Баррич, нахмурившись, спрашивал меня о чем-то. Его голос, всегда такой глубокий, с трудом доходил до меня.
– Все хорошо, – спокойно сказал я ему, – не волнуйся, все хорошо. – Я проплыл мимо него, уносясь вместе с толпой.
Король Шрюд сидел на троне, но теперь я знал, что он сделан из бумаги. Шут сидел на ступеньках у его ног и сжимал свой крысиный скипетр, как ребенок сжимает погремушку. Вместо языка у него был меч, и когда враги короля подходили поближе, шут разрубал их на куски, охраняя бумажного человека на троне.
И тут были Верити и Кетриккен, на другом помосте, оба красивые, как кукла шута. Я увидел, что оба они сделаны из холода. Мне стало так грустно, я никогда не смогу заполнить ни одного из них, но они оба такие ужасно пустые. Регал подошел поговорить с ними, и он был большой черной птицей. Не вороной, нет, не такой веселой, как ворона, и не вороном, в нем не было живого ума ворона, нет, несчастным стервятником, кружащимся, кружащимся и мечтающим о них как о добыче, которой можно поживиться. От него пахло падалью, и я прикрыл рукой рот и нос и отошел от них.
Я сел на каменную приступку у камина рядом с очень счастливой хихикающей девушкой в голубых юбках. Она стрекотала, как белка, и я улыбнулся ей, и скоро она прислонилась ко мне и начала петь смешную песенку про трех молочниц. Там были и другие, они сидели и стояли у очага, и они весело подпевали ей. Мы все смеялись, но я плохо понимал почему. Ее рука была теплой, она так небрежно лежала на моем бедре.
Брат, ты сошел с ума? Ты наелся рыбьих костей, тебя сжигает лихорадка?
– А?
Твое сознание затуманено. Твои мысли бескровные и больные. Ты двигаешься, как во сне.
– Я себя хорошо чувствую.
– Правда, сир? Тогда и я тоже, – улыбнулась она мне. Круглое маленькое личико, темные глаза, кудрявые волосы, торчащие из-под шляпки. Верити бы такая понравилась. Она по-товарищески поглаживала мою ногу. Чуть повыше, чем раньше.
– Фитц Чивэл! – Я медленно поднял глаза. Надо мной стояла Пейшенс. Я улыбнулся, увидев ее здесь. Она так редко выходила из своих комнат! Особенно зимой. Зима всегда была тяжелой для нее.
– Я буду так рад, когда вернется лето и мы сможем вместе гулять по саду, – сообщил я ей.
Некоторое время она молча смотрела на меня.
– У меня есть кое-что тяжелое, что мне нужно отнести наверх. Ты сделаешь это для меня?
– Конечно. – Я осторожно встал. – Мне нужно идти, – сказал я маленькой служанке, – я нужен моей маме. Мне понравилась твоя песня.
– До свидания, сир! – прочирикала она, и Лейси метнула на нее огненный взгляд. Щеки Пейшенс были очень розовыми. Я пошел за ней через зал. Мы подошли к основанию лестницы.
– Я забыл, как это делается, – сказал я ей, – и где та тяжелая вещь, которую вы просили отнести?
– Это был повод, чтобы увести тебя оттуда, прежде чем ты окончательно опозоришь себя, – прошипела она. – Что с тобой? Как ты можешь вести себя так отвратительно? Ты пьян?
Я обдумал это.
– Ночной Волк сказал, я наелся рыбьих костей. Но я себя хорошо чувствую.
Лейси и Пейшенс очень внимательно посмотрели на меня. Потом они обе взяли меня под руки и повели наверх. Пейшенс готовила чай, я беседовал с Лейси. Я рассказал ей, как сильно я люблю Молли и что я хочу жениться на ней, как только король разрешит. Она похлопала меня по плечу, пощупала мой лоб и спросила, что я ел сегодня и где. Я не мог вспомнить. Пейшенс дала мне чай. Очень скоро меня вырвало. Лейси налила мне холодной воды. Меня снова вырвало. Я сказал, что не хочу больше чая. Пейшенс и Лейси уговаривали меня. Лейси сказала, что она думает, что я буду в порядке, когда посплю. Она отвела меня назад в мою комнату.
Я проснулся без всякого четкого представления о том, что было сном, а что нет, если хоть что-то сном не было. Все мои воспоминания о вечерних событиях казались отдаленными, как будто произошли много лет назад. Все это соединялось с открытой дверью, манящим желтым светом и сквозняком, остужающим мою комнату. Я выбрался из постели, качнулся, когда волна слабости охватила меня, а потом медленно поднялся по ступенькам, непрерывно касаясь рукой холодной стены, чтобы увериться, что я не сплю. Примерно на половине пути меня встретил Чейд.
– Возьми меня за руку, – приказал он, и я взял.
Он обхватил меня свободной рукой, и мы вместе поднялись по лестнице.
– Я скучал без тебя, – сказал я ему. Потом вдохнул и добавил: – Король Шрюд в опасности.
– Я знаю. Король Шрюд всегда в опасности.
Мы дошли до конца лестницы. В очаге горел огонь, на подносе рядом с ним стояла еда. Он повел меня к очагу.
– Мне кажется, я был отравлен сегодня. – Я внезапно затрясся. Когда это прошло, я почувствовал себя более встревоженным. – Мне кажется, что я просыпаюсь постепенно. Я все время считаю, что бодрствую, а потом внезапно все становится яснее.
Чейд мрачно кивнул:
– Я подозреваю, что это действие пепла. Ты ни о чем не думал, когда убирал в комнате у Шрюда. Сгоревшие остатки травы концентрируют силу растения. Ты испачкал руки, а потом этими руками держал булочки. Я ничего не мог сделать. Я думал, ты от этого заснешь. Что заставило тебя спуститься вниз?
– Не знаю. – Потом я раздраженно спросил: – Откуда ты всегда так много знаешь?
Он подтолкнул меня к своему старому креслу. Сам Чейд занял мое обычное место на камнях перед очагом. Даже в моем одурманенном состоянии я заметил, как легко он двигается. Его лицо и руки были обожжены ветром, загар прикрывал шрамы. Однажды я заметил его сходство со Шрюдом. Теперь в его лице я увидел и черты Верити.
– У меня есть свои способы узнавать то, что мне нужно. – Он по-волчьи улыбнулся. – Что ты помнишь о сегодняшнем Зимнем празднике?
Я поморщился, задумавшись:
– Достаточно для того, чтобы знать, что завтра будет тяжелый день. – Я внезапно вспомнил маленькую служанку, прислонившуюся к моему плечу и положившую руку на мое бедро. Молли. Мне надо попасть сегодня к Молли и как-то объяснить это ей. Если она приходила сегодня ко мне в комнату, но никто не ответил на ее стук... Я рванулся к двери, но тут новая волна судорог пробежала по мне. Я чувствовал себя так, словно с меня живьем сдирали кожу.
– Вот. Съешь что-нибудь. Не стоило выворачивать тебе желудок, но я уверен, Пейшенс хотела как лучше. И при других обстоятельствах это могло бы спасти тебе жизнь. Да нет, болван, сперва вымой руки. Ты что, ни слова не слышал из того, что я сказал?
Тогда я заметил воду с уксусом, которая стояла рядом с едой. Я тщательно вымыл руки, чтобы смыть все, что могло к ним прилипнуть, а потом ополоснул лицо, поразившись, насколько лучше я себя сразу почувствовал.
– Весь день был как будто продолжающийся сон. Вот так себя чувствует Шрюд?
– Представления не имею. Может быть, не все травы, которые горят там, внизу, именно те, что я думаю. Это я как раз хотел обсудить с тобой сегодня. Как себя чувствовал Шрюд? Это случилось внезапно? Давно ли Волзед стал называть себя лекарем?
