Жизнь обрывается. Обрывается, как нитка, либо кем-то перерезанная, либо истончилась. В моем случае она была перерезана коварными руками с тонкими пальцами. Отомстила! Ну ты еще у меня попляшешь, Стелла! Я выпью твою душу до дна, вытрясу ее из твоего тела, превращу тебя в безмолвную свою рабыню, которая больше не посмеет без разрешения и слова произнести!
24 глава
Стелла
Сбрасываю с ног туфли. Последнее время мне нравится работать босиком. Я даже принесла на работу ворсяной маленький коврик. Сижу, обсуждаю серьезные вопросы с сотрудниками, а сама в это время перебираю пальцами ног мелкий ворс. Моя персональная медитация, не отрываясь от работы.
Сегодня уже все планерки, совещания были проведены, занимаюсь текучкой. Сессия была сдана, не на «отлично», зато своими мозгами на «хорошо». Как-то жизнь вокруг меня стабилизировалась. Булат вроде уехал, Эмин по пустякам не звонил, Гена стал для меня олицетворением стабильности и сохранности, единственный мужчина, который был в зоне моего личного комфорта, с остальным противоположным полом я держала дистанцию. Все же единственная ночь с Булатом имела последствия: я во всех мужчинах, парнях сразу же искала похотливый смысл в общении со мною. Головой понимала, что вряд ли Зарах Генрихович имеет на меня виды, а вот даже к нему у меня было настороженное отношение. Гене верила, Гене позволяла быть рядом с собою, мимолетно дотрагиваться, когда, например, забирал из моих рук пакеты с покупками.
Отламываю кусочек бисквита на тарелке, запихиваю его в рот, удерживая ложку зубами, отвечаю на письмо партнеру. Я чуть не подавилась, когда внезапно распахивается дверь. На пороге стоит Эмин. Первую секунду сердце радостно екает, но едва наши глаза встречаются, шумно сглатываю. Эмин явно не в настроении, карие глаза мечут молнии, губы неподвижны, даже намека на улыбку нет.
— Наталья Олеговна, всем говорите, что проходит важное совещание, — бросает он через плечо моему секретарю, закрывая дверь на замок. Когда это делал Булат, я испытывала страх, когда это делал Эмин, я почему-то глупо надеюсь на что-то.
— Ничего не хочешь мне сказать? — резко спрашивает, отодвигая стул от стола. Сев, расстегнул пуговицу спереди на пиджаке и угрюмо на меня уставился в ожидании ответа.
Я некоторое время рассматриваю его лицо. Сколько мы не виделись? В конце лета, когда выяснилось, что он женат, когда я позволила себе мечтать о большем.
Никаких эмоций в нем, только темные круги под глазами, несколько морщинок в уголках, плотно сжатый рот, небрежная двухдневная щетина. Привычно весь в черном, но не привычно, что отсутствует галстук, распахнутый ворот рубашки демонстрирует смуглую шею.
— Если ты по поводу договора, то все решили сами, без твоего вмешательства, — взволнованно тараторю, перекладывая перед собой бумажки с места на место. Эмин слушает, не перебивает, в руках крутит карандаш, который был кем-то забыт на переговорном столе.
А я говорю, говорю, чувствую, что от волнения у меня пересыхает во рту, слюней нет, а он молчит, ничего не уточняет, никаких вопросов не задает, лишь пристально рассматривает поверхность стола.
Встаю, забыв надеть туфли, говорю о новом предложении, которое ещё Эмину не отсылала, кладу перед ним бумаги, отстраняясь от понимания, что он рядом, что я могу склониться ниже и украдкой вдохнуть его запах, получить долгожданную дозу своего персонального наркотика. Держусь, знаю, что бывших наркоманов не бывает, я не исключение, меня скрючивает внутри, ломает, соблазн в миллиметре от меня. Сдаюсь, наклоняюсь очень низко, будто рассматриваю мелкий шрифт, а на деле делаю полный вдох и задерживают дыхание, жалко бесполезно выдыхать этот вдох, наполненный запахом парфюма Эмина и его самого.
— Почему ты утаиваешь некоторые вещи? — его дыхание шевелит волосы на висках, смотрю перед собой, не в силах справиться с бабочками, которые стремительно заполняют низ живота, посылая гормон радости в мозг, отключив напрочь способность трезво мыслить.
Осторожно поворачиваю голову, моментально попадая в плен шоколадных глаз. Смотрим друг другу в глаза, его становятся чёрными воронками, засасывающие меня в свой омут, а я и рада утонуть. Это так странно было вновь чувствовать влечение, но все же понимаю, что меня влекло не к какому-то мужчине, меня влечет именно к Эмину, конкретно к нему. Будь на его месте милашка Даррен Крисс, я бы не превратилась в нимфоманку, рыдающую от его ухмылки. Было время, когда хотела именно из-за него уехать в Америку, но это было до встречи с Эмином.
— Почему? — вопрос не слышу, читаю по губам, прикрывают глаза, перебирая варианты его вопроса. Всё сводилось к одному: Булату. Вздрагиваю, отскакивая в сторону, до сих пор не знаю, как себя вести с ним, если он узнает правду. Не знаю, как он будет смотреть на меня. С презрением? С осуждением? Иль сочувствием?
Эмин встаёт, идет на меня, я пячусь назад, упираюсь в подоконник, большими глазами слежу за его приближением. Часто дышу, пытаюсь сто раз себе напомнить, что это не Булат, что от этого человека ждать принуждения не стоит, он без моего согласия не тронет меня. Смотрит на меня, между бровями глубокая морщина, губы сжаты, он держит себя в руках, хотя чувствуется, как волны гнева накатывают на него. Знает. Эта истина меня парализует, опускаю глаза, нервно тереблю воротник блузы, разглядывая ламинат под ногами.
Подходит ко мне, между нами два шага, ботинки у него можно использовать вместо зеркала. Как он умудряется так аккуратно ходить по улице?
— Стелла… — обхватывает двумя пальцами мой подбородок, приподнимает его. Робко смотрю ему в глаза, очаровываясь расплавленным черным шоколадом, который меня обжигает, окутывает своей теплотой и греет, оставляя на языке вкус сладости с ноткой горчинки.
Он сокращает остаточное расстояние, он рядом, чувствую его кожей, каждой своей мурашкой на теле, полностью отдаюсь гормонам безумства, счастья и эйфории, ноги подгибаются, вот-вот могу упасть на пол.
Что он увидел в моих глазах, наверное, одно из самых сокровенных желаний прошедшего лета, во всяком случае уверенно обхватывает одной рукой затылок, второй талию и максимально близко притягивает к себе. Упираюсь ладонями ему в грудь, облизываю моментально пересохшие губы. Глаза напротив темнеют, склоняется и целует, выбивая этим поцелуем весь воздух из лёгких.
