Разумеется, сам Седов был в центре внимания разведки. Его довольно беспорядочный образ жизни способствовал бы сравнительно легкому осуществлению покушения на него, если бы такая цель была поставлена. Он не прочь был “широко гульнуть”, рискнуть в игре в рулетку, выезжая иногда в Монте-Карло. Сохранился живописный рассказ “Тюльпана” о том, как они однажды в 1937 году после вечеринки до глубокой ночи бродили по различным питейным заведениям, а затем Седов направился в… публичный дом.
Уже к концу 1937 года Седов часто чувствовал недомогание: побаливало сердце, мучила бессонница. На несколько приступов аппендицита он, видимо, не обратил внимания, и медицинская помощь опоздала. Смерть наступила после двух операций, проведенных одна за другой. По заключению врачей, причиной ее стали послеоперационные осложнения и низкая сопротивляемость организма.
Один авторитетный врач, друг семейства Троцких, изучив медицинскую документацию, согласился с выводами коллег из парижской клиники. Однако жена Седова стала решительно возражать, утверждая, что эта смерть — “дело рук агентов ГПУ”. Она потребовала полицейского расследования, которое тем не менее доказательств преднамеренного убийства не нашло.
Как видно из архивных документов, советская разведка действительно не имела отношения к смерти Седова».
Нетрудно представить себе, что ожидало бы Седова в случае реализации намеченного плана его похищения.
С 23 по 30 января 1937 года в Москве проходил показательный судебный процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра», более известный как «процесс 17-ти» — показательный суд над группой бывших руководителей партии, в прошлом активных участников оппозиции.
Дело слушалось в Военной коллегии Верховного суда СССР. Основными обвиняемыми являлись бывшие троцкисты Георгий Пятаков, Карл Радек, Леонид Серебряков и Григорий Сокольников, а также еще 13 человек.
30 января 1937 года все 17 подсудимых были признаны виновными в том, что являлись активными участниками антисоветского подпольного троцкистского центра.
К смертной казни были приговорены 13 человек, в том числе Пятаков и Серебряков, которые 1 февраля 1937 года были расстреляны. Четверо других получили 10 лет тюремного заключения.
В приговоре также было особо указано, что «Л. Д. Троцкий и его сын Л. Л. Седов в случае их обнаружения на территории СССР подлежат немедленному аресту и преданию суду Военной коллегии Верховного суда СССР».
Однако, как мы видим, судьба распорядилась иначе. Ряд обстоятельств помешал осуществить намеченную операцию «Сынок». Сыграло свою роль и быстрое ухудшение здоровья Седова. А смерть во французской клинике поставила окончательную точку в его судьбе.
Таким образом, планам похищения Седова не суждено было состояться.
Изучая в архивах материалы, связанные с операцией «Сынок», историки внешней разведки обнаружили интересные документы, касающиеся деятельности РОВС. В частности, в «Очерках истории российской внешней разведки» приводятся архивные материалы, свидетельствующие о том, что задолго до реализации операции «Утка», как именовалось физическое устранение Льва Троцкого, осуществленное советскими чекистами 20 августа 1940 года, подобную акцию замышляла белая эмиграция.
Для эмигрантов, объединившихся в антибольшевистский Русский общевоинский союз, имя Троцкого было тесно связано с революционными событиями в России и поражением в Гражданской войне, а также с вынужденным бегством на чужбину. Почти каждый эмигрант мог предъявить Троцкому личный счет за потерянные собственность и положение в обществе.
В «Очерках» подчеркивается, что «решение совершить террористический акт, направленный против Троцкого, созрело в руководстве РОВС летом 1933 года. Военную организацию белой эмиграции к этому шагу толкнули и внутренние причины. В РОВС росла взаимная подозрительность, усиливались карьеристские интриги, упал боевой дух участников. Благотворительные пожертвования в пользу Союза заметно сократились, и проблема финансирования приобрела особую остроту…
Генерал Миллер, будучи в то время начальником штаба РОВС, в доверительной беседе со своими заместителями говорил, что бездействие разлагает и губит русских офицеров. В результате в узком кругу родилась идея “громкой акции”, которая вновь обратила бы внимание мировой общественности и самой эмиграции на значимость Союза, привлекла деньги в кассу и придала динамизм его деятельности».
23 мая 1934 года заместитель начальника Иностранного отдела ОГПУ Слуцкий направил наркому внутренних дел Ягоде служебную записку, в которой содержались агентурные сведения, полученные парижской нелегальной резидентурой относительно неудавшегося покушения на Троцкого.
В документе указывалось, что начальник 1-го отдела штаба РОВС генерал Шатилов обратился к генералу Миллеру с предложением обсудить вопрос об организации покушения на Троцкого. При этом учитывался факт его нахождения на территории Франции.
После имевших место переговоров Миллер принял решение поручить разработку этой операции одному из своих ближайших соратников — бывшему генерал-майору царской армии Анатолию Фоку. Кстати, в дальнейшем именно Фок стал одним из первых русских добровольцев, прибывших в Испанию, чтобы сражаться на стороне Франко.
Из документа разведки следовало, что руководство РОВС восприняло проект ликвидации Троцкого с энтузиазмом, обговорив, однако, необходимость тщательной маскировки подобной акции. Одновременно между отдельными руководителями РОВС выявились определенные трения, связанные с ее реализацией. Так, генерал Шатилов, которому принадлежала идея теракта, в узком кругу предъявлял серьезные претензии генералу Миллеру, поручившему выработку окончательного решения по операции генералу Фоку.
Тем временем Троцкий спокойно отдыхал в курортном местечке Руайян. Перебравшись туда без лишней шумихи, но с серьезной охраной, он снял апартаменты в старенькой неприметной гостинице и стал регулярно ходить в городской парк к местному источнику пить минеральную воду.
Естественно, поведение «дачника» породило иллюзии легкого осуществления теракта. Но белоэмигрантские террористы переоценили свои силы. Троцкого охраняли плотно и надежно.
Во главе операции был поставлен генерал Туркул, имевший богатый опыт в подобных делах. Последний направил в августе 1933 года в Руайян бывшего штабс-капитана Сподина, специально поступившего в Руайян-ский университет. Началось выявление гостиницы, где остановился Троцкий, распорядка его дня, маршрутов передвижения, количества охраны. Совершая ежедневные прогулки и изучая обстановку, Сподин в середине августа смог даже встретиться с Троцким в парке у минерального источника. Однако оружия у боевика в тот день при себе не оказалось.
Вскоре на подмогу к Сподину прибыли еще два бывших офицера. Один из боевиков, неплохо рисовавший, приобрел этюдник, просторную блузу и берет, ежедневно с утра располагался у входа в городской парк и наблюдал за всеми входящими. Это была одна из ключевых позиций боевиков. Но Троцкий больше в парке не появился.
