– Молли говорила об этом... обо мне? Вам. Я должен знать. Пожалуйста, – я пытался разбить их молчаливый обмен взглядами. – Она действительно хочет, чтобы я оставил ее в покое? Она так меня презирает? Разве я не выполнял все ваши требования? Я ждал, Пейшенс. Я избегал ее, я следил, чтобы не было никаких разговоров. Но когда это кончится? Или таков ваш план? Держать нас врозь, пока мы не забудем друг друга? Это все равно не сработает. Я не ребенок, а она не игрушка, которую вы прячете от меня. Это Молли. И она в моем сердце, и я не отпущу ее.
– Боюсь, что ты должен. – Пейшенс тяжело произнесла эти слова.
– Почему? Она любит другого?
Пейшенс отмахнулась от меня, как от мухи.
– Нет. Она не ветреная. Совсем нет. Она умная и прилежная, знающая и полная силы духа. Я могу понять, почему ты отдал ей свое сердце. Но у нее к тому же есть гордость. Она начала понимать то, чего не хочешь понять ты. Вы оба по своему положению столь далеки друг от друга, что не может быть никакой встречи в середине. Даже если бы Шрюд согласился на ваш брак, в чем я очень сомневаюсь, как бы вы жили? Ты не можешь оставить замок, спуститься в Баккип и работать в свечной лавочке. Ты знаешь, что не можешь. А какое положение ей бы понравилось, если бы ты оставил ее здесь? Несмотря на все ее достоинства, люди, которые не знают Молли достаточно хорошо, будут видеть только разницу в вашем положении. На нее будут смотреть как на способ удовлетворения твоих низменных инстинктов. “О, бастард, он положил глаз на горничную своей мачехи. Небось пару раз поймал ее в темном уголке, а теперь приходится платить за это”. Ну, ты знаешь, о чем я говорю.
Я знал.
– Мне все равно, что будут говорить.
– Ты, возможно, это выдержишь. А Молли? А твои дети?
Я молчал. Пейшенс рассматривала свои лежащие на коленях руки.
– Ты молод, Фитц Чивэл, – она говорила очень тихо, успокаивающим тоном. – Я знаю, сейчас ты этому не веришь. Но ты можешь встретить другую. Ближе к тебе по положению. И Молли тоже. Она заслуживает счастья. Может быть, тебе следует отойти в сторону. Дай себе год или около того. И если твои чувства к тому времени не изменятся, тогда что ж...
– Мои чувства не изменятся.
– И ее тоже, полагаю, – прямо сказала Пейшенс. – Она любит тебя, Фитц. Не зная, кто ты на самом деле, она отдала тебе свое сердце. Вот все, что она сказала. Я не хочу предавать ее, но если ты поступишь, как она просит, и оставишь ее в покое, она сама никогда не скажет тебе об этом. Так что надеюсь, ты не обидишься на меня за ту боль, которую я должна тебе причинить. Она знает, что вы не можете быть вместе. Она не хочет быть служанкой, вышедшей замуж за знатного человека. Она не хочет, чтобы ее дети были дочерьми и сыновьями служанки из замка. Поэтому она откладывает то немногое, что я могу ей платить. Она покупает воск и все остальное и продолжает старательно заниматься своим ремеслом. Она намерена накопить достаточно, чтобы заново начать дело в свечной мастерской. Это будет не скоро, но такова ее цель. – Пейшенс помолчала. – Она не видит для тебя места в своей жизни.
Я долго сидел молча. Ни Лейси, ни Пейшенс не нарушили молчания. Лейси тихо двигалась по комнате, заваривая чай. Она сунула чашку в мою руку. Я поднял глаза и попытался улыбнуться ей. Потом осторожно отставил чай в сторону.
– Вы с самого начала знали, что этим кончится? – спросил я.
– Я боялась этого, – просто сказала Пейшенс, – но я также знала, что ничего не могу сделать. Как и ты.
Я сидел неподвижно. Даже не думая. Под старой хижиной в выкопанном логове Ночной Волк дремал, положив морду на кость. Я слегка коснулся его, даже не разбудив. Его спокойное дыхание было якорем. Я уцепился за него.
– Фитц? Что ты будешь делать?
Слезы щипали мне глаза. Я моргнул, и это прошло.
– То, что мне велено, – проронил я. – Когда я поступал иначе?
Пейшенс молчала, когда я поднимался на ноги. Рана на моей шее болела. Внезапно я почувствовал, что хочу только спать. Она кивнула мне, когда я попросил разрешения уйти. У дверей я задержался:
– Да, зачем я пришел сегодня. Кроме того, чтобы повидать вас. Королева Кетриккен будет восстанавливать Сад Королевы. Тот, что на башне. Она упомянула, что хотела бы знать, как был устроен сад во времена королевы Констанции. Я подумал, что вы, возможно, могли бы вспомнить это для нее.
Пейшенс помедлила.
– Я действительно помню его. Очень хорошо. – Она некоторое время молчала, потом оживилась. – Я его нарисую тебе и все объясню. Тогда ты сможешь пойти к королеве.
Я посмотрел ей в глаза:
– Я думаю, что вы сами должны пойти к ней. Думаю, это доставит королеве очень большое удовольствие.
– Фитц, мне всегда было трудно с людьми, – ее голос дрогнул, – и я уверена, что она найдет меня странной. Скучной. Я не могу... – она запнулась.
– Королева Кетриккен очень одинока, – сказал я тихо. – Ее окружают леди, но нет настоящих друзей. Когда-то вы были будущей королевой. Разве вы не помните, каково вам было?
– Полагаю, для нее это совсем иначе.
– Наверное, – согласился я и направился к двери. – Только в одном. У вас был внимательный, любящий муж. – У меня за спиной Пейшенс издала тихий удивленный звук. – И я не думаю, что принц Регал был тогда таким же... умным, как сейчас. И у вас есть Лейси, которая поддерживает вас. Да, леди Пейшенс. Я уверен, что для нее это совсем иначе. Гораздо труднее.
– Фитц Чивэл!
Я задержался у дверей:
– Да, моя леди?
– Повернись, когда с тобой разговаривают!
Я медленно повернулся, и она топнула на меня ногой:
– Это гадко с твоей стороны! Ты хочешь пристыдить меня! Думаешь, я не исполняю свой долг? Думаешь, я не знаю, в чем он состоит?
– Моя леди?
– Я пойду к ней завтра. И она подумает, что я странная, нескладная и взбалмошная. Я нагоню на нее скуку, и она будет жалеть, что я пришла. И тогда ты извинишься за то, что заставил меня это сделать.
– Я уверен, что вы правы, моя леди.
– Оставь свои придворные штучки и убирайся. Ужасный мальчишка! – Она снова топнула ногой, потом резко повернулась и влетела в спальню. Лейси держала для меня дверь, когда я уходил. Губы ее были поджаты, она выглядела подавленной.
– Ну? – спросил я ее, зная, что она хочет мне что-то сказать.
– Я думаю, что ты очень похож на своего отца, – едко заметила Лейси. – Разве что не такой упрямый. Он не сдавался так легко, как ты. – Она захлопнула за мной дверь.
Некоторое время я смотрел на закрытую дверь, потом пошел в свою комнату. Я знал, что должен переменить повязку на шее. Я поднялся на один этаж. Рука моя ныла, и я остановился на площадке. Некоторое время я смотрел на свечи, горящие в канделябрах, потом взобрался еще на один пролет.
