– До меня дошли слухи, – начала Молли, потом остановилась. – Прости. Мне не надо было приходить. Я думала, может быть, тебе нужно... но ты, наверное, хочешь побыть один.
– Нет, Молли, пожалуйста. Молли, вернись, вернись! – Я бросился за ней и умудрился поймать за подол юбки. – Она повернулась ко мне, все еще сомневающаяся. – Ты всегда именно то, что мне нужно. Всегда.
Улыбка скользнула по ее губам, и она села на край кровати:
– Ты казался таким далеким.
– Я и был. Иногда мне просто надо немного прийти в себя. – Я замолчал, не зная, что еще сказать, чтобы при этом не солгать. Я твердо решил больше не делать этого. Я взял ее руку в свою.
– О, – сказала она через мгновение. Последовала неловкая пауза, поскольку я не давал больше никаких объяснений. – С тобой все в порядке? – осторожно спросила она, когда прошло еще несколько секунд.
– Все хорошо. Я не попал сегодня к королю. Я пытался, но он плохо себя чувствовал, и...
– У тебя все лицо в синяках и царапинах. Ходят слухи...
Я бесшумно вздохнул:
– Слухи? – Верити приказал людям молчать. Баррич не стал бы ничего говорить, так же как и Блейд. Возможно, никто из них не разговаривал с теми, кого там не было, но люди обычно обсуждают то, что они видели вместе. Не так уж трудно было кому-нибудь услышать это.
– Не играй со мной в кошки-мышки. Если не хочешь говорить мне, так и скажи.
– Будущий король просил нас об этом не говорить. Это вовсе не значит, что я не хотел бы рассказать тебе.
Молли ненадолго задумалась.
– Понимаю. А мне не следует слушать сплетни, я знаю. Но говорят такие странные вещи... И в замок принесли тела для погребального костра. И была странная женщина, которая целый день плакала сегодня на кухне. Она сказала, что “перекованные” украли и убили ее ребенка. А кто-то сказал, что ты напал на них, чтобы попытаться отнять ребенка, а другой сказал, что ты добрался до них, как раз когда они схватились с медведем. Или что-то в этом роде. Все это так запутано. Кто-то сказал, что ты убил их всех, а потом кто-то, кто помогал сжигать тела, сказал, что по меньшей мере двое были искалечены каким-то зверем. – Она замолчала и посмотрела на меня. Я не хотел думать обо всем этом. Я не хотел лгать ей и не хотел говорить ей правды. Всей правды я не мог сказать никому. Поэтому я просто смотрел ей в глаза и мечтал, чтобы все у нас было проще.
– Фитц Чивэл?
Я никогда не привыкну слышать от нее это имя. Я вздохнул.
– Король просил нас не говорить об этом. Но... Да, ребенка убили “перекованные”. Я был там, слишком поздно. Я никогда не видел ничего более ужасного.
– Прости. Я не хотела допытываться. Просто так трудно не знать...
– Понимаю. – Я протянул руку, чтобы коснуться ее волос. Она прижалась головой к моему плечу – Я говорил тебе когда-то, что ты снилась мне в Силбее. Я ехал из Горного Королевства до Баккипа, не зная, жива ли ты. Иногда я думал, что горящий дом упал на погреб; иногда, что тебя убила женщина с мечом.
Она посмотрела мне прямо в глаза:
– Когда дом упал, на нас обрушилась страшная волна искр и дыма. Это ослепило ее, а я стояла спиной к огню. Я... я убила ее топором, – внезапно она начала дрожать, – я никому об этом не говорила. Никому. Откуда ты знаешь?
– Мне приснилось. – Я осторожно потянул ее за руку, и она легла рядом со мной. Я обнял ее и почувствовал, что она все еще дрожит. – Иногда я вижу вещие сны, хотя и нечасто.
Она немного отодвинулась и внимательно посмотрела мне в лицо:
– Ты не будешь мне лгать об этом, Новичок?
От этого вопроса мне стало больно, но я заслужил это.
– Нет. Это не ложь. Клянусь. И я клянусь, что никогда не буду лгать...
Ее пальцы закрыли мне рот.
– Я надеюсь провести с тобой остаток моей жизни. Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить. – Ее другая рука двинулась к шнуровке на моей рубашке. Теперь был мой черед дрожать.
Я поцеловал ее пальцы. Потом губы. Через некоторое время Молли встала, закрыла и заперла щеколдой мою дверь. Я помню, как вознес лихорадочную молитву, чтобы Чейд не вздумал именно сегодня вечером наконец вернуться из своего путешествия. И этого не случилось. Я сам путешествовал в ту ночь, и путешествие мое было прекрасным и удивительным.
Она ушла глубокой ночью, растолкав меня и потребовав, чтобы я закрыл за ней дверь. Я хотел одеться и проводить ее. Но она негодующе отказалась, сказав, что прекрасно может подняться на несколько ступенек и что чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше. Я неохотно уступил ее доводам. Такого глубокого и спокойного сна, который охватил меня, я бы не дождался ни от какой валерианы.
Разбудили меня грохот и крики. Я вскочил на ноги, ничего не соображая. Через мгновение грохот превратился в стук в мою дверь, а крики оказались голосом Баррича, довольно тихо повторявшим мое имя.
– Минутку, – отозвался я с трудом. У меня все болело. Я натянул какую-то одежду и заковылял к двери. Мои пальцы долго не могли справиться с замком. – Что случилось?
Баррич только смотрел на меня. Он был умыт и одет, его волосы и борода были расчесаны, а в руках он держал два топора.
– Комната на башне Верити. Торопись, мы уже опаздываем. Но сперва помойся. Что это за запах?
– Ароматические свечи, – сымпровизировал я, – они должны приносить спокойные сны.
Баррич фыркнул:
– Мне этот запах принес бы не такие сны. Он полон мускуса, мальчик. Вся твоя комната им пропахла. Встретимся в башне.
И он ушел, целеустремленно шагая по коридору. Я вернулся в свою комнату, смутно понимая, что таким в представлении Баррича было раннее утро. Я тщательно вымылся холодной водой, не получив от этого никакого удовольствия, но выиграв немного времени. Я порылся в сундуке в поисках свежей одежды и натягивал ее, когда стук в дверь повторился.
– Я почти готов, – крикнул я. Стук продолжался. Значит, Баррич был рассержен. Что ж, и я тоже. Конечно, он мог бы понять, как сильно у меня все болит сегодня утром. Я рывком распахнул дверь, чтобы встретить его, и внутрь, как легкий дымок, проскользнул шут. На нем был новый черно-белый костюм. Рукава его рубашки были вышиты черными лианами, которые обвивали его руки, словно плющ. Лицо над черным воротником было бледным, как зимняя луна. Зимний праздник, подумал я тупо. Сегодня же первая ночь праздника Зимы. Эта зима уже была в пять раз длиннее любой предыдущей. Но сегодня мы начнем отмечать ее середину.
– Чего ты хочешь? – спросил я, не в состоянии выносить его молчание. Он принюхался.
– Кое-что из того, что у тебя было, должно быть прелестно, – предположил он и изящно отскочил назад, взглянув мне в лицо. Я мгновенно разозлился. Он вспрыгнул на мою смятую постель и перелез через нее, так что кровать оказалась между нами. Я протянул руки, пытаясь его схватить.
