На Кобрин был направлен отряд 3-й танковой дивизии в составе разведбата, батальона мотопехоты и танкового батальона. Уже в 8.45 отряд врывается в Кобрин, в ЖБД дивизии о результатах боя имеется запись: «Отдельные танки уничтожены, один мост разрушен, второй цел».
После 65-км броска по шоссе дивизия Моделя подходит к Березе Картузской, она захвачена в 16.00. Сам Модель постоянно на передовой, в ЖБД отмечается: «Командир дивизии постоянно находится в первой линии и руководит оттуда боевыми действиями». Эта стилистика управления сохранится у него и далее, когда он станет командующим армией. Мост через Ясельду оказывается лишь слабо поврежден, и острие XXIV корпуса продолжает движение к рубежу Щары. За первые два дня боев частями 3-й танковой дивизии заявлено об уничтожении 197 советских легких танков.
Противником немецких танкистов в этих боях были избежавшие мышеловки Брестской крепости части 6-й и 42-й стрелковых дивизий, а также подразделения 22-й танковой дивизии 14-го мехкорпуса. Части смешались и слабо управлялись, одним словом, обладали весьма условной боевой ценностью. Кроме того, немецкой авиацией были выбиты артиллерийские части армии Коробкова.
Поскольку единственная пригодная для использования дорога (немцы называли его шоссе № 1) вела через лесисто-болотистую местность в низинах рек Ясельда и Щара, обе танковые дивизии XXIV корпуса вынуждены были двигаться по ней гуськом, друг за другом. Поздним вечером 23 июня 3-я танковая дивизия вышла на реку Щара. В журнале боевых действий соединения этот эпизод был отражен следующим образом: «23.00 – Передовые части дивизии вышли к Щаре, мост захвачен неповрежденным, силами 3-го мотоциклетного батальона и 3-го батальона 6-го тп сформирован небольшой плацдарм. Командование корпуса приказывает всеми средствами преследовать противника, который, очевидно, уже находится в стадии разложения». В ЖБД 2-й танковой группы подчеркивалось, что дивизия Моделя «ночью без боя захватила плацдарм на Щаре». В связи с этим вызывает только горькую иронию сентенция Сандалова о тактике противника по опыту первых дней боев: «Ночью, как правило, боевые действия враг прекращал»
[308]. В ночь с 23 на 24 июня именно ночные действия принесли немцам значимый успех. Захват неповрежденным моста через реку в лесисто-болотистой местности был большой удачей. Шоссе здесь проходило через обширное болото. Соответственно, танки могли наступать только вдоль шоссе, что существенно облегчало задачу обороны.
Что самое печальное, командование Западного фронта на второй день боев, 23 июня, оставалось в неведении относительно действительной силы удара под Брестом. Согласно журналу боевых действий фронта, считалось, что 30-й танковой и 205-й моторизованной дивизиям противостоят «до одной тд и парашютный десант до 500 человек». Наступающий в районе Кобрина противник оценивался как немоторизованный – «до 3-х пд с танками». Сообразно заниженной оценке сил противника 4-й армии ставилась задача стабилизировать положение за счет передаваемых ей резервов – 55-й и 121-й стрелковых дивизий. Комфронта Павлов приказал Коробкову: «Силами 121-й стрелковой дивизии и
14-го механизированного корпуса решительно атаковать противника от Ружаны в общем направлении на Пружаны». Однако в целом Павлов требовал от 4-й армии сугубо оборонительных действий, удержания рубежа реки Ясельда. Остальные поставленные им вечером 23 июня задачи звучали так: «Приказываю упорной обороной остановить противника» и «прочно окопавшись, создав искусственные препятствия перед фронтом армии и дать решительный отпор всякой попытке противника прорвать фронт армии».
Командование фронта информировало штаб 4-й армии, что 55-я стрелковая дивизия перевозится в район Березы Картузской. Судя по вечерней оперативной сводке от 22.00 23 июня, штаб фронта и сам Д. Г. Павлов еще не догадывались о том, что через Березу Картузскую уже несколько часов назад прошли немецкие танки. Речь уже не шла об удержании рубежа реки Ясельда – этот рубеж был уже прорван. Более того, немецкие передовые части уже преодолели следующий рубеж – реку Щару. Во фронтовой оперсводке перечисляется положение частей 4-й армии на направлении наступления XXIV корпуса группы Гудериана – они сгрудились к востоку от Кобрина. Скорее всего, они действительно были именно там. Трудно ожидать от пехоты отступления темпом 130 км в сутки. Даже в форме «драпа». Остатки 6-й и 42-й дивизий и другие части были просто отброшены с дороги. Немцы не опасались таких маневров. За целостность коммуникаций отвечала идущая по пятам дивизии Моделя 4-я танковая дивизия, а с запада подходили для зачистки территории две пехотных дивизии XII армейского корпуса.
К слову сказать, в связи с этим весьма сомнительным выглядит утверждение Сандалова, предложившего следующий рецепт успешной обороны для 4-й армии: «Единственно правильным решением было бы использовать все выдвигаемые из глубины войска второго эшелона (55, 155, 121 и 143-ю стрелковые дивизии, 17-й механизированный корпус и формируемые десять артиллерийских полков РГК) в районе Слоним, Барановичи, Бытень для организации противотанковой обороны с передним краем по р. Щара»
[309]. Похоже, Леонид Михайлович даже после войны, в период написания книги, не очень четко себе представлял реальную обстановку. Через Щару передовой отряд немецкой 3-й танковой дивизии уже переправился, и приказывать занимать рубеж этой реки было уже более или менее бесполезно. Более того, Сандалов всерьез рассуждал о том, что вечером 23 июня командование 4-й армии «решило все наличные силы использовать для обороны района Березы-Картузской, то есть для прикрытия хотя бы одного основного направления вдоль Варшавского шоссе»
[310]. Через Березу-Картузскую уже вовсю шел «восточный экспресс» из двух поставленных в затылок друг другу танковых дивизий немцев.
Итак, утром 24 июня командование 4-й армии еще не подозревает, что выгодный рубеж потерян. В 8.00 24 июня из штаба фронта было получено указание во что бы то ни стало задержать противника на р. Щара. Удобство этого рубежа было всем очевидно. К 9.00 утра был подготовлен приказ штаба армии, гласивший: «55-й стрелковой дивизии занять и упорно оборонять рубеж Щара (иск.) Говейновичи до Волька, сменив к 12.00 24.6.41 г. на этом рубеже части 205-й моторизованной дивизии и отведя их в свой резерв»
[311]. 55-я Курская стрелковая дивизия им. К. Е. Ворошилова была одним из старейших соединений Красной Армии. На нее небезосновательно возлагались надежды задержать врага. Нельзя не отметить, что ни командарм Коробков, ни член Военного совета Шлыков вышеупомянутый приказ не подписали. На документе стоит только подпись Сандалова. В своем исследовании по действиям 4-й армии Сандалов утверждает, что Коробков подписал приказ и убыл в 55-ю дивизию.
Брошенная на обочине дороги 203-мм гаубица Виккерс из состава 120 ran 4-й армии
