— Может, была, а может, и нет, — проворчал горожанин рассудительно. — Встать можешь?
— Попробую… — Альтия вцепилась в опрокинутый стул и кое-как поднялась. Голова шла кругом, ее мутило. Она осторожно пощупала затылок. Потом посмотрела на пальцы: — У меня кровь идет…
Никто особого внимания не обратил.
— Твой помощник капитана там все еще сидит, — сказал все тот же мужчина. — Забирай-ка его и топайте к себе на корабль. Паг и так тебя придушить готов за то, что ты его дочку обидел. Тебя что, никогда не учили, как надо себя с женщинами вести?
Альтия тупо заметила:
— Он сам тут замешан. Может, не у него в задней комнате и в погребе все происходило?
— Паг?! Да он уже лет десять как держит этот кабак. Так что я на твоем месте поостерегся бы пороть подобную чушь. А кроме того, это по твоей вине тут теперь все столы и стулья вверх ногами. Короче, лучше тебе больше сюда не показываться…
Альтия плотно зажмурилась. Потом вновь открыла глаза. Пол перестал качаться.
— Ясно, — сказала она. — Пойду заберу Брэшена.
Вот такой Закоулок. Вот такие в нем жители… Их город, и управлялись они здесь, как считали необходимым. Хорошо, что в таверне было полным-полно матросни, очень даже неласково относившейся к цапунам. Ибо горожанам явно было наплевать, каким именно образом подрабатывал старина Паг. «Интересно, — подумала Альтия, — если бы не вон те весьма рассерженные матросы, которые еще стоят у огня, — дали бы они нам с Брэшеном отсюда уйти?…»
Во всяком случае, им явно стоило поторопиться.
Кое-как, пошатываясь, она добралась до двери в заднюю комнату и сунула голову внутрь. Брэшен сидел на кровати, опустив голову на руки.
— Брэш… — прокаркала она хрипло.
— Альтия?… — отозвался он, явно ничего еще не соображая.
— Эттель я! Этт! — поправила она этак грубо-ворчливо. — Сколько можно дразнить меня из-за дурацкого имени! Надоело! — Она остановилась подле него и принялась тянуть за руку. — Пошли! На корабль пора!
— Худо мне, — простонал Брэшен. — Ой, худо… В пиве что-то… — И поднес руку к затылку: — Да еще, кажется, стукнули…
— Меня тоже. — Альтия наклонилась к его уху и понизила голос: — Давай живо выбираться, покуда снова не влипли! Паг связан с цапунами, и все остальные с ним заодно!
Брэшен явил сообразительность, поистине недюжинную для опоенного и получившего дубиной.
— Подставь плечо… — велел он. И кое-как поднялся. Альтия закинула его руку себе на плечи и постаралась подпереть, но разница в росте оказалась слишком велика. Все же они — кое-как, шатаясь — вывалились из задней комнаты и пересекли общий зал. Кто-то из матросов возле огня кивнул им, но горожане просто провожали их взглядами, и лица их мало что выражали. Снаружи, на крыльце, Брэшен оступился, и вместе с Альтией они чуть было не рухнули прямо в подмерзшую грязь.
Брэшен поднял голову навстречу ветру и ледяному дождю:
— Холодает…
— Сейчас дождь, а ночью, не иначе, снег выпадет, — мрачно предрекла Альтия.
— Проклятье… А какой хороший вечер был. Поначалу…
Они плелись по темной улице. Брэшен тяжело налегал ей на плечо. Альтия остановилась возле угла какой-то лавки (естественно, закрытой ввиду позднего часа), пытаясь сообразить, куда, собственно, они идут. Понять это оказалось непросто. Во всем городишке не горело ни единого огонька. Только ветер с дождем хлестал в лицо.
— Погоди, Альтия… Мне отлить надо.
— Эттель, — напомнила она хмуро. Скромности Брэшена хватило только на то, чтобы отойти на два шага прочь.
— Извини… — пробурчал он, кончив журчать и поддергивая штаны.
— Все в порядке, — сказала она равнодушно. — Ты еще не протрезвел.
— Я не пьян! — мотнул он головой. И опять схватился за ее плечо: — Они в пиво гадость какую-то подмешали. Точно… Я бы, может, почувствовал вовремя, да циндин помешал…
Альтия ушам своим не поверила:
— Циндин жуешь? Ты?
— Иногда, — стал оправдываться Брэшен. — Нечасто. И очень давно уже не…
— Мой отец всегда говорил, что от циндина погибло больше моряков, чем от всех штормов, вместе взятых, — мрачно сообщила ему Альтия. В голове у нее стучали кувалды.
— Вполне возможно, — согласился Брэшен. Наконец они миновали последнюю лавчонку и оказались в гавани, и тут он заметил: — И тем не менее, советую попробовать… Уж больно здорово все трудности куда-то на некоторое время деваются.
— Ага, — сказала Альтия. Ей показалось, что он начал шататься больше прежнего, и она обхватила его за талию: — Топай давай. Уже немного осталось.
— Вижу… Хотя погоди. Что там вообще случилось? В таверне?
Следовало бы на него рассердиться, но у Альтии даже на это не было сил. Ей стало почти смешно.
— Тебя, — пояснила она, — едва не похитили цапуны. Завтра подробности расскажу.
— Вот как… — протянул Брэшен и надолго умолк. Ветер проявил снисхождение и тоже на некоторое время притих. — Знаешь что? — снова заговорил Брэшен. — Я тут все насчет тебя думал. В смысле, что тебе следует сделать. Тебе надо отправиться на север.
Она мотнула головой, хотя в темноте он вряд ли что видел.
— Нет, — сказала она. — Больше ноги моей не будет ни на одном промысловике. Разве что деваться больше некуда будет.
— Да я совсем не про то. Я про дальние края тебе толкую. Уедь за Калсиду, в самые Герцогства… Там, на севере, корабли поменьше. И там не привыкли смотреть, мужчина ты или женщина — был бы работник толковый. Так, по крайности, мне говорили… Там бабы, случается, капитанами ходят. И даже целые команды из одних женщин бывают…
— Те женщины — из варварских племен, — заметила Альтия. — Они в родстве скорее не с нами, а с островитянами Внешнего. И, если верить тому, что мне говорили, племена эти заняты в основном тем, что всемерно истребляют друг дружку. Брэшен, они в большинстве своем даже не умеют читать! А брачные обряды, Са нас помилуй, справляют перед какими-то валунами…
Брэшен поправил:
— Не «какие-то валуны», а Камни Свидетельства.
— Мой отец там торговал еще прежде, чем у них разразилась война, — продолжала Альтия упрямо. Они шли по причалам, и ветер, неожиданно снова собравшийся с силами, положительно стремился свалить их с ног. — Отец говорил… — тут ей пришлось подхватить Брэшена, порывавшегося упасть, — отец говорил, они еще худшие варвары, чем калсидийцы. В половине домов даже окон со стеклами нет…
— Только на побережье, — Брэшен гнул свое с не меньшим упрямством. — Я слыхал, в глубине страны есть великолепные города…
— Да чтоб я в здравом уме с побережья куда-нибудь потащилась… Пришли! Вот он, «Жнец». Шагай осторожнее…
