Малта уже не чаяла дожить до новой встречи с Дейлой, чтобы со вкусом похвастаться подружке: «Я видела их вблизи! И даже с Янни Хупрус о них говорила!!!»
В это время женщина на помосте неожиданно воздела руки вверх и возвысила голос, и Малта поневоле сосредоточилась на том, что она говорила.
— Мы не можем больше ждать и надеяться. Никто из нас просто не может себе этого позволить. Если мы промедлим еще, наши тайны перестанут быть тайнами. Если бы нас не защитила река, уничтожившая во время бегства их судно, мы были бы вынуждены сами с ними расправиться! Скажите, торговцы Удачного, как могло до такого дойти? Что сталось с вашими клятвами и обетами?… Сегодня вы слушаете просто Янни Хупрус, но, уверяю вас, я говорю от имени всех торговцев из Дождевых Чащоб. То, с чем мы столкнулись, — это было нечто большее, чем угроза!
Она умолкла, и над залом повисла долгая тишина. Потом раздался приглушенный гомон голосов. Малта из этого заключила, что скучные разговоры закончились, и, перегнувшись к матери, прошептала:
— Пойду раздобуду чего-нибудь выпить…
— Тихо! Молчите! — зашикала на них обеих бабушка. У нее на лбу и кругом рта залегли глубокие морщины — знак внутреннего напряжения. Мать не издала ни звука. Малта отвернулась со вздохом.
Один из толстомясых братцев, сидевших по левую руку от них, неожиданно поднялся на ноги.
— Госпожа Хупрус! — Все головы повернулись к нему, и он просто спросил: — И что же, по-твоему, нам следует предпринять?
— Держать свое слово! — отрезала Янни Хупрус. И, чуть смягчив тон, как если бы собственная резкость удивила ее саму, добавила: — Мы должны сохранить наше единство. Нам следует отправить к сатрапу своих представителей… каковые, по общепонятным причинам, не могут быть выходцами из Чащоб. Но послание, которое они понесут, мы всячески поддержим.
— Что же за послание предполагается передать? — спросили из другой части зала.
— Я правда пить хочу, — прошептала Малта. Мать только сдвинула брови.
— Нужно потребовать, чтобы сатрап уважил наше изначальное уложение. Нужно потребовать, чтобы он отозвал этих… так называемых «новых купчиков». Чтобы возвратил нам земли, пожалованные в последнее время им.
— А если он откажет? — подала голос женщина из задней части зала.
Янни Хупрус переступила с ноги на ногу. Чувствовалось, как не хочется ей отвечать на этот вопрос.
— Давайте сперва попросим его сдержать слово, данное его предками. Мы ведь даже и этого еще не пытались. Мы жаловались и ворчали между собой, мы оспаривали то один отвод земель, то другой, но все порознь. Ни разу еще мы не поднимались как единое целое, как единый народ, чтобы сказать: «Держи свое слово, если хочешь, чтобы мы держали свое!»
— Но если он все-таки откажет? — настаивал все тот же голос.
Янни Хупрус приподняла обтянутые перчатками руки — и уронила их.
— Значит, у него нет чести, — проговорила она тихо, но слышно ее было в каждом уголке. — А что может быть общего у торговцев с тем, у кого нет чести? Если он не намерен держать свое слово — мы отзовем свое. Перестанем посылать дань… Будем торговать своими товарами где пожелаем, не отправляя даром в Джамелию их лучшую часть… — И закончила уже совсем тихо: — Выдворим «новых купчиков». Будем править своей страной сами.
В ответ на такие слова поднялся нестройный гвалт голосов. Кто-то возмущался, кто-то чуть не визжал от испуга, что-то восторженно ревел, высказывая госпоже Хупрус полное одобрение. Потом в конце ряда, где сидели Вестриты, неожиданно поднялся Давад Рестар.
— Послушайте… — прокричал он, однако, когда никто не обратил на него внимания, тяжеловесно взобрался на свой стул. — ПОСЛУШАЙТЕ МЕНЯ! — проревел он на удивление громко для такого несолидного и невзрачного человека. Все взгляды обратились к нему, гомон стал постепенно смолкать.
— Это безумие, — объявил он. — Подумайте лучше, что случится после! Вы думаете, он просто так возьмет и выпустит Удачный из рук? Да он пришлет сюда корабли, полные вооруженных солдат. Он отберет наши владения и передаст их тем самым «новым купчикам», которых мы собрались выгонять, а наши семьи угодят к ним в рабство. Нет! Мы должны вести с «новыми» дела. Дать им… не все, конечно, просто чтобы удовлетворились. Пусть сделаются частью нас, как когда-то поселенцы с Трех Кораблей. Нет, я не говорю, что мы научим «новых» всему, что знаем сами, или что им будет позволено торговать с Дождевыми Чащобами, но…
— Тогда каково будет твое слово, Рестар? — гневно спросил кто-то из задних рядов. — Коли ты уж взялся говорить от имени своих приятелей «новых купчиков», так скажи — сколько они хотят с нас получить?
— Если бы сатрап, — поддержал кто-то, — желал в самом деле посылать боевые корабли Внутренним Проходом, он начал бы с того, что уже давным-давно очистил бы эти места от пиратов. А я вот слыхал, будто старые сторожевые галеры гниют у причалов, ибо налогов не хватает ни на ремонт, ни на то, чтобы команды нанять: все деньги уходят на сатрапские развлечения. И ему нет ни малейшего дела ни до пиратов, ни до морских змей, которые угрожают нашей торговле. У него все мысли только о развлечениях! И он-то еще собирается нам грозить?… Я вообще не понимаю, зачем составлять послания с требованиями! Действовать надо! Давайте сами возьмем и выгоним «новых». Что нам Джамелия?
— А товары мы продавать где будем? Вся лучшая торговля — на юге… Либо туда, либо к северным варварам!
— Джамелия нам необходима! Что мы без нее? Это — поэзия, музыка и искусство… наша прародина, в конце концов! Мы не можем прекратить там торговлю и в то же время…
— А змеи?! Проклятые работорговцы привлекают змей. Надо потребовать, чтобы невольничью торговлю во Внутреннем Проходе поставили вне закона…
— Мы — люди чести! Даже если сатрап не желает помнить о своем слове, мы по-прежнему связаны нашим…
— Заберут наши дома, наши земли, а нас самих погонят в неволю! И мы окажемся ровно там же, где были наши пращуры — преступники и ссыльные без надежды на помилование…
— Надо нам для начала снарядить свои собственные сторожевые корабли. Не просто гонять «новых купчиков» от устья реки Дождевых Чащоб, но еще истреблять змей и пиратов. И Калсиде объяснить однажды и навсегда, что граница между нами проходит не по Чащобам. Их власть оканчивается за Ближним заливом. А то они совсем…
— Так ты нас разом в две войны втравить хочешь? С Джамелией и с Калсидой? Забыл, что, если бы не Джамелия и не сатрап, Калсида нас уже давно попыталась бы подмять? Вот чем мы на самом деле рискуем, если решим отпасть от Джамелии! Войной против Калсиды!
— Война? Кто говорит о войне? Все, что требуется, — это попросить, чтобы сатрап Касго держал обещания, данные нам сатрапом Эсклеписом!
И вновь зал взорвался нестройным хором негодующих голосов. Почтенные торговцы вскакивали и кричали, кто-то лез на стулья… Для Малты все это было лишено малейшего смысла. Она подозревала, что и для остальных тоже.
