– Уведи ее. Следи, чтобы ее хорошо охраняли. Потом возвращайся к сержанту. Когда он закончит с тобой, придешь ко мне. – Барл говорил ровным голосом.
Стражник схватил Старлинг за воротник и рывком поднял на ноги. Он казался одновременно расстроенным и обозленным, выводя ее из палатки.
Барл кивнул сержанту:
– Теперь подними его.
Я стоял, глядя на него сверху вниз, а он смотрел на меня. Но теперь не было никаких сомнений в том, кто хозяин положения. Очень тихим голосом он заметил:
– Раньше ты сказал, что понимаешь меня. Теперь я в этом уверен. Путешествие в Мунсей может быть быстрым и легким для тебя и других, Фитц Чивэл. А может быть и по-другому. Все зависит от тебя.
Я ничего не ответил. Ответа не требовалось. Барл кивнул второму стражнику. Тот отвел меня в другую палатку. В ней были четверо гвардейцев. Мне дали хлеба, мяса и чашку воды. Я послушно позволил им связать мои руки спереди, чтобы я мог есть. После этого мне указали на одеяло в углу, и я пошел туда, как послушная собака. Они снова связали мне руки за спиной, и к тому же связали ноги. Всю ночь они поддерживали огонь в жаровне, и за мной постоянно следили по меньшей мере два человека. Мне было все равно. Я отвернулся и посмотрел на стенку палатки. Я закрыл глаза и ушел не в сон, а к своему волку. Его шкура почти высохла, но он все еще спал в полном изнеможении. Холод и течение сделали свое дело. У меня оставалось одно утешение. Ночной Волк был жив, и теперь он спал. Интересно, на какой стороне реки?
18
МУНСЕЙ
Мунсей – маленький, но хорошо укрепленный город – находится на границе между Шестью Герцогствами и Горным Королевством. Это город с большими продуктовыми складами и традиционное место остановки торговых караванов, идущих по Чиликской дороге к Широкой долине и землям за Горным Королевством. Именно в Мунсее принц Чивэл вел переговоры с принцем Руриском из Горного Королевства. Когда этот договор был подписан, обнаружилось, что Чивэл был отцом незаконного ребенка, зачатого с горской женщиной около шести лет назад. Будущий король Чивэл немедленно закончил переговоры и вернулся домой в Баккип. Он принес своей королеве, своему отцу и подданным глубочайшие извинения за этот юношеский проступок и отрекся от престола, чтобы избежать путаницы по линии наследования.
Барл сдержал свое слово. Днем я шел, конвоируемый стражниками, со связанными за спиной руками. На ночь меня помещали в палатку и развязывали мне руки, чтобы я мог поесть. Никто не был беспричинно жесток со мной. Я не знаю, распоряжался ли Барл, чтобы меня оставили в покое, или хватило рассказов о бастарде-отравителе, владеющем звериной магией. В любом случае мой путь в Мунсей был не более тяжелым, чем его могли сделать плохая погода и скудные запасы продовольствия. Я был отделен от пилигримов, так что ничего не знал о том, как питались Кеттл, Старлинг и остальные. Мои стражники не разговаривали друг с другом в моем присутствии, и я не слышал даже лагерных сплетен и слухов. Я не смел задавать вопросы никому из них. Даже от одной мысли о Старлинг и о том, что они с ней сделали, мне становилось плохо. Я думал, хватит ли в них человечности, чтобы выправить и перевязать ее пальцы. Я думал, позволит ли это Барл. К собственному удивлению, я часто думал о Кеттл и детях пилигримов.
У меня был Ночной Волк. На вторую ночь под арестом у Барла, после того как меня поспешно накормили хлебом и сыром, я лежал один в углу палатки, в которой находились также шесть вооруженных людей. Мои запястья и лодыжки были крепко связаны, но веревки не резали кожу, и на меня набросили одеяло. Мои стражники вскоре занялись игрой в кости при свете горевшей в палатке свечи. Это была палатка из хорошей козлиной кожи, и они выложили ее кедровыми ветками для собственного удобства, так что я не особенно страдал от холода. Я устал, и у меня все болело, кроме того, меня тянуло в сон. Тем не менее я старался не заснуть. Я поискал, почти боясь того, что мог найти. В моем сознании были только еле заметные следы присутствия Ночного Волка с тех пор, как я уговорил его заснуть. Теперь я попытался дотянуться до него и был потрясен, обнаружив, что он неподалеку. Он появился, как бы проступая через завесу, и, по-видимому, был очень доволен моим потрясением. И давно ты это умеешь?
Некоторое время. Я начал думать о том, что рассказывал нам человек-медведь, и когда мы расставались, я понял, что мне нужна собственная жизнь. Так что у меня есть уединенное местечко в сознании.
Я чувствовал решительность этой мысли, как будто он ждал моего упрека. Вместо этого я обнял его, окутывая теплом, которое ощущал.
Я боялся, что ты умрешь.
А теперь я боюсь за тебя, почти смиренно сказал он и добавил: Но я жив. Один из нас свободен и может освободить другого.
Я рад, что ты в безопасности. Но вряд ли ты можешь что-нибудь сделать. Если они заметят тебя, то не сомкнут глаз, пока не доставят своему вожаку твой труп.
Значит, они меня не заметят, обещал он легкомысленно.
Этой ночью я охотился вместе с ним.
На следующий день мне потребовались все силы, которые у меня были, чтобы стоять на ногах и двигаться. Началась буря. Мы шли в военном темпе, несмотря на заснеженную дорогу и пронизывающий ветер, который непрерывно бросал в нас снегом. По мере того как мы уходили от реки вверх, к подножиям гор, растительность становилась все гуще. Мы слышали ветер в вершинах деревьев, но чувствовали его меньше. Чем выше мы поднимались, тем более сухим и резким становился ночной холод. Еды, которую мне давали, хватало только на то, чтобы держаться на ногах и не умирать с голоду. Барл ехал во главе процессии в сопровождении конных гвардейцев. Я шел следом за ним вместе со своими охранниками. За нами брели окруженные солдатами пилигримы, и в самом хвосте каравана ехал фургон с багажом.
В конце каждого дневного перехода меня отводили в наскоро установленную палатку, кормили и оставляли в покое до следующего дня. Мое общение с окружающим миром сводилось к приему пищи и ночным беседам с волком. На этой стороне реки охотиться было просто скучно, по сравнению с теми местами, в которых мы бывали раньше. Он находил дичь почти без усилий и быстро восстанавливал форму. Он обнаружил, что для него не так уж трудно идти в одном темпе с нами и при этом находить время на охоту. На мою четвертую ночь в плену Ночной Волк поймал кролика и только собирался приступить к трапезе, как вдруг поднял голову и принюхался.
В чем дело?
Охотники. Следопыты.
Он бросил мясо и встал. Он находился на вершине холма над лагерем Барла. Внизу, скользя от дерева к дереву, двигалось по меньшей мере две дюжины призрачных фигур. У половины из них были луки. Ночной Волк смотрел, как двое согнулись под укрытием густых зарослей. Через несколько мгновений его острый нюх уловил запах дыма. Крошечный костер тускло загорелся у их ног. Они сигналили другим, которые выскочили из-за деревьев бесшумно, как тени. Лучники выбирали удобные места, а остальные осторожно пошли к расположенному внизу лагерю. Некоторые шли к рядам привязанных животных. Уже собственными ушами я услышал крадущиеся шаги за стенами палатки, в которой я лежал связанный. Человек не останавливался. Ночной Волк почуял запах горящей смолы. Мгновением позже две пылающие стрелы пронзили ночь. Они ударили в палатку Барла. Раздался крик. Сонные солдаты, спотыкаясь, выскакивали из палаток и бежали к огню, лучники с холма осыпали их дождем стрел.
