Я не могла себе представить, чтобы Майле было известно, во что она ввязалась. Учитывая, как она обошлась со мной при нашей первой встрече, эта альба передала бы Атуру в руки кровопийцам быстрее, чем он успел бы воззвать к их с Майлой любви.
Но, быть может, я неверно понимала то, что происходило между ними. Возможно, я знала Майлу не так хорошо, как считала до сих пор.
– Так она знает? – спросила я. – Или хотя бы догадывается?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – холодно ответил он и снова повернулся к лесу.
Выражение его лица оставалось жестким, но в глазах Атуры я увидела кое-что еще. Пылавший там огонь, казалось, сжигал каждое возникающее чувство. Атура не позволял себе слабости. Ни перед кем. Даже передо мной, хотя в этот момент я ничего не хотела больше, чем пообещать ему, что мне он может доверять. Я знала правду и была последней, кто предал бы его.
Но ведь Атура никогда открыто не говорил мне, что в его жилах течет кровь ночных альб. Возможно, он делал все эти намеки неосознанно, и теперь я просто поставила его перед фактом. Я очень хорошо представляла себе, каково это, когда тайна, которую ты хранишь всю свою жизнь, внезапно оказывается у всех на виду.
– Передо мной тебе не нужно притворяться, – тихо шепнула я и снова повернулась к лесу.
Мы молчали довольно долго, и я думала, что в любую секунду Атура может уйти, оставив меня стоять в одиночестве. Но потом его взгляд обратился ко мне. На его губах появилась нежная улыбка, и я почувствовала, будто огонь в его глазах излучает тепло, проникающее в самые заповедные глубины моего тела.
– Но я должен, Шира, – возразил он.
Я покачала головой. Если нам, ночным альбам, приходилось хранить секреты друг от друга, как что-то вообще могло измениться?
Атура поднял руку, коснулся моей щеки, и снова эти чары, словно заклинание, подчинили меня, парализовав все мое существо. Мужчина подошел ко мне так близко, что я почти поверила, будто слышу биение его сердца.
– Есть вещи, которые я не могу произнести вслух, – объяснил он. – Вещи, которые навсегда должны остаться тайной. И для тебя, и прежде всего для Майлы. И тебе нужно попытаться забыть о том, что, как тебе кажется, ты знаешь. Ради нас. Можешь это сделать? Можешь обещать мне это?
– Нет, – сказала я.
Его глаза сузились, и впервые с тех пор, как мы встретились, я почувствовала, что Атура тоже несет в себе страхи. Он умело скрывал их, но в этот момент они предстали передо мной совершенно открыто. Жизнь Атуры зависела от сохранения тайны его происхождения.
Он бастард или сирота? А может, его подменили при рождении, чтобы внедрить в благородную семью и использовать как оружие против высокородных альб? У меня было так много вопросов, но я не могла задать ни одного из них.
– Я не могу забыть, – добавила я. – Но я могу молчать.
– Я верю тебе, – сказал он, опуская руку.
Атура отступил на шаг и покачнулся, словно чары, которые оказывала на меня его близость, воздействовали и на него самого. Может быть, он тоже чувствовал эту связь между нами? Если так, он пытался отрицать это так же, как и я.
Он прочистил горло и снова повернулся к Серебряному лесу.
– Если Майла станет королевой, она не произведет на свет потомства, – пояснил он. – Ведь тогда ее единственным ребенком будет Фархир.
Сказанное объясняло, почему Атура был готов вступить в этот брак. Ребенок мог раскрыть его происхождение. Но если он будет женат на королеве, ему не придется беспокоиться об этом. Но так ли представлял себе Атура свою жизнь? Свадьба по договоренности, отсутствие детей и жена, которая, являясь королевой, будет не только могущественней и влиятельней, чем он, но станет его прямой повелительницей? И все это время никто не должен знать, кто он такой на самом деле. Потому что если обнаружится, что командующий королевской армией и супруг королевы несет в себе наследие ночи, Фархир просто развалится.
Быть может, именно поэтому Атура так заботился обо мне. Если моя кандидатура очистит имя ночных альб, это станет единственным для него шансом когда-либо сбросить маску. Однако Атура и не подозревал, что все будет только хуже, если выяснится, кто я такая на самом деле.
– Атура! – снова позвала Майла.
Я посмотрела в сторону лагеря. Майла все еще искала своего жениха и в конце концов обнаружила его возле меня – ненавистной ей ночной альбы. Черты ее лица на мгновение исказились, но она быстро пришла в себя, улыбнулась и поманила Атура к себе.
– Я еще вернусь, – снова посмотрев на меня прищуренно, сказал он. – Говорят, ночные альбы способны понимать язык леса. Не позволяй им заманить тебя. Будет обидно, если ты скроешься от нас, не успев выполнить поставленную перед тобой задачу.
– Едва сдерживаюсь, чтобы не убить какого-нибудь дикого зверя голыми руками, – сухо ответила я.
Ухмыльнувшись, Атура ушел, а я снова обратила взор к лесу.
Ветер усилился, словно радуясь тому, что снова привлек мое внимание. Прислушиваясь к шелесту листьев, я вдыхала ароматы мха и тяжелой сырой земли. Все и в самом деле было так, как сказал Атура. Лес взывал ко мне. Гораздо громче, чем это делали знакомые мне чащи. Возможно, потому, что священные охотничьи угодья были полны магии, а может быть, сердце ночной альбы, неспособное творить заклинания, просто жаждало этой недостижимой силы.
Сосредоточившись на этом тихом шепоте, я почти поняла, что пытались сказать мне деревья. Больше похожее на ощущение, чем на осязаемые слова, это чувство вдруг накатило на меня с такой силой, что я отпрянула назад. Он идет.
Я развернулась и помчалась к лагерю. Слова, которые хотел произнести лес, отчетливо звучали во мне.
Свита, сопровождавшая охотничий отряд, расстелила ковры, расставила стулья и столы, и отовсюду веяло ароматами выпечки и душистой воды, которой окропляли себя высокородные. Перепрыгивая через натянутые канаты, я пронеслась между палатками.
– Он идет! – крикнула я.
Дворяне уставились на меня.
– Что сказала ночная альба? – спросил один из тех, кто находился поблизости.
Мне не хватало воздуха – я слишком быстро сбежала вниз по склону холма. Я посмотрела на опушку леса. Этот лагерь был совсем не подготовлен к тому, что нам предстояло. Повсюду были натянуты веревки, а палатки стояли слишком близко друг к другу.
– Все должны покинуть лагерь, – потребовала я. – Немедленно!
– Она с ума сошла? – предположил кто-то.
– Да что с ней такое?
Но было уже слишком поздно. Послышался треск веток, я отступила на шаг, и, прежде чем смогла сказать что-нибудь еще, из тьмы леса выскочил огромный белый олень.
Животное было значительно крупнее взрослого быка, с рогами, похожими на два могучих дуба, и копытами размером со сковороду.
