– Пожалуйста, – сказал я тихо, – с Верити все в порядке?
На его лице появилось подобие улыбки.
– Думаешь, я мог бы приехать сюда живым после смерти нашего принца? Ты оскорбляешь меня. А кроме того, пошевели хоть немного мозгами. Ты бы знал, если бы он был мертв. Или ранен, – он замолчал и внимательно вгляделся в меня. – Разве нет?
Мне было ясно, о чем он говорит. Пристыженный, я признался:
– Наша связь очень неустойчива. Некоторые вещи мне ясны, а некоторые нет. Об этом я не знаю ничего. Что случилось?
Он, казалось, задумался.
– Верити сказал, что попытается послать весть через тебя. Если ты не передавал Шрюду никаких новостей, это и следует сперва сообщить королю.
Больше я не задавал вопросов.
Я забыл, сколько времени прошло с тех пор, как Баррич в последний раз видел короля Шрюда. Утром обычно король чувствовал себя хуже, но Баррич сказал, что предпочитает явиться к нему с докладом немедленно, не откладывая. Так что мы постучались, и, к моему удивлению, нас впустили. Оказавшись внутри, я понял, что это объяснялось очень просто. Волзеда не было в покоях короля. Когда я вошел, шут с сарказмом поинтересовался:
– Пришел за новой порцией дыма? – Потом он заметил Баррича, и насмешливая улыбка исчезла с его лица. Его глаза встретились с моими: – Принц?
– Баррич пришел доложить королю.
– Я попробую разбудить его. Хотя, судя по тому, каким он был в последнее время, нет особой разницы, докладывать ему спящему или бодрствующему. Он одинаково внимателен в обоих случаях.
Хотя я и привык к насмешкам шута, эта все-таки покоробила меня. Сарказм не достиг цели, потому что в его голосе было слишком много скорби. Баррич расстроенно посмотрел на меня. Он прошептал:
– Что с моим королем?
Я покачал головой, призывая Баррича к молчанию, и попытался усадить его.
– Я стою перед своим королем, пока он не предложит мне сесть, – твердо ответил он.
– Ты ранен. Он поймет.
– Он мой король, вот что я понимаю.
Я перестал уговаривать его.
Мы подождали немного, а потом еще немного. Наконец шут вышел из спальни короля.
– Он нездоров, – предупредил он нас. – Я потратил много времени, чтобы объяснить ему, кто пришел. Он сказал, что выслушает твой доклад. У себя в спальне.
И вот Баррич снова оперся на меня, и мы пошли в сумрак и дым королевской спальни. Я заметил, что Баррич с отвращением сморщил нос. Дым, поднимавшийся из многочисленных курильниц, висел в воздухе. Шут отдернул полог монаршей кровати, взбил и подпихнул королю под спину подушки. Потом король сделал шуту слабый знак, чтобы тот отошел в сторону.
Я смотрел на нашего монарха и удивлялся, как мне удавалось не замечать признаков его болезни. Они были ясно видны. Его истощенное тело, запах его пота, желтизна белков его глаз – это самое меньшее, что мне следовало заметить. Изумление на лице Баррича показало мне, как велики были перемены, произошедшие с королем в последние недели. Но он хорошо скрыл это и выпрямился.
– Мой король, я пришел сделать доклад, – сказал он официально.
Шрюд медленно моргнул.
– Доклад, – сказал он рассеянно, и я не был уверен, отдает ли он приказание или просто повторяет последнее слово. Баррич принял это как приказ. Он говорил точно и подробно, как всегда требовал от меня. Он стоял и держался за мое плечо, рассказывая о путешествии с принцем Верити по зимним снегам к Горному Королевству. Он не глотал слова и говорил ясно. Путешествие было полно трудностей. Несмотря на посланников, отправленных до прибытия отряда Верити, гостеприимство и помощь были ничтожными. Те аристократы, мимо домов которых пролегал их путь, утверждали, что ничего не знали о скором появлении Верити. Часто их встречали только слуги, предоставлявшие им не больше гостеприимства, чем они могли предложить любому обычному путнику. Запасы провизии и свежие лошади, которые должны были ожидать их в намеченных пунктах, отсутствовали. Лошади страдали больше, чем люди. Погода была ужасная.
Баррич докладывал, а я чувствовал, что время от времени по его телу пробегает дрожь. Он был на грани полного изнеможения. Но каждый раз, когда он дрожал, я чувствовал, что он глубоко вздыхает, берет себя в руки и продолжает. Его голос всего лишь слегка дрогнул, когда он рассказывал, как они попали в засаду на равнинах Фарроу, еще не дойдя до Голубого озера. Он не делал никаких заключений и только заметил, что эти разбойники дрались как воины. Хотя они и не были одеты в цвета герцога Фарроу, они были слишком хорошо вооружены для обычных бандитов. Очевидно, их целью был Верити. Когда два мула отвязались и убежали, никто из нападавших не бросился преследовать их. Бандиты обычно предпочитают забрать тяжело нагруженных вьючных животных, а не сражаться с вооруженными людьми. Люди Верити наконец нашли место для стоянки и успешно отбились от них. Нападавшие отступили, когда поняли, что гвардия Верити скорее умрет, чем сдастся или побежит. Они ускакали, оставив на снегу своих мертвых.
– Им не удалось победить, но и у нас были тяжкие потери. Мы лишились семи человек и девяти лошадей, не говоря уж о большей части запасов провизии. Двое были серьезно ранены. У остальных были лишь царапины. Принц Верити решил отправить раненых назад, в Баккип. С нами он послал двух здоровых людей. Он собирался продолжить свои поиски. Его гвардия должна была сопровождать его до самого Горного Королевства, а там остановиться и ожидать его возвращения. Кину было поручено позаботиться о тех, кому пришлось вернуться в Баккип. Ему Верити доверил послание. Я не знаю, что было в этом пакете. Кин и остальные были убиты пять дней спустя. Мы попали в засаду у самых границ Бакка, когда шли по Оленьей реке. Лучники. Это было очень... быстро. Четверо из нас были убиты сразу же. Моя лошадь была ранена в бедро. Радди еще совсем молодая. Она запаниковала и прыгнула через насыпь в реку, и я вместе с ней. Там глубоко и сильное течение. Я вцепился в Радди, но нас обоих несло вниз по реке. Я слышал, как Кин кричит двум остальным, чтобы они скакали и что кто-то должен вернуться в Баккип. Но никто из них не вернулся. Когда Радди и мне удалось выбраться из реки, я нашел тела. Бумаги, которые нес Кин, исчезли.
Он стоял прямо, пока докладывал, и голос его был ясным. Он говорил очень просто. Его доклад был описанием происшедшего. Он ничего не сказал о том, что чувствовал, когда его отправили обратно или когда он остался один. Он напьется сегодня, решил я. Я подумал, понадобится ли ему общество. Сейчас он стоял молча, ожидая вопросов своего короля. Молчание затягивалось.
– Мой король? – осмелился спросить он. Шрюд пошевелился в кровати.
– Это напомнило мне о днях моей юности, – прохрипел он. – Когда-то я мог сидеть на лошади и держать меч. Если человек теряет это, что ж. Но твоя лошадь в порядке?
Баррич нахмурился.
– Я сделал все, что мог, для нее, мой король. Она поправится.
