— Руслан сам лично никогда ни в одном деле не участвует, но он знает, к кому направить, кого попросить, кому приказать. К каждому он найдет ниточку, за которую можно дергать и заставлять делать то, что ему надо.
— Он и тебя дергает?
— Нет, — улыбается, — мне повезло водить с ним дружбу. Друг он замечательный, враг ужасный. Я надеюсь, что ты сейчас не побежишь собирать чемоданы. Он ради тебя на многое пошел. Купил дом, хотя всегда утверждал, что ему такие хоромы на фиг сдались. Задумался о семье, сколько его знаю, никогда не слышал от него желания заводить серьезные отношения, любовницы с содержанием не считаются. И то, как он к тебе относится, многого стоит.
— Я знаю, Натан, знаю, — поспешно беру сумку, сдерживая улыбку. Левин хмурится, непонимающе смотрит на мои сборы. — Я домой, — торопливо покидаю кафе. Сердце радостно бьется в груди, чувствую, как в животе от волнения все скручивается. Прошу Захара отвести домой.
46
* * *
Отпускаю Захара, он не сразу уезжает, ему приказано присматривать за мной. Я к нему уже привыкла. В начале его присутствие меня раздражало и казалось лишним, потом Захар стал моей молчаливой тенью, помогал доносит покупки, терпеливо ходил со мной по магазинам. Поэтому, сняв пальто, выглядываю в окно. Чёрная "Ауди" трогает с места.
Я очень хочу увидеть Руслана, даже достаю телефон, время еще рабочее, поэтому, вздохнув, прячу мобильник обратно в сумку. Во мне растёт потребность, дикое желание, чтобы он побыстрее вернулся домой. Обнять крепко-крепко и ничего не говорить. Именно сейчас, узнав, что Артем под стражей, дело на замнут, Лиза скоро будет со мной, чувствую невообразимое облегчение и уверенность в завтрашнем дне. И это все он, мой Алиев.
Поворачиваюсь к вешалке и застываю на месте. Опускаю глаза, сердце подскакивает к горлу, вот-вот выпрыгнет и поскачет искать причину своего ненормального состояния. Осторожно вешаю свое пальто и трогаю чёрный кашемир, втягиваю в себя едва уловимый парфюма, смешанный с запахом табака.
Дома. Приехал.
Первый порыв побежать наверх, оказаться в его руках и целовать до тех пор, пока не заболят губы от его щетины, от жёсткости его поцелуя. Сорвать одежду и прикоснуться к его коже, прижаться самой, ощутить его тепло.
Я не спеша поднимаюсь в спальню. Спотыкаюсь буквально на входе об дорожную сумку, улыбаюсь. Руслан кидает вещи, не заботясь о них. Он никогда не надет вчерашнюю рубашку, брюки, не любит жилетки, так и висят на вешалке без дела, пылятся. Не любит никакие украшения, запонки только для официальных мероприятий с серьезными людьми, крест матери и кулон бабушки лежат в бархатной коробочке. Даже часы у него одни единственные, с коричневым кожаным ремешком. Поэтому ничего удивительного, что рубашка с брюками, пиджаком сейчас скомкано лежат на кровати.
Разбираю сумку, сразу сортирую, что в стирку, что просто нужно отгладить, беру брюки с кровати, проверяю карманы. Вытаскиваю пачку сигарет, зажигалку, зажим с деньгами. Проверку проходит пиджак, там ничего интересного, подняв рубашку, застываю, как кролик перед удавом. Под рубашкой оказывается известный всеми футляр бирюзового цвета. Руки начинают дрожать, осторожно возвращаю рубашку, пиджак и брюки на место, даже вытащенные вещи засовываю обратно. Типа ничего не трогала.
Отхожу к окну. Я понимаю, что в футляре лежит кольцо, понимаю теперь смысл слов Натана по поводу нового статуса. Понимаю, что я сейчас оказываюсь на перекрестке, нужно выбрать направление, куда двигаться, а главное с кем.
Мы сами себе рисуем события в своей жизни. Когда я была маленькая, мечтала о том, что встречу принца. Принц появился, обещал сказку, а в итоге превратил мою жизнь в персональный ад. Я мечтала сбежать, спрятаться с ребёнком, но в итоге в одиночку сражаться против человека, у которого напрочь стерто понятие закон, было мне не по плечам. В моей жизни появился Дьявол, ставший для меня Ангелом-Хранителем.
Кто-то скажет в спину, что продалась ему за услугу, за деньги, за защиту, за уверенность в завтрашнем дне. Возможно, именно так это выглядело в начале наших отношений, сейчас все по-другому. Там, в китайском ресторане, слушая Натана, на меня снизошло озарение: я его женщина, которую он будет защищать, оберегать, а обидчиков наказывать по своим правилам. Между нами не просто секс, которого нет, между нами то, что сближает людей, связывает друг с другом.
— Женя? Я думал, ты гуляешь, — оборачиваюсь, осторожно делаю вдох, чувствуя прилив крови к низу живота, щеки горят от увиденного. Руслан после душа, в одном полотенце на бедрах. Жадно слежу за каплями воды, стекающие по груди вниз.
— Настроения нет, хотелось домой. Я ждала твоего приезда завтра, — медленно подхожу к Руслану, прижимаю подушечкой пальца каплю на груди и веду вниз, обвожу пупок, он напрягает пресс, не шевелится.
— Решил вопросы и домой, — выдыхает сквозь стиснутые зубы, прищурив глаза.
— А я была у следователя, — прикасаюсь губами к соску, втягиваю в рот, обвожу его языком, расчерчивая линии пальцем на втянутом животе Руслана.
— И что там? — каждое слово произносит с паузой, с задержкой дыхания.
— Бывшего нашли. В больнице лежит, — перебираюсь к другому соску, скользя ладонями не спеша вверх.
— Заболел? — какой же у Руслана манящий голос, когда слышна каждая нотка, слышно звериное рычание, но не двигается, я его не боюсь. Не укусит, рыкнуть может, даже клацнуть зубами, но больше для устрашения.
— Кому-то перешёл дорогу. Похитили, избили, — медленно одна рука опускается вниз, я не успеваю даже притронутся к краям полотенца, моё запястье перехватывают. Задерживаю дыхание, когда горячие губы касаются кожи.
— Ты решила это ничтожество пожалеть? — целует костяшки, тут ноги подгибаются, когда Руслан вбирает в рот мои пальцы, посасывает их, облизывает языком. Это выглядит вульгарно, невообразимо пошло, но я не выдергиваю руку из плена.
— Нет. К своему стыду, мне приятно, что он узнал, каково это, когда тебя насилуют без желания, против воли, со связанными руками, — Руслан отпускает мою ладонь, начинает снизу расстегивать рубашку, предварительно вытащив её из пояса юбки.
— И как ты к такому относишься? — он не смотрит мне в глаза, очень медленно возится с пуговицами, давая мне привыкнуть к его прикосновениям. И подобрать правильный ответ. Облизываю губы, мечтая поскорее оказаться без одежды, но нужно кое-какие моменты все же уточнить, чтобы мы к этом больше не возвращались.
— Я не осуждаю. Надеюсь в тюрьме его не тронут, — Руслан поднимает глаза, я вздрагиваю от темноты, от того, какое адское пламя горит внутри него.
— Руслан, прошу… — молчит, рубашка почти расстегнута, обхватывает мои груди, большим пальцем оглаживает ореолу сквозь кружево.
— Ты мне очень дорога, Женя, а дорогих мне людей я защищаю, — оттягивает край бюстгальтер, трогает чувствительный сосок, вздрагиваю не от отвращения, а от вспышек удовольствия. — Защищаю любыми способами, наказываю обидчиков. Смерть твоему бывшему слишком лёгкая кара, он должен пройти все то, что проходили его жертвы.
