На московском направлении, в Белоруссии развернулась трагикомедия с замыканием кольца окружения. Танковые группы действовали кто в лес, кто по дрова. Впрочем, здесь не буду повторяться, все уже было сказано в соответствующем разделе выше.
Одним словом, упорное и энергичное сопротивление Красной Армии, непропорциональное ее численности (если сравнивать с кампанией на Западе в 1940 г.) вкупе с ошибками немецкого командования, привело к расшатыванию основ «Барбароссы». Немецкое командование, упоенное успехами, не желало замечать, что вводная «Красная Армия даст бой западнее Двины и Днепра» оказалась неверной.
Куда пропали танки? Собранная в западных округах техника стала единственным преимуществом Красной Армии. Но одновременно техника стала заложником изначально неблагоприятной обстановки. В своем докладе в Москву 11 июля 1941 г. начальник автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник П. П. Полубояров писал:
«Плохое техническое состояние ходовой части старого парка («Т-26» и «ВТ»). Беспрерывные марши на расстояния до 1000 км окончательно вывели из строя ходовую часть. Танки бросались на территории [оккупированной] противником частью уничтоженные, а частично оставлялись там, не приведенные в полную негодность»
[524].
Это утверждение вполне применимо к событиям в Белоруссии и на Украине. Однако если потери Т-26 и ВТ еще вполне объяснимы, то потери КВ и Т-34, при поверхностном знакомстве с происходившими событиями, вызывают недоумение. Вкупе с ходившими в советское время легендами о неуязвимости танков Т-34 и КВ это заставляет искать некие нетипичные причины неудачи. На самом деле неуязвимость танков Т-34 и КВ была весьма относительной. Выше читатель уже мог заметить, как вполне обыденно теряются в атаках танки новых типов. В отчете командира 10-й танковой дивизии читаем следующее описание недостатков танков, недавно полученных от промышленности машин:
«По танку Т-34
а) Броня машин и корпуса с дистанции 300–400 м пробивается 37-мм бронебойным снарядом. Отвесные листы бортов пробиваются 20-мм бронебойным снарядом. При преодолении рвов вследствие низкой установки машины зарываются носом, сцепление с грунтом недостаточное из-за относительной гладкости трактов.
б) При прямом попадании снаряда проваливается передний люк водителя.
в) Гусеница машины слабая – берет любой снаряд».
Проваливающийся люк механика-водителя был настоящей «ахиллесовой пятой» танков Т-34. Начальник автобронетанкового управления Западного фронта 30 августа 1941 г. писал:
«При ударе снаряда в передний люк мехводителя, люк проваливается внутрь танка и выводит из строя водителя. Нужно увеличить опорную поверхность люка за счет увеличения скосов торцов люка и скосов окна переднего листа брони, а также за счет приварки накладки-бортика переднего люка. Имеющийся бортик очень слаб и своей функции не выполняет».
Однако «ахиллесовой пятой» дело не ограничивалось. Как мы видим, Т-34 при некоторых условиях мог быть подбит даже из 37-мм ПАК-35/36. «20-мм бронебойный снаряд» это, скорее всего, неверно интерпретированная пробоина от 50-мм подкалиберного снаряда. 50-мм орудия ПАК-38 в первый год войны стали основным противником советских танков новых типов. По два таких орудия было в каждом полку многих пехотных дивизий. При слабой артиллерийской и пехотной поддержке Т-34 также мог стать жертвой 105-мм полевой гаубицы leFH18r бронебойный снаряд которой пробивал на дистанции 500 м 60 мм гомогенной брони. Танк КВ был более «крепким орешком», но он уверенно поражался с 400 м 50-мм подкалиберным снарядом. Еще эффективнее были 88-мм зенитные пушки и 105-мм пушки К18. Последние присутствовали как в некоторых танковых дивизиях, так и в корпусных частях. Наконец, оружием последнего шанса всегда оставались противотанковые мины и бутылки с зажигательной смесью, забрасывавшиеся пехотинцами на моторный отсек Т-34 и КВ. Одним словом, боевые потери танков Т-34 и КВ в Приграничном сражении не должны удивлять. Они имели место и подтверждаются обеими сторонами конфликта.
Если на поле боя танки новых типов были сильным противником, поражавшимся с определенными усилиями, то их низкие маршевые характеристики стали значимым фактором в приграничном сражении. Т-34 и КВ обладали целым букетом «детских болезней», существенно затруднявших выполнение обычных и даже заурядных для механизированных войск маневров. Если называть вещи своими именами, то качество продукции отечественного ВПК образца 1941 г. оставляло желать много лучшего.
Серьезные претензии в войсках имелись как к КВ, так и к Т-34. В своем донесении в Главное автобронетанковое управление Красной Армии начальник 3-го отдела АБТУ ЮЗФ военинженер 2-го ранга Ганопольский писал:
«Одним из основных и массовым дефектом на машине А-34 следует считать коробление дисков главного фрикциона. Из 24 машин 3-го батальона 64-го полка 32-й дивизии, закончивших боевую операцию на 4-х машинах, переключение передач производить было невозможно по вышеуказанной причине»
[525].
Проблемами с главным фрикционом недостатки Т-34 не исчерпывались. «Фамильной чертой» харьковских машин были проблемы с коробкой передач. На танке БТ использовалась коробка с тремя передачами вперед, на Т-34 в начале его выпуска ставилась так называемая четырехскоростная коробка. Даже если не сравнивать с Pz.HI, одна из модификаций которого имела десять (!!!) передач вперед, такого количества было явно недостаточно. Меньшее число передач означало большие разрывы между передачами и большие усилия на рычаге их переключения. Вследствие этого быстро изнашивались шарнирные соединения кулисы переключения передач. Изгиб тяг и износ шарнирных соединений приводил к несоответствию положения рычага и подвижных шестерен коробки перемены передач. При этом могло получиться положение, при котором оказывались включены сразу две скорости. Это неизбежно приводило к поломке коробки передач и сжиганию главного фрикциона.
Недостаток времени на освоение новых машин привел к тому, что даже мелкие неисправности могли привести к потере танка. Начальник АБТВ 6-й армии полковник Дедов писал: «Экипажи на танках КВ и Т-34 и тракторах «Ворошиловец» в своем большинстве малоопытные и не в состоянии устранить даже малейшие неисправности»
[526]. Такие боевые машины сначала оказывались на обочине дорог вместе с уныло взирающим на колонны машин и подвод экипажем, а далее у танка были все шансы стать скульптурой, на фоне которой фотографируются оккупанты.
Технические проблемы новых (да и частично старых) танков приводили к тому, что в реальных боях численное преимущество советских танковых войск оказывалось частично нивелировано. Чем более протяженным оказывался марш, тем меньше танков могло пойти в бой. Характерным примером здесь является 12-я танковая дивизия 8-го механизированного корпуса Юго-Западного фронта. На поле боя 26 июня 1941 г. вышло всего 75 танков из 300. На 29 июня 1941 г. дивизии в строю было 9 КВ, 12 было потеряно в бою, а 37 числились отставшими. В отношении Т-34 наблюдалась та же картина: 7 в строю, 27 подбито и 66 – отставшие. Такое снижение числа танков, выставляемых на поле боя, неизбежно ухудшало условия его ведения и исход противостояния.
