Развал обороны 56-й стрелковой дивизии под нажимом противника заставил В. И. Кузнецова принимать срочные меры по восстановлению целостности фронта обороны армии. Единственным подвижным резервом в его руках был 11-й механизированный корпус генерал-майора Д. К. Мостовенко. В первый день войны, с момента налета немецких самолетов на Волковыск в 4.00, связи со штабом 3-й армии и штабом округа не было, и части корпуса выступили самостоятельно в район Гродно, согласно плану прикрытия. Это выдвижение вполне соответствовало идее командования по использованию мехкорпуса для подпирания фронта стрелковых частей. Подпорка, впрочем, была не лучшего качества. Как писал позднее Мостовенко, ввиду нехватки матчасти и вооружения в поход были взяты примерно 50 % личного состава соединений. Остальные были отправлены в тыл.
Из трех соединений 11-го мехкорпуса реально могли участвовать в бою 22 июня только два: 29-я и 33-я танковые дивизии. Из-за отсутствия автотранспорта 204-я моторизованная дивизия смогла выдвинуть к Гродно из места постоянной дислокации в Волковыске только штаб и один батальон мотопехоты. Нехватка автомашин сказалась также на действиях танковых дивизий Мостовенко. Передвигавшаяся пешком пехота отставала от танков. Тем не менее две советские танковые дивизии пошли в атаку с задачей «уничтожить наступающего противника». Впрочем, «две дивизии» – это громко сказано. Правильнее их будет назвать «боевыми группами» или «отрядами» двух дивизий.
В первый день боев под Гродно решилась судьба всех трех танков КВ, имевшихся в корпусе Мостовенко. Один опрокинулся и затонул в болоте. Второй был обездвижен попаданиями в ходовую часть. Это, скорее всего, был первый танк КВ, с которым немцы столкнулись в боях. Как ни странно, донесений об этом столкновении с новой советской бронетехникой не последовало. По крайней мере, таковые пока не обнаруживаются. Третий КВ 11-го мехкорпуса был неисправен и остался в мастерских, позднее его взорвали при отходе. Если под Алитусом состоялось первое танковое сражение Великой Отечественной войны, то под Гродно вкус встречи с танками Т-34 ощутила немецкая пехота. Они произвели впечатление на противника. По словам Мостовенко, «танки противника, пытавшиеся атаковать наши танки, были подбиты, а оставшиеся держались за обороняющейся пехотой». Речь, очевидно, идет о батальоне «Штурмгешюцев», поддерживавшем наступление VIII корпуса.
Впрочем, и без «Штурмгешюцев» у пехотинцев были средства для борьбы с советскими танками, в том числе Т-34. Всего, по немецким данным за 22 июня, в боях на подступах к Гродно было уничтожено 180 советских танков, из них только 8-я пехотная дивизия отчиталась о 80 единицах. Позднее заявка последней была откорректирована в сторону увеличения – до 115 танков. Атакам советских танков также подверглись передовые части 256-й пехотной дивизии, продвинувшейся до Нового Двора. Немцы отчитались о 8 танках, подбитых ими на позициях в Новом Дворе. Если принять немецкую заявку как базовую, речь идет о выбивании как минимум половины машин из 384 танков 11-го мехкорпуса.
Оценка противника отделом 1с (разведка) VIII армейского корпуса была достаточно высокой: «Русские танковые части сражались энергично и упорно группами по 20–40 боевых машин». Тем не менее и с Т-26, и с Т-34 11-го мехкорпуса немцам все же удалось справиться. В том же донесении отдела Ic VIII АК отмечалось: «Эффективность 3,7-см противотанкового орудия достаточна против всех встреченных типов танков. Однако в большинстве случаев было необходимо несколько попаданий для того, чтобы вывести танк из боя»
[270]. Если в отношении Т-26 это утверждение сомнений не вызывает, в отношении Т-34 требуются некоторые пояснения. Действительно, 37-мм противотанковая пушка ПАК-35/36 получила у немецких пехотинцев по итогам 1941 г. нелестное прозвище «колотушка» и «дверной молоток». Прозвище это в большей степени следствие столкновений с КВ. Конечно, поразить «тридцатьчетверку» из «колотушки» в лоб было сложно. Однако бортовые вертикальные листы корпуса Т-34 поражались ПАК-35/36 с близкого расстояния достаточно уверенно. Атаки Т-34 без достаточной поддержки пехоты благоприятствовали работе немецких противотанкистов.
Что интересно: впоследствии обе стороны расценили свои действия как в той или иной мере успешные. Мостовенко в своем отчете написал: «Пр-к, атакованный танковыми дивизиями приостановил наступление и перешел к обороне, используя населенные пункты и реки»
[271]. В свою очередь, в отчете VIII корпуса о советских танковых атаках было сказано следующее: «Они пытались смять наступающий клин VIII корпуса, вводя все новые и новые атакующие эшелоны (всего более 500 танков в 13–14 эшелонах). После потери более 120 танков атаки были прекращены»
[272].
В данном случае истина лежит посередине. Контрударом 11-го мехкорпуса 3-й армии удалось избежать немедленного прорыва немцев к Гродно вдоль шоссе. В журнале боевых действий 8-й дивизии немцев об этом сказано прямо и недвусмысленно: «Продвижение остановлено, командир 84-го пп вынужден отказаться от намерения взять Гродно быстрым ударом». О характере сопротивления советских войск в вечернем донесении отдела 1с (разведка) 9-й армии 23 июня прозвучали такие слова: «Русские сражаются до последнего, предпочитают плену смерть (приказ политкомиссаров). Большие потери личного состава, мало пленных»
[273].
Немецкий 20-мм зенитный автомат на полугусеничном шасси прикрывает мост через Неман у Гродно. Город еще горит после «побудки»
По итогам боев под Гродно с частями корпуса Мостовенко немцы получили первые достоверные сведения о новейших советских танках Т-34. О нем им сообщили попавшие в плен советские танкисты. Если относительно частей, к которым они приписаны, их нумерации и фамилиям командиров танкисты сообщили совершенную ахинею (скорее всего, сознательно), то по технике они были предельно откровенны. Было сказано буквально следующее: «Два типа танков: Т-26 с 4,5-см противотанковым орудием и 2 пулеметами, бронирование 15 мм, и Т-34
[274] (?) с 7,62-см орудием и 2 пулеметами (дальнейшее развитие БТ —?). Бронирование минимум 30 мм. 1838-й батальон только шесть дней назад получил 50 этих новых танков. Остальные – старые Т-26»
[275]. Следует отметить, что развернутые показания дали попавшие в плен советские офицеры-танкисты, а не рядовые или сержанты, это явно отмечается в немецком документе. Таким образом, на второй день войны немцы уже знали, как называются новые танки и их генеалогию. Сведения о вооружении были точными, о броне – приблизительными. Тот факт, что на страницах воспоминаний немецких военачальников «тридцатьчетверки» появляются намного позже, это лишь стечение обстоятельств. Встречи с Т-34 состоялись уже в первый день войны, и немецкие солдаты быстро узнали даже имя своего нового врага.
