Освежаю лицо прохладной водой, убираю влагу полотенцем, поправляю неброский макияж. Выхожу из комнаты, кто-то перехватывает меня и впечатывает в стену. Испуганно вскидываю глаза и с ужасом немею. Булат непозволительно близко, настолько близко, что я впервые вдыхаю запах его парфюма с тяжелыми нотками, смешанные с его личным запахом. Впервые чувствую мощь его тяжелой энергетики, его дикости, его животные инстинкты. Его глаза лихорадочно блестят, дышит тяжело, сильно стискивая свои пальцы на моей талии.
— Убери руки! — шиплю сквозь зубы. От страха у меня внезапно появляется смелость противостоять этому человеку, хотя внутри просто обмираю и готова упасть в обморок. У меня все поджилки трясутся, от волнения тошнота подкатывает к горлу. Я его боялась до усрачки, боялась так сильно, что готова была умереть от этого страха сию минуту.
— Ты будешь моей, Стелла! — шепчет Булат, приблизив свое лицо к моему, наши губы находятся в сантиметре друг от друга.
— Запомни раз и навсегда: ты моя и точка! Моя! — рычит грозно, смотрит зверем, прижимаясь к моему телу своим телом. Всеми позвонками чувствую ровность стены.
— Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать! Отпусти! — упираюсь ладонями ему в грудь, отталкиваю. Булат позволяет себя отстранить, даже делает шаг назад, чтобы я сумела сделать судорожный вдох.
— Глупая! — нежно меня обзывает, даже улыбается с умилением. Я дергаюсь в сторону, но Булат хватает меня за запястье, резко разворачивает лицом к стене и прижимает. Я замираю, боюсь шевельнуться. Сердце испуганно бьется у меня под ребрами. Чувствую себя пойманной ланью, хищник мой сыт, но хочет поиграться, позабавиться.
Одна рука фиксирует мою голову, не дает ни повернуться, ни сбежать, вторая медленно скользит по ноге, собирает платье в гармошку на бедре. Вздрагиваю от прикосновения, пытаюсь освободиться, но Булат сильнее вжимает мою голову в стену. Его дыхание опаляет кожу на шее, чувствую горячие губы в миллиметре от себя.
— Сладкая… красивая…неповторимая… — водит носом по моим волосам. Я пытаюсь считать до десяти и обратно, но в голову лезут мысли о том, что мой бывший друг с повадками маньяка, одержим конкретно мною, а не вообще женским полом. От этого факта становится настолько страшно, что начинаю хватать ртом воздух, соображая, как позвать родителей на помощь.
Его рука оказывается под платьем. Дергаюсь, как ужаленная, когда пальцы прикасаются к нижнему белью.
— Шшшш, не дергайся! Поверь, тебе будет хорошо!
— Отпусти! Иначе…
— Иначе что? — пальцы поддевают резинку трусиков и тянут вниз. Я начинаю сопротивляться, Булату приходится сильнее прижать мою голову к стене, свободной рукой перехватить мою руку и заломить за спину. Ойкаю от боли, прикусив губу, чтобы не расплакаться от сложившейся ситуации и унижения.
Что могло случиться дальше, даже не хочу представлять, сейчас я была прям рада услышать чьи-то шаги, поднимающие по лестнице на второй этаж. Булат резко меня отпускает, устремляется в противоположную сторону, прислоняется к дверям спальни родителей и скрещивает руки на груди. Я поворачиваюсь и тоже прижимаюсь спиной к стене. Получилось будто мы разговариваем наедине, соблюдая дистанцию. Дрожащими руками заправляю волосы за ухо, вскидываю глаза, когда шаги раздаются рядом с нами. Это Эмин.
Он устремляет свой спокойный взгляд на Булата, рассматривает его, как биолог букашку под микроскопом, ловит каждую эмоцию на лице брата. Вроде просто смотрит, а ощущаешь предупреждение, последнее предупреждение, после идет прямая угроза из карих глаз. Булат дерзко задирает подбородок вверх, заметно, что перед братом он пасует, но не признает свое поражение в молчаливом поединке взглядов. Эмин приподнимает брови, слегка склонив голову набок, глаза сужаются. Чувствую в воздухе угрозу, она исходит от Эмина, от его позы, от его спрятанных руках в карманах брюк. Булат опускает глаза, отталкивается от двери и без слов проходит сначала мимо меня, потом мимо брата и спускается вниз.
— Спасибо, — шепчу еле слышно, понимая, что Эмин догадался, что здесь происходило без свидетелей. Осторожно смотрю на его лицо, словно высеченное из гранита. Холодное, строгое, с полным контролем своих чувств.
— Держись от него подальше, — бросает через плечо Эмин, не удостоив меня персональным взглядом, не торопясь спускаясь на первый этаж.
Мне требуется три минуты прийти в себя, заглядываю вновь в свою комнату. В зеркале на меня смотрит красивая девушка с испуганными большими глазами, и этот испуг я не в силах скрыть. Часто моргаю, вспоминаю английскую песенку, теперь я могу спокойно спуститься вниз.
На столе стояли чашки, посредине домашний торт, испеченный Галиной Ивановной. Возле моей тарелки лежит коробка с ключами от машины. Быстро смотрю на Эмина, но он сидит возле дяди Шахида и внимательно его слушает. Булат и папа тоже о чем-то разговаривают, первый выглядит спокойным, собранным и никак не напоминал того психа, что прижимал меня к стене в стремлением залезть ко мне в трусы.
— Стелла! — мама как-то слишком взволновано произносит мое имя, внимательно всматривается в лицо, но увидев улыбку, расслабляется. Все мужчины вмиг перестают разговаривать и устремляют на меня глаза. Я предпочитаю смотреть на папу, ибо остальные меня сильно нервируют.
— Свеча, как и положено! — папа весело сверкает глазами, ставит свечку, Булат достает из карманов брюк зажигалку и подпаливает фитиль
— С днем рождения! — хором все растягивают гласные буквы, только Эмин смотрит на меня снисходительно, скупо улыбаясь.
Перекидываю волосы на одну сторону, подхожу к торту и задуваю свечу. Раздаются бурные аплодисменты, мама сразу же берет нож и разрезает торт на равные куски. Галина Ивановна разливает горячий чай по чашкам. Завершающий аккорд домашнего застолья отыгран замечательно, осталось только проводить гостей и выдохнуть свободнее.
— Жду вас завтра! Посидим, поболтаем, только не о делах, Шахид, — с улыбкой говорит папа, когда мы все выходим во двор. Охрана выстраивается возле машин. Булат скучающе изучает крыши соседних домов, Эмин с кем-то разговаривает по мобильнику.
Я, услышав папину фразу, вопросительно смотрю на маму. Как-то праздник подразумевался без взрослых. Она пожимает плечами. Разозлившись на папино решение, хотя ведь говорил, что не будет мне мешать, гневно сверлю его затылок.
