мы не узнали друг друга, оказавшись так близко, – порывисто и доверчиво прижавшись щекой к моей груди, шепчет Снежинка. – Словно снежная пелена на глазах.
Обняв ее, я ласково перебираю шелковистые пряди, вдыхая ставший родным снежно-колючий аромат, сегодня к нему примешался сладкий запах кленового сиропа, корицы и сахарной пудры. Я уже предвкушаю момент, когда получу возможность слизать этот вкус с каждого миллиметра атласной кожи моей миниатюрной Снежинки.
– Рождественский морок. Ты не ведьма, случаем? – с улыбкой спрашиваю я.
– Не-а, ты снова все перепутал, – мягко смеется в ответ Адалин. – Я Снежинка, а ты мой Викинг.
– Твой? – переспрашиваю я.
– Сегодня – да, а завтра… Я даже боюсь загадывать, что нас может ждать дальше.
– А если мы загадаем вместе?
– В полночь? – абсолютно серьёзно уточняет Адалин.
– В полночь, – со всей важностью киваю я.
Надо бы взглянуть на часы, но не хочется отпускать ее, даже для того, чтобы достать мобильник. По ощущениям до особого момента осталось не очень много времени.
И словно в подтверждение моим мыслям, свечи начинают потрескивать и коптить, бросая на стены блуждающие масляно-ржавые тени. Снежная буря усиливается, обступая крепкие стены укрытого сугробами дома, воет, свистит, барабанит в окна ледяным градом, дребезжит стеклами, бьет ставнями, стучит сломанной дверью сарая… Я не пойду ее ремонтировать ни сегодня, ни завтра. В следующем году она снова будет стучать, а вьюга кружить… если мы не найдем решения, если не придумаем, как остановить карусель повторяющихся событий, если не загадаем правильное желание.
– Поклянись, что больше не сбежишь, – хрипло требую я, опуская руки на ее талию, такую тонкую, что, кажется, сожми я пальцы чуть сильнее, и она сломается.
– Я никогда не сбегала от тебя, Лэндон, – отзывается Адалин, поднимая голову. В ее зеленых колдовских глазах качается мое отражение и искренняя всепоглощающая нежность.
– Тогда все это чертовски странно, и мы должны разобраться…
– Не сейчас, – накрыв ладошкой мои губы, она привстает на цыпочки и ласково потирается носом о мои скулы. Доверчиво жмется всем телом, словно потерянный котенок, который снова обрел дом. Немыслимо, но я чувствую то же самое. Немыслимо, потому что, несмотря на всплывшие факты из общего прошлого, мы по-прежнему почти не знаем друг друга, но с первого совместного Рождества Снежинка заполнила все мои мысли, сны и фантазии. Это необъяснимое ощущение, завораживающее и немного пугающее, а еще абсолютно незнакомое и неразгаданное, потому что с Сильвией у нас ничего подобного не было. Я избегаю слова «любовь» для обозначения этих неизведанных эмоций, слишком громкое определение, учитывая нестандартные обстоятельства, но определенно очень близкое. Какое еще чувство способно притягивать нас сюда третий год подряд и проживать дни между встречами в мучительном ожидании?
– Не сейчас, – чувственно повторяет Снежинка, и, убрав пальчики, целует в уголок губ. Так робко, невинно, словно школьница.
– Когда я был просто Викингом, ты вела себя смелее, – шутливо поддеваю смущающуюся скромницу, и, просунув руки под пояс ее джинсов, ныряю сразу под трусики, и сжав ладонями округлые ягодицы, приподнимаю вверх. Поняв меня без слов, Адалин обхватывает мои бедра своими стройными ножками, впивается пальцами во вздувшиеся бицепсы, а губами в мой рот. Юркий сладкий язычок игриво касается моего и тут же ускользает.
– Хочешь бесстыдницу? – шепчет с напускным осуждением, чуть отстранившись.
Я опускаю взгляд на блестящие умопомрачительно-полные губы, за секунду придумав миллион развратных планов с их участием, и еще столько же, когда соскальзываю ниже к застроившимся малиновым сосочкам. Безудержное возбуждение прошибает насквозь, едва не сбивая с ног. Меня даже слегка ведет в сторону, но я удерживаю равновесие, в отличие от рук, бесцеремонно лапающих извивающуюся Снежинку.
– А ты другая? – хриплю я, перемещая Адалин выше по своему телу, и буквально вгрызаясь в твёрдый камушек. Взвизгнув, она несильно бьет меня по плечу.
– Я тебя сейчас ударю, – шипит вредная малявка, а у самой черти в широченных глазах танцуют.
– Ты переспала со мной на первом свидании, – ухмыляюсь я, облизывая по кругу чувствительную розовую ореолу, сначала одну, потом другую. Адалин выгибается, ерзая сильнее, кусает губы, сдерживая стоны. – Хотя нет, это было не свидание. Ты пробралась в чужой дом и буквально изнасиловала его хозяина. Признайся, что в этом и состоял твой коварный план.
– Ты идиот, Лэндон, – очередной комариный удар, впившиеся в спину коготки, приглушенный смех, и общий стон в губы. – Но в чем-то ты прав, я мечтала трахнуть тебя много-много лет.
– Странно, а я думал, что ты очень-очень ждала меня, чтобы сказать спасибо, – удерживая ее под попку одной рукой, второй накрываю грудь, большим пальцем играя с набухшей вершинкой.
– Это она и есть, – Адалин прихватывает мою нижнюю губу. – Моя благодарность, – и снова целует меня с отчаянной жадностью, вышвырнув за порог лишнюю робость. Я ловлю ее язык, жадно посасываю, чувствуя, как давление в паху нарастает до болезненных ощущений. – Вам нравится, доктор Бейкер? – Адалин еще больше накаляет напряжение, потираясь сосками о мой торс и нетерпеливо вжимаясь промежностью во вздувшуюся ширинку.
– Тебя это возбуждает, Снежинка? – я тяжело дышу, отрываясь от ее губ. Отпустив грудь, пробираюсь к пуговке на ее джинсах. Пальцы дрожат от напряжения, но мне удается справиться с первой попытки. Дернув замочек молнии, добираюсь до кружевных трусиков, таких тонких, что они почти не заметны на ощупь. Девочка готовилась, знала, что придется их сегодня снять. Для меня.
– Викинг, – со стоном, выдыхает подтаявшая Снежинка, ощутив скольжение моих пальцев по набухшим важным лепесткам. Круговыми движениями приласкав клитор, сдвигаюсь ниже к горячему входу, медленно поглаживаю, растирая влагу, заставляя Адалин жалобно всхлипывать, но не проникаю внутрь.
