— Что же? — прищурился я.
— Что Катя прибавила в силе.
— И? — удивился я.
Правда удивился, искренне. В кулон была в том числе встроена функция накопления энергии и подпитки носителя. Но чтобы за столь короткий срок прибавить в силе? Я такое не планировал.
— Ты сделал кулон, усиливающий бесов? — прямо спросила София.
Я машинально отметил, как побелели её пальцы. Интересно, она и правда пока никому не говорила о своих догадках?
На её вопрос я тихо рассмеялся и отодвинул от себя пустую тарелку. Еда слишком быстро закончилось. Хорошо, что ещё оставалось печенье и чай.
— Ты всерьез подумала, что я могу делать бесов сильнее? И что я вот так, в порыве романтических чувств, тайно, сделал подарок Кате? Совсем не подумав о том, как быстро это раскроется и, следовательно, меня быстро запрут где-то в подвале, чтобы узнать секрет?
— Ну... — протянула она, — Ты и сам стал сильнее.
— У чего есть простое объяснение — испытание.
Почти и не соврал. Испытание было виновато в том, что мой потенциал раскрылся. Алхимия и ритуал — лишь следствие испытания.
— А Катя?
— Что Катя? — с насмешкой оглядел я девушку, — Это к вашей семье вопрос, за счёт чего она в силе прибавила. Неужели так прибавила, что это удивило?
— Не то, чтобы сильно, но заметно, — смутилась София.
Только вот во взгляде осталась подозрительность. Я знал, что она пытается меня прочитать. Она знала, что я знаю.
Ситуация ироничная в некотором роде. Если они прямо спросят про технологию усиления, я отвечу, что нет у меня такой. И всё. На этом разговор закончится.
— То есть ты не умеешь усиливать бесов? — снова обратилась к прямым вопросам София.
Чем прямее вопрос, тем сложнее соврать.
— Я понятия не имею, как усиливать бесов.
Других бесов. Которых я досконально не изучал.
Не смотря на серьезность ситуации... Не нашего текущего разговора, а военного положения... Я всё равно не собирался выдавать эту технологию. Потому что если у блокиратора ещё есть мирные варианты применения, то у раскрытия потенциала — нет. Тут не надо тщательного анализа, чтобы понять — усиление бесов, большого количества или отдельной семьи, приведет к наращиванию разрушительных циклов, а не их снижению.
А я и так...
В допросной я делал то, что относится к пути темного алхимика. Ради своих целей, перешёл черту и провёл опыты на живом человеке. Без разницы, что это враг. Проступок есть проступок. Мне хватает мужества это признать, что, надеюсь, хороший звоночек, показывающий, что я не совсем пропащий алхимик.
Кое-что удавалось узнать, кстати. Воздействия возможны. А значит постулат из прошлого мира можно забыть. Что полностью меняет подход к алхимии, с чем ещё предстоит разбираться.
Но это отдельная тема. То, что меня беспокоило — как бы не превратиться в монстра. Нужно быть максимально аккуратным в своих решениях и в том, что именно я дам этому миру. Не хотелось бы его подтолкнуть к разрушению.
— Что ты тогда сделал для Кати? — не унималась София.
— Княжна, а вам не кажется, что это...
— Не кажется, — перебила она, — Если Ольга узнает... Точнее когда она узнает, то обязательно спросит. Это её дочь. Сам понимаешь.
— Я не могу объяснить, что именно сделал так, чтобы было понятно. Если в общих чертах — с кулоном Катя будет себя лучше чувствовать. Если заболеет, то быстрее выздоровеет. Если в неё будут стрелять, то пули остановит.
— И всё?
— И всё.
— А мне сделаешь?
— Ох... — вздохнул я, — При всём уважении... Но я так сегодня задолбался, что не готов вести этот разговор.
— Как грубо, — надула она губы.
Это было хорошим знаком. Подозрительность в глубине глаз чуть уменьшилась. София вернула маску «оторвы и царской дочки».
— Какой есть, — развёл я руками.
Глава 4. Последствия
Последним, кто зашёл ко мне в ту ночь — был сам князь. Уверен, что ему на текущий момент доложили максимум собранной информации.
— Здравствуй, Эдгард, — вошёл он в комнату.
Что примечательно — сам пришёл, а не меня к нему привели. Не то, чтобы это супер показательно, учитывая, что я и так в его доме по сути нахожусь, но всё же демонстрирует особое отношение.
— Князь, — я встал ещё в тот момент, когда дверь открывалась и сейчас поклонился, как того требовал этикет.
— Ты не против? — указал он на кресло.
Меня всегда поражает эта его вежливость. Будучи тем, кто отдаёт здесь приказы, он, тем не менее, всегда спрашивал. Я не обольщался, думая, что ему и правда разрешение нужно. Но отмечал, насколько он тактичен и вежлив. Это то, что мастер этикета называл хорошим воспитанием. Тем, кто на самом верху нет смысла кичится и что-то кому-то доказывать.
Совсем не похоже на маленьких людей, которые пытаются занять как можно больше места и показать силу, которой у них нет.
— Сегодня многое изменилось, — начал он, когда мы оба сели. Я промолчал и он продолжил, — Это нужно обсудить.
— Слушаю.
— Первое, что нам нужно обсудить — это то, что информация о тебе ушла нашим иностранным противникам. А значит, игры кончились.
— Какие у этого последствия? — новость не то, чтобы новая. Я уже и так знал об утечке.
— Ты выбрал правильное слово — последствия, — взгляд темных глаз князя был пронзителен, как холодная зима, — С момента, как о тебе узнали, ты оказался под прицелом. Как и твои близкие. Мне жаль, что так вышло... Но что сделано, то сделано.
В его словах скрывался укор. Если бы я сообщил о Коршунове, этой ситуации не возникло бы. Справедливо и другое: если бы люди князя лучше работали и не пытались мутить сложные схемы, этого бы тоже не произошло. Иначе говоря, каждая из сторон несёт ответственность и теперь нам всем предстоит разбираться с... последствиями. Может поэтому князь и не обвиняет прямо, так как его ведомство облажалось.
Но тут какое дело. То, что они упустили Коршунова, имеет последствия, это да, но для каждого — разные. Для князя и его людей — одни последствия. Для меня и моих близких — другие. С точки зрения последствий для князя это его ошибка, что Коршунов их обскакал. У меня же своя ошибка, что я не решил ситуацию с, по сути, врагом. То есть, если Коршунов закинет гвоздевым бомбу в дом, то винить мне будет некого, кроме себя.
— Информация ушла через Романа Коршунова или через нападавшего?
— Его зовут Ярослав, — наконец-то мне кто-то сообщил имя, — Мы точно не знаем. На момент нападения и попыток пробиться на место боя чужого ходока, по словам прислуги, Роман Коршунов находился дома.
