Глаза Кетриккен заблестели, и я приготовился к бою, но шут остановил нас.
– Я пойду с вами завтра, здоровый или больной, – заверил он нас обоих.
– Тогда все в порядке, – быстро сказала Кетриккен. Потом она спросила куда более мягко: – Шут, я могу что-нибудь сделать для тебя? Я бы не обращалась с тобой столь сурово, не будь нужда так велика. Я не забыла и никогда не забуду, что без тебя не добралась бы до Джампи живой.
Я понял, что речь идет о чем-то, во что я не посвящен, но оставил свои вопросы при себе.
– Я буду здоров. Я только… Фитц? Могу я попросить у тебя немного эльфовой коры? Она так хорошо согрела меня прошлой ночью!
– Конечно.
Я рылся в сумке, когда предостерегающе заговорила Кеттл:
– Шут, я тебе не советую. Это опасная трава, и часто она приносит больше вреда, чем пользы. Кто знает, может быть, ты заболел именно потому, что пил ее прошлой ночью?
– Это невозможно, – презрительно отозвался я, – я пользовался ею несколько лет и ни разу не болел.
Кеттл фыркнула.
– А если болел, но у тебя не хватило ума это заметить? – заявила она. – Эта согревающая трава дает телу энергию, но смертоносна для духа.
– Мне всегда казалось, что она скорее восстанавливает мои силы, чем отнимает их, – возразил я, найдя маленький сверток и разворачивая его.
Не дожидаясь просьбы с моей стороны, Кеттл встала и поставила на огонь котелок с водой.
– И я никогда не замечал, что она притупляет мое сознание, – добавил я.
– Это редко происходит, если принять отвар один раз. И если он дает тебе энергию, позже всегда приходится платить за это. Тело нельзя обмануть, молодой человек. Ты лучше это поймешь, когда доживешь до моих лет.
Я замолчал. Я вспоминал те случаи, когда пытался восстановить мои силы при помощи коры, и у меня появилось неприятное ощущение, что Кеттл права, пусть даже только отчасти. Но моего подозрения было недостаточно, чтобы не заварить две чашки вместо одной. Кеттл покачала головой, но легла, ничего больше не сказав. Я сел рядом с шутом, и мы пили наш чай. Когда он вернул пустую кружку, мне показалось, что его рука стала еще теплее.
– Жар усилился, – предупредил я его.
– Нет, это просто тепло от кружки, – предположил он. Я пропустил это мимо ушей.
– Ты весь дрожишь.
– Немного, – признался он. Потом боль вырвалась наружу, и он добавил: – Мне никогда еще не было так холодно. Меня так трясет, что даже спина болит.
Прижмись к нему, — предложил Ночной Волк и подвинулся ближе к шуту. Я добавил свои одеяла к тем, которые закрывали шута, и забрался в постель рядом с ним. Он не сказал ни слова, но, кажется, стал дрожать немного меньше.
– Я не помню, чтобы ты хоть раз болел в Баккипе, – тихо сказал я.
– Я болел, но очень редко и не распространялся об этом. Ты ведь помнишь, мы с целителем не выносили друг друга. Я никогда не доверил бы моего здоровья его тоникам и слабительным. Кроме того, что хорошо для вашего народа, иногда совершенно бесполезно для меня.
– Разве твой народ так сильно отличается от моего? – спросил я через некоторое время. Он задел тему, которой мы редко касались.
– В некотором роде, – вздохнул он и поднес руку ко лбу. – Но иногда я удивляю даже самого себя. – Он глубоко вздохнул и резко выдохнул, как будто испытывал боль. – Может быть, на самом деле я даже не болен. Я сильно изменился за прошедший год, как ты заметил. – Последнюю фразу он прошептал.
– Ты вырос, и у тебя появился цвет.
– Это не все, – улыбка скользнула по его лицу и увяла. – Думаю, теперь я почти взрослый.
Я тихо фыркнул:
– Я считал тебя взрослым уже много лет, шут. Я думал, что ты стал мужчиной раньше меня.
– Правда? Как забавно! – тихо воскликнул он, и на мгновение его голос стал почти прежним. Потом глаза шута закрылись. – Я засыпаю, – сказал он.
Я ничего не ответил. Я потеплее укрылся одеялом рядом с ним и поднял свои стены. Потом провалился в мутное забытье, которое было чем угодно, но не спокойным сном.
Я проснулся перед рассветом с ощущением опасности. Рядом со мной тяжелым сном спал шут. Я коснулся его лица и обнаружил, что оно по-прежнему теплое и влажное от пота. Я откатился от него и заботливо подоткнул под него одеяло. Потом добавил в жаровню несколько веток драгоценного топлива и быстро начал одеваться. Ночной Волк немедленно насторожился.
Выходишь?
Только принюхаться.
Мне пойти?
Грей шута. Я ненадолго.
Уверен, что все будет в порядке?
Я буду очень осторожен. Обещаю.
Холод был как пощечина. Полная тьма. Через пару секунд мои глаза привыкли к ней, и все равно я не видел почти ничего, кроме палатки. Даже звезды были закрыты облаками. Я стоял неподвижно на ледяном ветру, напрягая все чувства, чтобы понять, что насторожило меня. И не Скиллом, а Уитом я прощупывал темноту. Я ощутил наш отряд и голод сбившихся в кучу джеппов. На одном зерне они долго не протянут. Еще одна забота. Я решительно отбросил это и продолжил обследование. Я замер. Лошади? Да. И люди? Кажется, да. Внезапно Ночной Волк оказался рядом со мной.
Ты чуешь их?
Ветер не с той стороны. Пойти посмотреть?
Да. Но оставайся невидимым.
Конечно. Пригляди за, шутом. Он скулил, когда я оставил его.
Вернувшись в палатку, я тихо разбудил Кетриккен.
– Возможно, нам грозит опасность, – прошептал я. – Лошади и люди, может быть – на дороге. Я еще не уверен.
– К тому времени, когда мы будем уверены, они уже нагонят нас, – угрюмо сказала она. – Буди всех. Я хочу, чтобы мы были готовы выйти на рассвете.
– Шута еще лихорадит, – сказал я, нагибаясь и тряся за плечо Старлинг.
– Если он останется здесь, его лихорадка быстро пройдет. Он умрет. И ты с ним. Волк пошел посмотреть, в чем там дело?
– Да.
Я знал, что она права, но мне по-прежнему было трудно заставить себя разбудить шута. Он двигался как одурманенный. Пока мои спутники поспешно собирались, я быстро натянул на него куртку и еще одну пару гамаш. Я завернул его во все наши одеяла и поставил снаружи, пока остальные разбирали и грузили палатку. Потом тихо спросил Кетриккен:
– Какой вес могут нести джеппы?
– Больше, чем весит шут. Но на них нельзя сидеть верхом, и они очень пугливы с живым грузом. Мы можем попытаться, но это будет неудобно для шута, а джеппами будет трудно управлять.
Это был ответ, которого я ожидал, и он меня не обрадовал.
– Какие новости от волка? – спросила она.
