– Погодите, что? – Голос Листерии поднялся до визгливых нот.
Оттолкнувшись, Маррилл села и сдвинула бандану со лба назад на волосы.
– Что происходит? – тихо спросила она Фина.
Тот пожал плечами, удивлённый и растерянный не меньше её.
– Я хочу сказать, мне не приходило это в голову, но если вы все настаиваете… – сказала Листерия после небольшой паузы.
– Нам всего лишь нужно было вас попросить? – спросила Маррилл у деревьев. Это было слишком просто, чтобы быть правдой. – И вы… нам его отдадите?
Листва над их головами угрожающе зашумела, вспугнув несколько птиц из гнёзд.
– Стоп, – подал голос Сленефелл. – Нет, с чего нам отдавать тебе Изображение? Я просто, э-эм… пошутил. Это была шутка, вот и всё.
– Я тоже пошутил! – подхватил Мелдонок.
Пустаглав неуверенно поднял ветвь.
– Но минуту назад…
– Молчи, Пустаглав! – хором рявкнули на него деревья.
Ветки Пустаглава обвисли.
Маррилл наклонилась к Фину и прошептала:
– Я схожу с ума, или тут творится что-то странное?
– Определённо странное, – согласился он.
– У меня такое чувство, что секунду назад они всерьёз были готовы отдать нам его, а теперь… – Маррилл помолчала. – Ничего не понимаю.
– Ты правда ненадолго выглядела крайне убедительно, – подтвердил Фин.
Раздумывая над случившемся, Маррилл рассеянно подтянула узел банданы. Уголок радужной ткани упал ей на глаза. Она не смогла сдержаться и расхохоталась.
– А теперь ты ведёшь себя странно, – заметил Фин.
Она взмахнула платком и едва не пустилась в пляс от радости. Это был сиренский шёлк, что Элли-Сэлли продала ей за прядь её волос. Ткань, что, по словам торговки, заставляла всех вокруг исполнять твои желания. Маррилл вообще-то была уверена, что это чушь, но ткань действительно работала!
– Вот в чём дело! – зашептала она. – Когда я говорила в прошлый раз, бандана, которую я скрутила из шёлка, упала мне на лицо, и я говорила сквозь неё! – Встав, она повязала лоскут вокруг носа и рта, прямо как бандиты в старых вестернах. – Эм, – начала она и задумалась. – Вы все, коснитесь лозой своих стволов!
Три дерева немедленно хлестнули по себе лианами, затем с секундным опозданием ещё один. Пустаглав стукнул по пергаменту Карты, по которому как раз скользило изображение ружья. Остальные хором вздохнули.
– Сработало! – взвизгнула Маррилл.
Схватив Фина за руки, она запрыгала на месте. Немного успокоившись, она кашлянула, прочищая горло, и повернулась назад к Совету.
– Вы отдадите мне Изображение?
Листва зашелестела в едином протяжном вздохе.
– Да, – промямлило одно дерево.
– Можно, – буркнуло второе.
– Если это так необходимо, – сказало третье.
Маррилл подождала. Ничего не происходило.
– Думаю, тебе нужно попросить их тебе его дать, – подсказал Фин.
– О. Точно. – Она посмотрела на деревья. – Экхм! Э-эм, господа и, э-э, дама Совета, если вы не против, я хочу сказать, будьте так добры, э-э, отдать мне, пожалуйста, Изображение.
Деревья глухо заворчали.
– Но оно так долго было у нас, – пожаловался Мелдонок.
– И мы так за него воевали, – простонал Сленефелл.
– И видели столько всего, – заныл Пустаглав.
– Возможно, – печально зашептал Тартригиан, – мы увидели достаточно. Возможно, пришло время его отпустить.
Неохотно, без малейшей радости, но каждое дерево выразило согласие.
– И да не будет Роща тараторить впредь, – объявил Мелдонок.
Тоскливо зашелестели листья, будто гуляющий по старому кладбищу ветер.
Листерия скрипнула последней:
– Сделаем это. На счёт три, все вместе.
Маррилл сжала ладонь Фина. Изображение почти было у них в руках!
– Один… – сказал Мелдонок.
Одна за другой ветви начали отпускать пергамент, и всякий раз по его поверхности пробегала волна, и он немного уменьшался.
– Два… – выдохнул Блеблехэд.
Изображение уже держали только одна ветка от каждого дерева.
Маррилл почти чувствовала на вкус стоящее в воздухе напряжение: оно отдавало горечью зелени и сладостью жимолости.
– Ну же, – прошептала она сквозь сиренский шёлк. – У вас получится. Вы знаете, что сами этого хотите…
– Три! – воскликнула Листерия.
Четыре ветви одновременно разжались. С громким хлопком Изображение съёжилось до размеров обычного листа бумаги и свернулось в трубочку в пятой. Листерия – а это была именно её ветвь – немедленно окружила её сучьями и листьями.
– Поющие звёзды, сработало! – захохотала она. – Вы отпустили! Поверить не могу, что вы всё отпустили!
По поляне пронёсся вихрь из стонов, но торжествующие вопли Листерии его заглушили.
– Изображение моё! Оно у меня! – повторяла она, пританцовывая и осыпая всё вокруг листьями.
Остальные что-то растерянно и ошарашенно мямлили, но Листерия их не слушала. Она растянула Изображение перед собой, повернув его так, чтобы больше никому не было видно. Другие деревья потянули к ней ветви и лозы, но она легко их всех отбила.
– Осторожно! – укорила она. – А вдруг порвёте!
– Ой, да ладно тебе, Листерия, – заныл Пустаглав. – Так нечестно…
– Ты сжульничала! – возмутился Тартригиан.
Фин вопросительно посмотрел на Маррилл.
– Мне кажется, или нас обвели вокруг пальца?
Маррилл сглотнула.
– Может быть…
Листерия притянула Фина и Маррилл к себе, так что они оказались под самым её смеющимся лицом.
– О, дети! – промурлыкала она. – Мои дорогие крошки!
Теперь лишь по её коре скользили чернильные линии и утекали дальше в джунгли. С такого расстояния в тёмных глубинах её глаз стали видны пляшущие зелёные пятнышки. Маррилл прищурилась и разглядела в них покачивающиеся папоротниковые листья.
– А теперь, – продолжила Листерия, – ты должна сказать мне, где ты взяла эту изумительную ткань!
Посомневавшись, Маррилл стянула платок со рта.
– Эту?
Листерия кивнула, качнувшись под несуществующим ветром.
– Это сиренский шёлк. Из, э-эм… – Девочка напряглась, вспоминая объяснения Элли-Сэлли. – Голодлюбви?
– Глаттоклюбви? – взвыл позади них Сленефелл.
Маррилл энергично закивала.
