– Что с ним сейчас? – не в силах выйти из шокового состояния, в которое привел меня рассказ Лиз, выдыхаю я.
– К сожалению, прогнозы не самые оптимистичные, Адалин. Лучшие врачи борются за жизнь доктора Бейкера. Сильная потеря крови и неоднократная остановка сердца могут привести к непредсказуемым последствиям. Лэндон перенес операцию и сейчас подключён к аппаратам жизнеобеспечения. Это фактически кома. Сейчас многое зависит от него, от ресурсов его организма и желания жить. Сожалею, Адалин, но остальную информацию, связанную с состоянием Лэндона, имею право разглашать только близким родственникам. Например, его жене, которая торчит в холле почти сутки. Как и ваш молодой человек Джастин. Хотела спросить: могу ли я пустить его к вам? Без одобрения пациента, в палату мы пускаем только родственников.
Пытаясь переварить услышанное, я часто моргаю, ощущая как нервный тик сводит веки.
Я ничего не понимаю. Совершенно.
Мы давно не общаемся с Джастином! Более того, я замужем за Мейсоном, но о нем медсестра не проронила и слова.
– Он будет жить? Пожалуйста, Лиз…знаю, вы знаете больше, чем говорите, – если душа существует, то сейчас она усиленно царапает меня граблями по грудной клетке.
– Не буду давать ложных надежд. Его состояние близко к критическому. По крайней мере, таковой была последняя информация, которую я слышала. Я всегда призываю верить в лучшее, – Лиз заботливым движением наполняет мой стакан теплой водой, и ставит на край тумбочки. – Мне пора идти на дальнейший обход. Если что-то понадобится, красная кнопка рядом, – сдержанно улыбнувшись, медсестра прощается со мной коротким кивком и разворачивается в сторону двери.
– Лиз! Постойте, Лиз! – вовремя спохватившись, вдруг кричу я.
– Да? – Лиззи Спаркл замирает у выхода, бросая на меня взволнованный взгляд через хрупкое плечо.
– Может это прозвучит странно, но я бы хотела спросить…какой сейчас год?
Ее лицо мгновенно сковывает помрачневшая, полная подозрений и вопросов, маска. Не удивлюсь, если мисс Спаркл мысленно записывает меня на прием к психиатру прямо сейчас. И когда я слышу ее ответ, я почти согласна принять его помощь незамедлительно.
– Через три дня мы будем праздновать две тысячи тринадцатый год, – наспех подмигнув, девушка отправляется за дверь, оставляя меня наедине с бешено колотящимся сердцем и полным непониманием, как такое возможно.
Две тысячи тринадцатый год. Восемь лет назад я впервые встретила Лэндона. Тот самый год, когда он спас меня после моего эпичного падения в прорубь.
Наплевав на слабость в мышцах, я соскакиваю с постели, удивительно быстро подбегаю к зеркалу над раковиной. Включая свет, принимаюсь за тщательное рассматривание мимических и возрастных морщинок на своем лице.
Как ни крути, в тридцать три их куда больше, нежели в двадцать. Или двадцать пять. Именно столько мне было в две тысячи двенадцатом. И именно на этот возраст я выгляжу сейчас, хотя еще позавчера я нашла у себя два новых глубоких и неприятных залома на лбу.
Сейчас их нет, словно время обернулось вспять и меня отбросило на восемь лет назад.
Что невозможно. Или…отбросило нас обоих?
Так, постойте. А существовали ли последние восемь лет на самом деле?
Ни Лиз, ни одна другая медсестра не пустили меня к Лэндону, несколько раз напомнив мне о наличии жены у доктора Бейкера. На следующий день после несчастного случая, Сильвия перестала посещать клинику. Возможно, у жены Лэндона сдали нервы – не каждая женщина хочет смотреть на то, как ее сильный и неуязвимый мужчина медленно умирает.
Мне было плевать, что обо мне подумают. Сильвия может обратиться в полицию, если хочет разделить меня с Викингом.
Я испытывала дикую потребность видеть Лэндона. Главное, что живого, пусть и вдыхающего кислород с помощью специального аппарата.
И поэтому, не нашла способа лучше, чем тайно пробраться в его палату среди ночи. Опущу подробности того, каких усилий мне это стоило. Все это потеряло значение, когда я, наконец, оказалась в его пространстве.
Медленно подхожу к мужской фигуре, занимающей большую часть тесной больничной койки. Мой взгляд цепляется за мощную ладонь Лэндона, кажущейся бронзовой на фоне белого одеяла и простыни. А вот кожа его лица, стала заметно белее, словно больше не насыщена жизнью и кровью. Огромная специальная маска продолжает скрывать его внешность, но я вновь акцентирую внимание на том, что вместо бороды, его подбородок украшает двухдневная щетина. К тому же, он выглядит значительно моложе, как и я.
– Ну привет, Викинг. Я пришла, чтобы извиниться, – тихо шепчу я, опускаясь на небольшой стул рядом с Лэндоном. Не знаю, можно ли к нему прикасаться, но не могу удержаться. Сжимаю его ладонь, разглядывая плотно сомкнутые веки.
Устрашающее зрелище.
Только отсчитывающий писклявым ритмом пульс и время от времени увеличивающаяся в размере грудная клетка Бейкера говорит о том, что Лэндон все еще жив. И это убивает, разрушает изнутри, но я знаю – сдаваться рано. Мы оба не сдадимся.
– Забираю свои слова обратно: ты не был призраком. Никогда, – снежный комок из слез стоит поперек шеи и царапает горло. – И только попробуй стать им сейчас! Сейчас, когда у нас есть шанс все исправить…хотя, возможно, ты даже не вспомнишь меня. И наши двадцать четыре часа, проведенные четыре раза. Может быть, ты даже не видел их, ведь я так до тебя и не доехала, но я верю, верю, Лэнд, что мы были там. Вместе. Все не случайно, не бессмысленно. Только знаешь… сейчас это не так важно, Викинг. Вспомнишь ты меня или нет. Будем ли мы вместе. Ты просто должен жить. Эти руки ждут самые великие дела, – касаюсь губами костяшек его пальцев, борясь с диким желанием лечь рядом с Лэндоном и проспать с ним так до его пробуждения.
– Лэнд. Ты мне так нужен. Возвращайся скорее, Викинг. Хочешь, я буду печь тебе кекс каждое утро? С поджарками, как ты любишь, – наклонившись, зарываюсь пальцами в его волосы. – Хочешь, больше не буду мешать тебе, когда ты делаешь работу по дому? Тебе еще так много нужно сделать там. В доме. Починить часы и ставни. Настроить электричество, чтобы на следующее Рождество мы бы не остались без света. Хочешь, я больше никогда не растаю на утро после Рождества? Обещаю. Только ты…ты тоже, пожалуйста, не растай, – каждое последующее слово дается с еще большим трудом. Дыхание схватывает, слезы превращаются в кусочки льда и скребут по небу и поверхности век. – И Балто тебя ждет. Лэнд, он без тебя не справится. Пожалей хотя бы его.
Следующие двое суток я не отхожу от Лэндона. Так и слышу его саркастический тон в голове:
– Ты что, возомнила себя аппаратом жизнеобеспечения, кроха? Марш жрать, а потом спать. Нечего возле меня тебе делать, пока я дрыхну.
Но есть совершенно не хочется, когда осознаешь тот факт, что в тот момент, когда ты, наконец, нашла мужчину своей мечты и попала с ним в одну реальность, он решил капитулировать из нее таким оригинальным способом. Причем навсегда. Я обязательно отчитаю его за то, что он пытался так нагло сбежать от меня, ну а пока…
