— О, на человека стала похожа, а то я порой спрашивала себя, а где моя подруга-красотка, — Марьяна довольно кивает головой, оценив результат всех мастеров. Волосы, ногти на руках-ногах, тело — все привели в порядок, можно хоть сейчас на подиум, тем более из-за стресса-депрессии мой вес упал ниже нормы. Контролировать то некому.
Дальше подруга тащит меня в торговый центр. Она заходит в каждый отдел, конкретно что-то ищет, я исполняю роль манекена. Терпеливо жду итог ее поисков, мое мнение ее не волнует.
— Да! Я нашла его! Я знала, что оно будет! — с придыханием шепчет Марьяна, торопливо идя ко мне с платьем нежно голубого цвета. — И туфли уже присмотрела в соседнем отделе.
— Это ради тебя, — беру вешалку, натянуто улыбаюсь. Знаю, что подруга все делает из лучших побуждений, пытается меня вытянуть на «свет», но проблема в том, что мне и в «темноте» хорошо.
Платье садится идеально. Открытые плечи, немного прикрыты руки, просто и элегантно. Без слов Марьяна приносит коробку с бежевыми туфлями на шпильках. Отражение идеально. Даже придраться не к чему, если только к опущенным уголкам губ и глазам без искорки.
— С днем рождения, Ди! — Марьяна обнимает, смотрит на меня. — Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, — встречаемся глазами, я опускаю их первая. Мое счастье осталось в Москве. Мое счастье принадлежит другой. Мое счастье пусть будет здоровым, счастливым. Хорошо у него, хорошо у меня.
— Теперь в ресторан? — нужно уйти от опасной темы. Нужно хоть сегодня не думать о нем, не рассматривать знакомые цифры, не поддаваться соблазну ему позвонить, чтобы просто услышать низкий голос и одно слово: «Алло».
— Да.
* * *
— Спасибо, папа! Я тебя безумно люблю и скучаю! — заставляю себя шире улыбаться, чтобы папа поверил в искренность улыбки.
— Я тебя люблю! — посылаем друг другу воздушные поцелуи. — С днем рождения, доченька!
— Спасибо, пап! — на душе становится немного тепло и спокойно. Во всяком случае у папы все хорошо, выглядит собранным и деловым. Мы отключаемся, я смотрю на Марьяну. С тех пор, как мы заняли свой столик, она подозрительно молчалива.
— Здесь отличная кухня. Уже была здесь?
— Нет. Мне в свое время порекомендовали этот ресторан.
— Да? Кто?
— Адам, — я впадаю в ступор от этого имени, Марьяна не сводит с меня внимательного взгляда. — Все еще болит? — я молчу, мне нечего сказать. Неопределенно пожимаю плечами, беру бокал с водой.
— Он тебя любит, — вздрагиваю, недоуменно поднимаю глаза на подругу. — Любит. Эгоистично любит. Без компромиссов. Такие мужчины полумер не знают. Я так же, как и ты сейчас, задавалась вопросом: зачем эта боль? Зачем отталкивать любимого человека? Не знаю. Могу только предположить. Он боится тебе навредить, боится, что может тебя сломать. Ему проще перенести боль в одиночестве, сгрызть себя самого, таким образом не тронуть тебя обидным словом.
— Ты выдумываешь… Если бы любил, не сделал бы этого…
— Ребенок? — усмехается, пальцем обводит края бокала с вином. — Это не его ребенок. Секретарша действительно бывшая, но беременная она не от него. За несколько дней до той встречи, Адам мне позвонил. Он рассказал свой план. Поделился не по душевной простоте, а чтобы в трудный для тебя момент ты была не одна, не переживала предательство в одиночестве. Билеты на самолет, квартира, где мы сейчас живем, — все это его извращенная форма любви и заботы.
— Я не очень понимаю… — мне приходится немного потрясти головой, в надежде, что услышанное как-то уложится в голове. Не помогает. — Адам все сделал специально? Не понимаю… Зачем?
— Наверное, не хочет, чтобы ты видела его поражение. Я могу только предполагать, что движет этим человеком, — достает что-то из сумочки, кладет возле тарелки. — Адам сложный человек, его трудно понять, тем более объяснить. Мне больно смотреть на твои страдания, на то, как закрылась от мира. Ты вроде рядом, но тебя нет с нами, — Марьяна плачет. Я последний раз видела, как она плачет, когда мы стояли в аэропорту перед ее отлетом в США. После этого подруга считала, что слезы — это ненужная вода на лице.
— Когда он попросил у меня помощи, привести тебя в нужный день, в нужное время, я грешным делом подумала, что это отличный повод вырваться тебя из сложившихся обстоятельств. Я думала, что вынужденный отъезд в другую страну станет для тебя началом выздоровления. Я ошиблась. Я совершила большую ошибку, скрыв от тебя правду о чувствах Адама. Нужно было сразу же в этот день рассказать тебе о его замысле, о том, что он тебя любит больше, чем себя. Мне потребовалось время осознать свою неправоту… — Марьяна смахивает со щек слезы, я сама поспешно вытираю ладонью мокрые щеки. — Ты сможешь меня простить?
— Я? — не совсем понимаю ее вопрос. Я никого не обвиняю и не обвиняла. Я просто смирилась с положением вещей. Просто думала, что так надо. Протягиваю руку подруге, она ее сжимает.
— Я на тебя не держу зла, ты хотела, как лучше.
— Прости, что скрыла от тебя план Адама, если бы ты знала, уверена, осталась рядом.
— Он бы нашел другой способ меня от себя оттолкнуть. Это же Адам… — прикусываю губу. Боль во мне живет так естественно, как дыхание, это уже часть меня. И то, что сейчас сердце ноет, колет — это нормально, это всегда так, когда думаю о нем.
— У меня для тебя еще подарок, — теперь подруга протягивает мне конверт. Нахмурившись, гадаю, что там, смотрю в ее взволнованные глаза. Открываю конверт, медленно поднимаю на Марьяну глаза. Несколько секунд не моргаю, вновь читаю. Билет в один конец. Домой.
— Я думаю, тебе стоит полететь в Москву, определиться, куда дальше двигаться.
— Спасибо, — улыбаюсь. В душе хаос. Я не знаю, что будет дальше и нужна ли мне сейчас эта поездка… Я не знаю, смогу ли остаться в городе, где живет он… Не знаю…
47
PRO Диана
— Боже, я не верю, что ты здесь! — Лина, наверное, уже сотый раз произносит эту фразу с той самой минуты, как я зашла в студию. Она умничка, без меня справилась, все у нее разложено по полочкам, договора подписаны, заказы сделаны, придраться не к чему. Я даже при просмотре документов почувствовала угрызения совести. Все бросила на нее и растворилась в своей боли, закрылась от всех в своих проблемах и переживаниях.
— Сходишь за кофе? Я хочу с карамелью.
— Хорошо. К нему что-то купить? Господи, неужели все будет, как раньше? — улыбается, а на глазах выступают слезы у Лины. — Я очень рада, что ты вернулась! — подбегает ко мне, торопливо обнимает и тут же смущенно отстраняется.
— Я быстро. Не успеешь моргнуть глазом, вернусь, — Лина поправляет волосы, уходит, я утыкаюсь в отчеты. За три месяца студия не разорилась. Лина умудрилась все удержать на плаву, получить выгодные заказы на все лето и осень. Работы выше крыши, грустить некогда, как и думать.
