Через некоторое время я решил, что они просто путешествуют, как и мы, и остановились только для того, чтобы напиться и провести у воды ночь. Потом по холму неуклюже поднялся Крис.
– Тебя ждут в лагере, – сказал он мне с плохо скрываемым раздражением. Крис всегда любил спать после еды. Пока он устраивался на моем месте, я поинтересовался, что случилось.
– Королевские гвардейцы, – ответил он сердито. – Все перевернули и хотят осмотреть нас. И все повозки обыскали.
– Чего они ищут? – спросил я лениво.
– Будь я проклят, если знаю. Не хочу получить по морде за лишние вопросы. Но если ты хочешь, можешь спросить у них.
Спускаясь в лагерь, я захватил свой посох. Мой короткий меч все еще висел у меня на боку. Я подумал, что стоит его спрятать, но потом отказался от этой мысли: каждый может носить меч для защиты.
Лагерь гудел, как растревоженное гнездо шершней. Мэдж и ее люди выглядели испуганными и сердитыми. Стражники деловито обыскивали жестянщика. Одна стражница со страшным грохотом пнула гору железных котелков, закричав, что она может обыскивать все, что хочет. Жестянщик стоял смирно, сложив руки на груди. Похоже, его один раз уже стукнули. Два гвардейца держали его жену и детей у задней части фургона. Из носа женщины текла струйка крови, и она все еще рвалась в драку. Я бесшумно, как дым, появился в лагере и уселся рядом с Дэмоном, как будто всегда был здесь. Оба мы молчали.
Предводитель стражников оставил в покое жестянщика, и тут дрожь пробежала по моей спине. Я знал его. Это был Болт, которого особенно любил Регал за умение вести кулачный бой. В последний раз я видел его в темнице. Это именно он сломал мне нос. Я почувствовал, как сердце мое забилось сильнее. В ушах стучало, в глазах потемнело. Я попытался успокоиться. Он вышел в центр лагеря и с отвращением посмотрел на нас.
– Это все? – Скорее требование, чем вопрос. Мы закивали головами. Он обвел нас взглядом, и я опустил глаза. Я заставил свои руки лежать спокойно и не хвататься за нож и меч. Я старался, чтобы моя поза не выдала напряжения.
– Самое жалкое скопище бездельников, какое я видел. – Тон его был на редкость унизительным. – Эй, хозяйка, мы ехали весь день. Пусть твой мальчик присмотрит за нашими лошадьми. Приготовьте нам ужин, подбросьте в огонь побольше дров и согрейте воды, чтобы мы могли умыться. – Он снова оглядел нас. – Я не хочу никаких неприятностей. Людей, которых мы ищем, здесь нет, и это все, что нам нужно знать. Просто выполняйте наши просьбы, и у вас не будет никаких проблем. Можете возвращаться к своей обычной жизни.
Раздался слабый гул, выражающий согласие, но в основном ответом ему было молчание. Он фыркнул, повернулся к своим стражникам и заговорил с ними. Какие бы распоряжения он ни отдал, по-видимому, они никому не понравились, но те двое, которые прижали к повозке жену жестянщика, подчинились приказу. Они подошли к разведенному Мэдж костру, заставив людей из каравана отодвинуться от него. Мэдж тихо заговорила со своими помощниками, послав двоих приглядеть за лошадьми гвардейцев и отправив еще одного за водой. Сама она, тяжело шагая, прошла мимо нашей повозки к собственному фургону и стала собирать еду.
Некоторое подобие порядка вернулось в лагерь. Старлинг разожгла второй костер. Труппа кукольников, менестрель и погонщики устроились рядом с ним. Владелица лошадей и ее муж ушли спать.
– Что ж, похоже, все спокойно, – сказал мне Дэмон, но я заметил, что он все еще нервно ломает пальцы. – Я пойду в постель. Договорись с Крисом о вахтах.
Я пошел назад, к своим овцам. Потом остановился и оглядел лагерь. Теперь стражники бездельничали у огня, тихонько болтая. Один из них стоял на часах в нескольких метрах от основной группы. Он смотрел в сторону второго костра. Я проследил за его взглядом. Я не мог решить, смотрит Тассин на него или на остальных гвардейцев, но подозревал, что знаю, о чем она при этом думает. Я отвернулся и пошел к задней части фургона Мэдж. Она доставала из мешков бобы и горох и сыпала их в котел для супа. Я прикоснулся к ее руке, и она подскочила.
– Прошу прощения. Может быть, помочь?
Она подняла брови:
– Зачем это?
Я опустил глаза, тщательно обдумывая свою ложь.
– Мне не нравится, как они смотрели на жену жестянщика, мэм.
– Я сама знаю, как обращаться с грубыми мужчинами, пастух. Я не могла бы водить караваны, если бы не знала. – Она отмерила в котелок соль, потом горсть специй.
Я кивнул и ничего не сказал. Она была совершенно права, и мне нечего было возразить. Но я и не уходил, и через несколько мгновений она дала мне ведро и велела принести чистой воды. Я охотно подчинился и, вернувшись, стоял с ведром в руках, пока она не взяла его. Я смотрел, как она наполняет суповой котел, и торчал рядом с ней, пока она с некоторой суровостью не велела мне не путаться у нее под ногами. Я извинился и попятился прочь, опрокинув по дороге ведро, так что мне пришлось наполнить его еще раз. После этого я взял одеяло с повозки Дэмона и завернулся в него на несколько часов. Я лежал под повозкой, делая вид, что сплю, и наблюдал – не за стражниками, а за Старлинг и Тассин. Я заметил, что в эту ночь Старлинг не вынимала арфы, как будто тоже не хотела привлекать к себе внимания. Это несколько успокоило меня. Она спокойно могла подойти к костру стражников с арфой, чтобы снискать их расположение несколькими песнями, а потом выдать меня. По-видимому, она наблюдала за Тассин так же внимательно, как и я. Один раз Тассин поднялась, чтобы уйти. Я не слышал, что сказала Старлинг, но Тассин сердито сверкнула на нее глазами, а мастер Делл грозно приказал своей помощнице не трогаться с места. Делл, разумеется, не хотел иметь ничего общего со стражниками. Однако даже после того, как они легли в постель, я не мог расслабиться. Когда пришло время сменить Криса, я пошел неохотно, вовсе не уверенный, что Тассин не пойдет к стражникам ночью.
Я нашел Криса крепко спящим, и мне пришлось разбудить его, чтобы отправить обратно к повозке. Я сел, накинув на плечи одеяло, и начал раздумывать о шестерых стражниках, спящих у костра. У меня была причина для подлинной ненависти только к одному из них. Я вспомнил, как Болт ухмылялся, натягивая кожаные перчатки, перед тем как избить меня, сердился, когда Регал делал ему выговор за излишнюю жестокость, потому что я должен был хорошо выглядеть перед герцогами. Я не забыл, как он работал кулаками на потеху Регалу, легко преодолевая мою слабую защиту, в то время как я пытался не допустить в свое сознание Уилла. Болт даже не узнал меня. Он окинул меня взглядом, не вспомнив собственную работу. Некоторое время я размышлял об этом. Мне казалась, что я сильно изменился. Не только шрамы, борода, одежда рабочего и дорожная грязь. Фитц Чивэл не опустил бы глаз под его взглядом, не стоял бы молча, пока избивали жестянщика. Фитц Чивэл, возможно, не отравил бы всех шестерых гвардейцев, чтобы убить одного. Я подумал, поумнел я или просто устал. Может быть, и то и другое. Гордиться тут было нечем.
Уит дает мне чувствовать присутствие всех живых существ вокруг меня. Меня трудно застать врасплох. Так что им не удалось подойти неожиданно. Небо только начало светлеть, когда гвардейцы Болта пришли за мной. Я сидел неподвижно, сперва почувствовав, а потом услышав, как они украдкой приближаются ко мне. Болт отправил за мной всех пятерых солдат. Мне стало страшно. Я подумал, что же случилось с моим ядом. Неужели он потерял силу со временем? Или перестал действовать после кипячения? Клянусь, что на несколько мгновений моей единственной мыслью было то, что Чейд не допустил бы такой ошибки. Но у меня не было времени думать об этом. Я бросил взгляд на слегка волнистую, почти бесплодную равнину. Кустарник и несколько камней. Нет ни оврага, ни кургана, который помог бы мне скрыться. И даже не нужно было догонять меня верхом при дневном свете, они могли просто сесть у воды и ждать. Кроме того, бегство означало бы признание того, что я Фитц Чивэл. Том-пастух не побежал бы.
