Наконец, утром 26 июня, после нескольких дней утомительных маршей танки 8-го механизированного корпуса перешли в наступление. Наиболее трудной была задача 12-й танковой дивизии. Одновременно на нее, судя по всему, возлагались большие надежды. По крайней мере, командир корпуса Рябышев и комиссар Попель наблюдали за ходом контрудара из расположения именно этой дивизии. Дивизия была укомплектована лучше всего, была сформирована раньше других и имела довольно много танков новых типов. Заранее захватить плацдарм передовым отрядом не удалось, и теперь предстояло форсировать заболоченную речку под огнем противника. Фактически наступать можно было только вдоль одной дороги. Мост на этой дороге через речку Слонувку был немцами взорван, и боевые машины дивизии сгрудились перед ним. Как позднее было написано в дивизионном отчете, «танки настолько густо стояли, что некоторые из них цеплялись гусеницами». Пришлось выдвинуть вперед мотопехоту для захвата плацдарма. При поддержке артиллерии и огня танков прямой наводкой мотострелки форсировали речку, образовали плацдарм и предоставили саперам возможность восстановить мост и проложить гати через заболоченную пойму. Примерно к 11 утра мост был восстановлен и наступление продолжилось.
Около полудня 26 июня командование XXXXVIII корпуса оказывается вынуждено задействовать для отражения советского наступления части 16-й танковой дивизии. Боевая группа дивизии Ганса-Валентина Хубе, созданная вокруг мотопехотной бригады, в тот момент находилась на марше в районе Лешнева и Берестечко. Она называлась боевая группа Вагнера, по имени командира мотопехотной бригады соединения. Вырвавшиеся с плацдарма у Лешнева части 12-й танковой дивизии встречает контратака немецких танков. Попель пишет: «Мы уже ясно различаем черно-белые кресты и мелькающие траки движущихся гусениц».
К сожалению, в советских мемуарах немецкие танки встречаются в 1941 г. очень часто, причем даже в тех местах, где их быть не может никоим образом. Однако в данном случае имеющаяся информация о положении немцев никак не противоречит возможному столкновению подразделений советской 12-й танковой дивизии и 16-й танковой дивизии немцев. Танки в составе боевой группы Вагнера имелись, к отражению советского наступления она привлекалась. Также в истории 16-й танковой дивизии есть упоминание о столкновении с советскими танками 26 июня. Правда, оно привязывается к действиям под Кременцом, но там был всего один танк КВ кременецкой группы 37-й танковой дивизии (Т-34 не было вовсе). Вряд ли он смог бы оставить столь яркие впечатления. Поэтому столкновение танкистов дивизии Хубе с КВ и Т-34 произошло, скорее всего, именно под Лешневым. Историограф соединения пишет: «Бойцы получили первое представление о том, с каким упорством русские обороняли свои позиции, свою родину. Они «познакомились» с советским танком Т-34, технически превосходившим свои боевые машины. Колоссам КВ-1 и КВ-2 с их 7.62 длинноствольными орудиями едва ли мог что-то противопоставить даже немецкий Panzer III с его короткой 5-см пушкой. Для подавления танков противника пришлось привлекать зенитную и полевую артиллерию»
[475].
Так или иначе, контратака немецких танков на захваченный плацдарм была неуспешной. Советская заявка на подбитые танки противника была, надо сказать, довольно скромной. 12-я танковая дивизия записала на свой счет только 4 танка противника. К 14.00 танки дивизии Мишанина прорвались к господствующей над местностью высотой 241,0, с которой, наверное, уже было видно Берестечко.
Записи в журнале боевых действий XXXXVIII танкового корпуса демонстрируют, что контрудар двух дивизий корпуса Д.И. Рябышева привел к возникновению кризисной ситуации: «Положение у Лешнева становится к полудню критическим. Несмотря на храброе сопротивление усиленного батальона 179-го полка, который несет тяжелые потери, русские с сильной артиллерийский поддержкой переправились через ручей и обошли населенный пункт крупными танковыми силами. Мост к югу от Лешнева не мог быть разрушен накануне из-за сильного огня противника. Отдельные танковые отряды русских продвинулись до Кол. Мытника и Стыри к западу от Берестечко. Местами сражающаяся севернее Лешнева пехота и артиллерия отошла под сильным давлением противника»
[476].
Глаз сразу цепляется за противоречие: немцы утверждают, что мост к югу от Лешнева им разрушить не удалось. В то же время советская сторона утверждает, что реку пришлось преодолевать ввиду того, что мост был разрушен. Эти два утверждения примиряет один взгляд на карту: на дороге от Брод до Лешнева два моста через Слонувку. Русло реки раздваивается и ее приходится преодолевать дважды.
Атаки советских танков создали угрозу не только позициям немецкой артиллерии, но даже командному пункту Вернера Кемпфа в Берестечко: «Поскольку русские танки приблизились к КП корпуса на 6 км и это вкупе с постоянными воздушными налетами делает невозможной нормальную работу, КП переносится на хутор в 2 км к северу от Берестечко»
[477]. Переносить командный пункт пришлось уже вечером, во избежание потери управления войсками.
Однако удержать темп частям 8-го мехкорпуса все же не удалось. Далее в журнале боевых действий XXXXVIII корпуса идет запись: «Бессистемность дальнейших русских атак и личное вмешательство командира 57-й пд предотвращают развитие успеха. По приказу корпуса части усиленного 199-го пп, который находится на марше в направлении на Ситно для прикрытия фланга, развернуты на юг с задачей отбросить прорвавшегося противника»
[478]. Ситно лежало к востоку от Берестечко и Лешнева, т. е. часть сил 57-й пехотной дивизии была возвращена назад для отражения советского контрудара.
Помимо такого расплывчатого и трудноформализуемого фактора, как личное вмешательство генерал-лейтенанта Оскара Блюма, командира 57-й пехотной дивизии, на немцев сработали куда более зримое поддающиеся расчетам обстоятельства. Передовые подразделения 16-й танковой дивизии вышли на подступы к Кременцу, но главные силы дивизии Хубе 26 июня еще находились на марше по центральной «панцерштрассе». Они приняли участие в отражении наступления 8-го мехкорпуса вместе с 57-й пехотной дивизией. Выше уже было сказано об участии танков соединения в боях под Лешневым. Но, помимо танков, боевая группа бросила на чашу весов битвы, как свое пехотное оружие, так и 50-мм противотанковые пушки ПАК-38. История 16-й танковой дивизии повествует об этом следующим образом:
«Уже у населенных пунктов Шуровище и Сторовицы на р. Стырь части стрелковой бригады подверглись нападению русских танков. 16-й истребительно-противотанковый батальон принял бой. С удаления до 100 метров полевые пушки открыли огонь по стальным колоссам. 21… 23 попадания! Русский танк отходил медленно назад. Поврежден был только поворотный механизм башни. Бойцам хотелось плакать от обиды! Выяснилось, что ни 3,7-см ни 5-см полевые пушки с коротким дулом ничего не могли поделать с танками русских на удалении более 500 м. Другие танки накрыли огнем позиции полевых орудий. Добычей истребительно-противотанковой группы становились лишь легкие танки. Одна лишь 3-я рота 16-го истребительно противотанкового батальона уничтожила в этот день 26.6 18 танков неприятеля»
[479].
