– Счастливого пути!
– Ладно.
Влах ушел в дом. Матис закрыл его на навесной замок, вывел «Фиат» на улицу, стал закрывать ворота.
Подошел сосед:
– Приветствую, Леон!
– А-а, Генрих! Привет!
– Видал, сосед, что тут на площади было?
– Видал.
– Ох, не нравится мне все это.
– А кому нравится?
– Это – да. Ты куда это собрался?
Матис посмотрел на соседа:
– Я должен перед тобой отчитываться?
– Зачем ты так? Я просто спросил, мне надо курева купить, а в нашем магазинчике только дорогие сигареты остались.
– Давай деньги, куплю.
Сосед передал несколько купюр:
– Здесь на двадцать пачек.
– Ладно. Тебе какие?
Генрих назвал марку дешевых сигарет.
– Хорошо. Ну что смотришь? В Хенсдорф я еду.
– Что-то ты какой-то нервный.
– Будешь тут нервный. Взрыв на острове слышал?
– Кто же не слышал! Я и огненное облако видел.
– А сколько туда арестантов погнали?
– До них мне дела нет. Не выступай против власти, никто не тронет.
Матис посмотрел на соседа:
– Слушай, Генрих, а ты почему не в армии? Вроде не больной, не калека, как я. В местной артели значишься, так это не дает освобождения. Или липовые документы купил?
– Да ты что! Какие документы? А не в армии потому, что не призывают. Вернее, пока не призывают. Недавно вызывали в Хенсдорф, в комендатуру. Предупредили, чтобы из деревни не уезжал, похоже, скоро призовут. Жена уже приготовила рюкзак. Так что, Леон, я от армии не бегаю, призовут, пойду, куда пошлют. Спросишь, есть ли желание служить? Отвечу – да, потому как сейчас верить никому нельзя.
– А на самом деле ты предпочел бы остаться дома?
– Нет, горю желанием попасть на фронт. Особенно на Восточный.
– Ладно, извини, если обидел. Ты малый неплохой. Не то что некоторые.
– Я не обижаюсь.
– Поехал я, Генрих.
– За домом присмотреть? В море все одно пока не выпускают.
Матис остановился:
– Почему?
– А черт его знает. Староста сказал, сидеть в деревне, в море не выходить. Мол, распоряжение бургомистра Ольденхорста.
– Это все из-за Ургедона.
– Но людям-то надо на что-то жить! Хорошо, у тебя пенсия.
– Это ты старосте скажи, я ничем помочь не могу.
– Да ясно. Счастливого пути, не забудь, пожалуйста, про сигареты. Такие дешевые только на окраине продают.
– Я знаю. А за домом смотреть нечего. Что ему пустому будет?
– Ну, как хочешь, пойду к Мартину, вина выпьем. А что еще делать?
– И то верно.
Матис сел в машину. Посмотрел в зеркало заднего вида: уж слишком не вовремя подошел этот Генрих, раньше такого не было. Но сосед уже свернул в проулок, где жил его товарищ по артели Мартин.
Матис выехал на шоссе. И тут же нарвался на жандармов на двух мотоциклах с колясками. Хорошо еще, без пулеметов. Старший поста поднял жезл с красным кружком. Матис съехал на обочину.
– Фельдфебель Кубер. Ваши документы?
Матис показал паспорт на машину и удостоверение инвалида войны.
Последнее подействовало на жандарма.
– Где воевали, герр Матис?
– На Восточном фронте.
– Россия?
– Россия, ефрейтор.
– Понятно. В последнее время оттуда много гробов приходит.
Матис заметил:
– А еще больше хоронят прямо там. Но недолго осталось, герр фельдфебель, вермахт переломит Красной армии хребет, и мы еще пройдем по их Красной площади.
– Да, герр Матис. Вынужден задать вопрос: зачем и куда вы направляетесь?
– Отвечу, но ответьте сначала вы, герр фельдфебедь: отчего у нашей деревни вдруг выставили посты жандармерии? Вы кого-то разыскиваете?
– Таков приказ, и обсуждать его я не имею права.
– Ну да, конечно, приказ есть приказ. Я почему спросил: если вы кого-то ищете – скажите, я в округе всех знаю.
– Никого мы не ищем, герр Матис, просто обеспечиваем порядок.
– Ясно. Я еду в Хенсдорф. Кое-что починить, кое-что купить, а если получится, и продать.
Фельдфебель предупредил:
– Вообще-то выезд из деревни ограничен. Скоро будет по пропускам, пока их не подвезли, но вам как ветерану и инвалиду дорога свободна.
– Благодарю.
Жандарм козырнул. Матис продолжил путь.
Он въехал в Хенсдорф в 14.10. Миновав окраину, выбрался на Либигштрассе, проехал по Альтерплацу, свернул на Ригельштрассе, через квартал остановился. Здесь можно было поставить машину, не привлекая внимания полиции. Прошел пешком до соседнего квартала. Зашел в лавку с надписью «Часовых дел мастер». Над дверью звякнул колокольчик.
За столом посреди небольшой комнаты сидел мужчина лет шестидесяти, руководитель местного антигитлеровского подполья Пауль Бергер. Увидев вошедшего, он снял лупу, отложил в сторону пинцет.
– Матис? Вот кого не ждал.
– Добрый день, Пауль, хотя какой он, к черту, добрый.
– Чем ты так расстроен?
– Новость у меня для тебя. И даже две.
Пауль улыбнулся:
– Как обычно, хорошая и плохая? Если так, начинай с плохой.
– Они связаны между собой. В общем, ко мне заявился Влах…
Бергер удивленно проговорил:
– Эрик? Он что, бежал из концлагеря?
– Мы можем спокойно говорить?
– Да, только дай мне свои часы. Чтобы все выглядело правдоподобно.
Матис выложил старые карманные часы на серебряной цепочке.
Бергер снял крышку, пододвинул к себе.
– Говори, Леон.
– Я присяду?
– Возьми стул у окна, заодно посмотри, нет ли там кого любопытного.
Матис присел напротив часовщика и подробно рассказал о взрыве на острове, о вчерашнем появлении Влаха и о событиях сегодняшнего утра.
Бергер слушал внимательно, в конце ударил кулаком по столу:
– Звери бешеные, кровожадные звери! Это надо же такое устроить! А мы-то думали, куда это стреляло большое орудие?
– О каком орудии ты говоришь, Пауль?
– Неважно. Тебе пока не надо знать. Держи при себе Влаха, пока мы не сделаем ему новые документы. Для всех он пропал. Значит, подойдут любые, только с его фото. Фото сделаем позже. Пока пусть он поживет у тебя, но с соблюдением всех мер предосторожности. Из дома – ни ногой, в окнах не показываться. У нас в отряде Тойтера есть фотограф, бланки достанет Вильда Зингер через своего любовника. Он теперь заместитель начальника гестапо. А начальник… ты говоришь, видел, как эсэсовцы сходили с баржи?
