— Хороший молодой человек. Он мне больше нравится, чем Градовский. Артём изначально вызывал чувство отторжения.
— Ты не говорила.
— Ты ж в него вцепилась и никого не слушала, — подаёт голос папа, серьёзно на меня посмотрев. — Лизу, когда вернут?
— Не знаю. Надеюсь, что скоро, вы ж не завтра уезжаете?
— Нет, у нас отпуск, две недели точно будем, — радостно заявляет мама, на кухне раздается звон разбитого стекла. Прикусываю губу, чтобы не засмеяться, оказывается у Руслана замечательный слух.
Болтаем с мамой на разные темы, папа все это время сидит с нами, а вот Алиев, извинившись перед всеми, уходит в кабинет, прижимая мобильник к уху. Его по работе могут достать в любое время, никому нет дела, чем он занимается после окончания официального рабочего времени.
— Спасибо, — целую в темноволосую макушку, обнимая Руслана сзади за шею. Он сидит на кровати и расстегивает рубашку.
— Я им понравился? Или придется еще доказывать, что я не Градовский?
— Понравился. Ты у меня лучше всех, — прикусываю мочку уха.
— Женя!
— Ты ж обещал быть плохим парнем.
— Я хочу тебя сзади, — я отстраняюсь, мну его напряженные плечи. С сексом проблем нет, мои страхи, что не сумею получить удовольствие, не оправдались, но было условие: я должна видеть Руслана. Поэтому все позы сзади были исключены между нами. Сейчас, прислушиваясь к себе, готова попробовать. Не в угоду ему, а потому что сама хочу понять, смогу этот внутренний барьер преодолеть или нет.
Барьер оказался больше выдуманным.
48
*** Руслан.
Включаю подсветку на вытяжке, свет слабо рассеивает темноту. Ставлю чашку в кофемашину, достаю продукты для бутерброда. Женя спит, точнее отсыпается за все ночи, что я не давал ей спать. Совесть молчит, не увещает, что я озабоченный придурок, хотя были попытки подать голос, заткнул. У меня какая-то ненормальная зависимость от близости с Женей. Я хотел её всегда, не только телом, я хотел, чтобы она принадлежала мне душой, черт побрал. Ловил себя на мысли, что становлюсь патологическим собственником, которому до одури важно знать, чем она занимается, чем дышит, о чем думает. Такого у меня никогда не было, ни желания постоянно секса, ни полного контроля жизни девушки, которая со мной трахалась. Тут что-то было иное, пока без четкого понятия и определения.
— Доброе утро, — раздаётся за спиной бодрый голос Марии Олеговны. Хорошо, что ничего не жевал, так бы подавился. Она включает верхний свет, жмурюсь от яркости. Надеюсь родители не зачастят к нам в гости, прошедшая неделя далась мне нелегко, постоянно находился под прицелом оценивающих взглядов, они ловили каждое мое слово, взгляд, интонацию и анализировали. Вроде пока по очкам симпатии против бывшего мужа я выигрывал.
— Женечка спит?
— Спит, — пищит кофемашина, беру чашку, натыкаюсь на пристальный взгляд, хмыкает, а я в очередной раз за неделю думаю о том, что эта женщина подкрадывается к двери нашей спальни и прислушивается к звукам, пытаясь понять, чем мы занимаемся. Пару раз меня подмывало сообщить ей, что ее дочь со мной не в карты играет в спальне, а активно работает ртом и не только.
— Женечка раньше долго так не спала, даже в браке с Артемом, при наличии помощницы, я рекомендовала ей вставать раньше мужа и проявить внимание к мужу, приготовить завтрак, налить кофе, приготовить рубашку на работу, — достает сковородку, ставит на плиту и открывает дверку холодильника. — Мужчина должен уходить обласканный женой.
Отпиваю кофе, прищуриваясь. Тема Градовского стоит у меня поперек горла, не хочу, чтобы его вообще упоминали, его слишком много в моей жизни. Рассматриваю мать Жени тяжелым взглядом, гадая, она по жизни такая недалекая или прикидывается дурой.
— Предпочитаю дать ей возможность отоспаться, а не чувствовать себя прислугой. Я в состоянии приготовить себе завтрак и налить кофе, как и найти в гардеробе чистую рубашку.
— Разве в восточной семье женщина не прислуживает мужчине?
— Никогда этого не понимал и не принимал, но одно вынес, твердо усвоил в семье отца: мужчина должен уважать свою мать, сестру, жену, — скрещиваемся взглядами, вижу, что понимает мой тонкий намек, поджимает губы.
— Ситуации бывают разными.
— Ни одна ситуация не должна побуждать мужчину поднимать руку на человека слабее себя, который не сможет дать сдачи, будь то женщина, ребенок или животное.
— Иногда вынуждают.
— Нет. Я с этим никак не согласен. Если говорить откровенно, то вы, Мария Олеговна, как мать, не справились со своей ролью. Между нами говоря, я вас откровенно презираю за то, что в момент, когда ваша дочь нуждалась в защите, поддержке, вы ей сказали, что во всем она сама виновата. Когда она лежала в больнице, вы даже не приехали к ней, какого хера сейчас играете любящих родителей? Прощупываете почву насколько она при деньгах? — оскаливаюсь, видя, как дрогнули руки Марии Олеговны, как испуганно смотрит мне в глаза. — Я в курсе. Если Жени вы можете вешать лапшу на уши, поливая сладким сиропом, то ко мне такой подход не прокатит. Сколько надо, чтобы вы свалили с ее горизонта, появлялись раз в год и строго по предварительному звонку?
— Ты ошибаешься, Руслан, — бескровными губами лепечет женщина.
— Ошибаюсь? Что ж, мне не составит труда достать доказательства вашего аморального поведения. К вашей чести, вы внешне с Владимиром Денисовичем мало похожи на хронических алкоголиков, но думаю тут играет большая роль, что ваша подружка раз в месяц вас прокапывает дружно. Еще? — делаю большой глоток кофе, наблюдая, как подрагивающими руками Мария Олеговна выливает яичную смесь на сковородку. — Именно поэтому Градовский запретил вам приезжать в Питер, видеть внучку, раз в месяц посылая определенную сумму.
— Я хотела приехать…
— Мне по фигу, что вы хотели. Сидите оставшуюся неделю, играйте дальше любящих родителей, алкоголь в спальне извлекать не буду, но через семь дней, чтобы я вас здесь не видел. Билеты так уж и быть, куплю. Если на мою дочь какой-то упырь поднял руку, он бы ею больше не смог владеть, поэтому Владимир Денисович отец тоже так себе.
— Ты не расскажешь Жени?
— Не имею привычки влезать в семейные разборки, но по-хорошему, завязывайте вы с этим, — допиваю кофе, споласкиваю кружку. — Иначе мне придется поступить, как Градовский, запретить видеть дочь и внуков.
— Внуков?
— Будущих.
— Доброе утро, — раздается сонный голос со стороны лестницы, сразу же растягиваю губы в улыбке, поворачиваясь к Жене. — Я проснулась, а тебя уже нет, — без стеснения перед матерью обнимает меня за талию, прижимается.
— Решил дать тебе в кое-то веки выспаться, но раз ты против такого графика, возобновим ранние подъемы, — целую ее в макушку, Женя выразительно косится в сторону матери, а мне начихать.
