В сложившихся обстоятельствах значительную роль в реализации намеченных планов сыграл проживавший в Париже один из секретных агентов ОГПУ, близкий к Кутепову генерал Павел Павлович Дьяконов, с которым Яков Серебрянский активно работал во время своей первой командировки во французскую столицу. Русский патриот отдавал себе отчет в том, что реализация планов РОВС по организации нового крестового похода против большевиков, за которыми пошло абсолютное большинство русского народа, приведет к новым потокам крови на его родине. Поэтому такие планы контрреволюции не вызывали поддержки у генерала. Разочаровавшись в деятельности белой эмиграции, профессиональный разведчик Павел Дьяконов в марте 1924 года стал активно сотрудничать на патриотической основе с советской внешней разведкой.
Из справки на Павла Павловича Дьяконова, находящейся в его оперативном деле:
«Родился 4 февраля 1878 года в Москве в семье военнослужащего.
С 17 лет он связал свою жизнь с армией. После завершения в 1895 году учебы в Московской практической академии коммерческих наук он поступил вольноопределяющимся в 5-й гренадерский Киевский полк, став кадровым военным. С отличием окончил Казанское пехотное юнкерское училище, а в 1905 году — Николаевскую Академию Генерального штаба. Принимал участие в Русско-японской войне.
До конца 1913 года Дьяконов работал на различных должностях в Главном управлении Генерального штаба. В июле 1914 года был назначен помощником военного атташе в Лондоне. При этом было учтено безупречное знание им английского, немецкого и французского языков. С началом Первой мировой войны Дьяконов подал рапорт с просьбой о переводе его в действующую армию и в сентябре 1914 года был направлен на фронт.
В январе 1916 года полковник Дьяконов был назначен командиром 2-го Особого полка русского экспедиционного корпуса, отправленного во Францию. Принимал активное участие в сражениях против немцев. Его боевые заслуги были отмечены семью высшими русскими и пятью иностранными орденами. За боевые заслуги в сражении на Марне он получил отличие офицера Почетного легиона, был награжден офицерским крестом Почетного легиона и двумя французскими военными крестами, что давало ему право на получение французского гражданства.
В начале 1917 года Дьяконов был переведен на работу в Генеральный штаб. По представлению начальника Генерального штаба за боевые отличия был произведен Николаем II в генерал-майоры. В сентябре того же года откомандирован в Лондон для исполнения обязанностей военного атташе в Великобритании, где оставался до 1 мая 1920 года. После закрытия аппарата русской военной миссии в Великобритании в мае 1920 года переехал на постоянное жительство во Францию.
В белогвардейском движении на территории России не участвовал. Ни он, ни члены его семьи никогда не высказывали враждебных намерений против новой власти в России…
Сотрудничая с советской внешней разведкой, сообщал исключительно важную информацию о деятельности РОВС, кирилловских белогвардейских организаций и французской военной разведки.
Принимал непосредственное участие в проведении ряда оперативных комбинаций».
Накануне операции по Кутепову, 25 января, один из членов группы Серебрянского передал генералу записку от Дьяконова, в которой ему назначалась короткая, но важная встреча на его маршруте к церкви. При этом учитывалось, что Кутепов на важные встречи, связанные с агентурной и боевой деятельностью РОВС, всегда ходил один. Прождав некоторое время Дьяконова на трамвайной остановке на улице Севр, Кутепов продолжил свой путь к церкви.
Сотрудники опергруппы Серебрянского, а также надежные агенты парижской резидентуры ОГПУ, выдававшие себя за французских полицейских, задержали генерала под предлогом проверки документов и предложили проехать в полицейский участок для выяснения личности.
Кутепов позволил усадить себя в автомобиль, но, услышав русскую речь, попытался оказать сопротивление. Его усыпили хлороформом. Однако больное сердце генерала не выдержало последствий наркоза. Кутепов умер от сердечного приступа.
Предпринятые французской полицией и лично начальником контрразведки РОВС полковником Зайцевым меры по розыску Кутепова положительных результатов не дали. Успеха не принесла и награда в 100 тысяч франков, обещанная РОВС за помощь в розыске Кутепова.
Находившийся в то время в Париже генерал Штейфон, посетивший в день пропажи генерала Кутепова его семью, писал 27 января генералу Геруа в Бухарест:
«Вчера неожиданно при невыясненных обстоятельствах исчез генерал Кутепов. Он вышел утром в церковь, никуда не предполагая заходить, никому не назначал свидания и условился с женой, что после обеда в час дня они всей семьей отправятся в город».
Больше Кутепова никто не видел.
Спустя несколько дней обнаружился свидетель похищения генерала. Это был дворник из клиники, расположенной на улице Удино, по имени Огюст Стеймец. Дворник заявил, что утром 26 января около 11 часов он увидел в окно клиники большой серо-зеленый автомобиль, возле которого стояли двое рослых мужчин в желтых пальто, а неподалеку от них — такси красного цвета. Тут же на углу находился полицейский. Когда Кутепов, приметы которого Стеймец описал точно, поравнялся с серо-зеленым автомобилем, люди в желтых пальто схватили его и втолкнули в автомашину. В нее же сел и полицейский, который спокойно наблюдал за происходящим. Автомобиль на большой скорости уехал в сторону бульвара Инвалидов. Вслед за ним отправилось и красное такси.
В принципе свидетель довольно четко обрисовал имевшие место события. Люди в желтых пальто, стоявшие у автомашины, были французскими коммунистами — агентами группы Серебрянского. Роль постового сыграл настоящий офицер парижской полиции, близкий коммунистам, тоже агент Особой группы ОГПУ. В красном же такси сидели непосредственные руководители операции на месте Андрей Турыжников и Иван Рачковский. Сразу в машине Кутепову сделали инъекцию. Уже мертвого генерала вывезли из Парижа, а вечером того же дня похоронили в предместье французской столицы Леваллуа-Перре — в саду дома, владельцем которого был все тот же полицейский офицер.
Расследование исчезновения Кутепова со стороны РОВС и парижской криминальной полиции каких-либо результатов не дало. Его труп обнаружить не удалось.
Исчезновение Кутепова взбудоражило Европу, а в среде русских белогвардейцев в Париже вызвало состояние, близкое к панике. Но интересно, что в исчезновении генерала пресса в основном обвиняла британскую разведку. Благодаря грамотной работе группы Серебрянского советский след в исчезновении Кутепова местной прессой в то время практически не рассматривался.
Безусловно, осуществленная ОГПУ операция по нейтрализации Кутепова нанесла тяжелый удар по РОВС. Депрессия, панические настроения, недоверие к руководителям, взаимные подозрения в сотрудничестве с советскими органами государственной безопасности на протяжении ряда лет после исчезновения Кутепова были характерны не только для членов Русского общевоинского союза, но и для поддерживавшей его части белой эмиграции. Кроме того, что очень важно, РОВС начал терять доверие у «спонсоров» — западных покровителей.
