– Но я не люблю тебя, – честно признался я и тут же понял, что ничего хуже придумать не мог.
Старлинг вздохнула и отложила арфу.
– Я это знаю. Ты это знаешь. Но сейчас не обязательно было говорить об этом.
– Я это понимаю. Сейчас. Дело просто в том, что я не хочу больше никакой лжи, произнесенной или непроизнесенной.
Она склонилась надо мной и закрыла мне рот поцелуем. Через некоторое время она сказала:
– Я менестрель. Я знаю о лжи больше, чем ты узнаешь за всю свою жизнь. И менестрели знают, что иногда ложь – это то, в чем человек нуждается больше всего, чтобы сделать из нее новую правду.
– Старлинг, – начал я.
– Ты же знаешь, что скажешь сейчас не то, что нужно, – улыбнулась она. – Почему бы тебе не помолчать немного? Не надо ничего обрубать. Перестань думать, хотя бы ненадолго.
Но на самом деле это было довольно долго.
Когда я проснулся, она все еще лежала рядом со мной. Ночной Волк стоял над нами и смотрел на меня, тяжело дыша от жары. Когда я открыл глаза, он прижал уши и медленно вильнул хвостом. Капля теплой слюны упала мне на руку.
– Уходи.
Остальные зовут тебя. И ищут, — склонил он голову, глядя на меня.
Я сел и раздавил трех москитов на груди. Остались кровавые следы. Я потянулся за рубашкой.
Что-нибудь случилось?
Нет. Они готовы разбудить дракона. Верити хочет попрощаться с тобой.
Я мягко потряс Старлинг за плечо.
– Просыпайся, а то пропустишь пробуждение дракона.
Она лениво потянулась.
– Для этого я встану. Я не могу придумать ничего другого, что могло бы заставить меня хотя бы пальцем шевельнуть. Кроме того, это, может быть, мой последний шанс написать песню. Судьба такова, что я всегда нахожусь где-нибудь в другом месте, когда ты делаешь что-нибудь интересное.
Я вынужден был улыбнуться.
– Так. Значит, ты решила не сочинять песни о бастарде Чивэла? – поддразнил я ее.
– Одну, может быть. Любовную песню. – Она таинственно улыбнулась. – Эта, по крайней мере, была бы очень интересной.
Я встал и помог ей подняться. Я поцеловал ее. Ночной Волк нетерпеливо заскулил, и она быстро повернулась у меня в объятиях. Ночной Волк потянулся и низко поклонился ей. Когда она снова обернулась ко мне, глаза ее были широко раскрыты.
– Я предупреждал тебя, – сказал я ей. Она только засмеялась и нагнулась, чтобы собрать нашу одежду.
39
ДРАКОН ВЕРИТИ
Войска Шести Герцогств подошли к Голубому озеру и захватили несколько торговых судов, чтобы переправиться на другую сторону, к Горному Королевству, как раз в те самые дни, когда красные корабли шли вверх по Винной реке к Тредфорду. Тредфорд никогда не был укрепленным замком. Хотя весть о приближении пиратов была принесена вовремя, она была встречена общим презрением. Какую опасность могли представлять двенадцать варварских кораблей для такого большого города, как Тредфорд? Городская стража была наготове, и хотя некоторые купцы перевезли товары из складов у воды, но общая позиция была такова, что, если уж пираты ухитрятся дойти по реке до самого Тредфорда, лучники городской стражи легко перебьют их до того, как они успеют нанести серьезный ущерб. Все считали, что пираты прибудут с каким-нибудь предложением для короля Шести Герцогств. Люди серьезно обсуждали, какую часть прибрежных территорий пираты потребуют уступить им и возможно ли восстановление торговли с самими островитянами, не говоря уж о торговом пути на Оленьей реке.
Это всего лишь один пример ошибки, которую легко допустить, когда думаешь, что знаешь, чего хочет враг, и действуешь соответственно. Жители Тредфорда приписывали красным кораблям то же стремление к процветанию и миру, которое испытывали они сами. Но горько ошиблись те, кто основывал оценку действий пиратов на этих мотивах.
Не думаю, что Кетриккен принимала мысль о том, что Верити должен умереть, чтобы оживить дракона, до тех пор, пока он не поцеловал ее на прощание. Он поцеловал ее так нежно, широко разведя руки, чтобы не дотронуться до нее, и наклонив голову, чтобы серебряные пятна на коже не коснулись ее лица. Несмотря на все это, это был нежный поцелуй, полный любви и страсти. Через мгновение она прижалась к нему. Он что-то тихо сказал ей. Она медленно положила руки себе на живот.
– Как ты можешь быть так уверен? – спросила она его. Слезы уже катились по ее щекам.
– Я знаю, – сказал он твердо. – И поэтому первое, что я должен сделать, это вернуть тебя в Джампи. На этот раз ты должна быть в безопасности.
– Мое место в замке Баккип, – возразила она. Я подумал, что он станет спорить, но…
– Ты права. Так и есть. И я доставлю тебя туда. Прощай, любовь моя.
Кетриккен не ответила. Она стояла и смотрела, как он уходит, и глубочайшее непонимание было на ее лице.
После дней, проведенных в ожидании этого события, все казалось мне поспешным и скомканным. Кеттл напряженно ходила вокруг дракона. Она рассеянно попрощалась со всеми нами. Теперь она бродила по постаменту и дышала так, словно только что участвовала в гонках. Она все время касалась дракона – гладила пальцами, прикладывалась рукой. Цвет струился за ее прикосновениями и держался некоторое время, медленно бледнея.
Верити прощался серьезнее. Старлинг он попросил:
– Позаботься о моей леди. Пой свои песни честно и не позволяй никому усомниться в том, что ребенок, которого она носит, мой. Эту истину я доверяю тебе, менестрель.
– Я сделаю все, что смогу, мой король, – серьезно ответила Старлинг. Она подошла и встала рядом с Кетриккен. Вместе с королевой она должна была занять место на широкой спине дракона. Она вытерла влажные пальцы о край туники и проверила, хорошо ли прикреплена к ее спине сумка с арфой. Она нервно улыбнулась мне. Нам обоим не нужны были никакие другие прощания.
Все были в некоторой растерянности из-за моего решения остаться.
– Солдаты Регала приближаются, – еще раз напомнил мне Верити.
– Тогда вам лучше поторопиться, чтобы я не оказался в каменоломне к моменту их появления, – напомнил ему я.
Он нахмурился.
– Если я увижу их на дороге, я постараюсь, чтобы они не добрались сюда, – заверил он меня.
– Не рискуйте моей королевой, – сказал я.
Ночной Волк был для меня предлогом остаться. У него не было ни малейшего желания лететь на драконе. Я не мог оставить его. Я был уверен, что Верити знает истинную причину. Я не думал, что вернусь в Бакк. Я уже вынудил Старлинг обещать, что в песне не будет никакого упоминания обо мне. Такое обещание нелегко было выжать из менестреля, но я настоял. Я не хотел, чтобы Баррич или Молли знали, что я жив.
