Его ярость скрывала величайшую боль. Его грива простерлась во все стороны, распуская удушливое облако яда. Шривер даже отодвинулась прочь.
— Моолкин, — проговорила она тихо. — Моолкин, что же нам делать?
— Не знаю! — ответил он с горечью. — Святое предание об этом не говорит ничего. И о подобном ничего нет в моих разрозненных воспоминаниях. Я не знаю, что делать! Сам я попробую последовать за нею, просто чтобы постараться понять… — И он понизил голос: — Если вы надумаете вернуться в Клубок, я ни в чем вас не обвиню. Может, я в самом деле завел вас не туда… Может, я в самом деле ничего и не помню, а просто собственного яда надышался…
Его грива внезапно поникла, обмякнув от разочарования. Он двинулся следом за серебряной подательницей и ее белым спутником, даже не оглянувшись, следует ли за ним кто-нибудь.
— Кайл! Отпусти его, Кайл! — кричала Проказница. Повеления в ее голосе не было, только страх. Она как могла наклонялась вперед, целя кулаками в белого змея: — А ты поди прочь, гнусная тварь! Уйди от меня, говорю! Ты его не получишь! Ты его никогда не получишь!
От ее движения весь корабль отчаянно закачался. Она вывела весь корпус из равновесия, заставив его накрениться внезапно и очень заметно. Она продолжала отбиваться от змея. Ее деревянные руки мало что могли ему причинить, зато корабль раскачивался все сильнее.
— Убирайся, убирайся! — кричала она, срываясь на визг. — Уинтроу!.. Кайл!..
Но капитан знай тащил Уинтроу к фальшборту, туда, где поджидал змей. И тогда Проказница откинула голову и закричала что было мочи:
— Гентри!.. Во имя Са, Гентри, скорее сюда! ГЕНТРИ!!!
Голоса раздавались уже по всему кораблю — гомон стоял сумасшедший. Матросы окликали друг друга, пытаясь понять, что случилось. Запертые в трюмах рабы просто вопили от ужаса. Что бы ни произошло наверху — пожар, крушение, шторм, — они-то были прикованы, беспомощные, в темноте ниже ватерлинии
[82]
корабля. Несчастье и страх, составлявшие груз судна, внезапно обрели осязаемую вещественность. Они пахли дерьмом и человеческим потом. Кайл ощущал во рту гадостный медный вкус, а на коже — сальную пленку, внятно отдававшую безнадежностью.
— Прекрати! Прекрати! — услышал он свои собственные хриплые крики. К кому он обращался, оставалось неясным. Он все еще держал Уинтроу за грудки, за грязное и оборванное жреческое одеяние. Он тряс несопротивляющегося мальчишку… Но сражался уже не с ним.
Тут на палубе возник Гентри, босой, полуголый и ничего не понимающий спросонок.
— Что такое? — спросил он. Потом заметил голову змея, торчавшую почти вровень с палубой, — и закричал без слов. Кайл никогда еще не видел своего старпома в такой панике. Вот он подхватил с палубы большой кусок пемзы, приготовленной для уборки… Подхватил двумя руками — и, откинувшись, запустил им в змея, да с такой силой, что Кайл услышал, как захрустели у него все мышцы. Змей увернулся легко, даже лениво, чуть изогнув длинную шею… И плавно ушел обратно под воду. На поверхности остался лишь легкий непорядок в волнах.
Кайл словно очнулся от кошмарного наваждения… Целеустремленность, с которой он тащил Уинтроу к борту, и железная уверенность в своей правоте рассеялись без следа. Он посмотрел на схваченного им мальчика, плохо представляя себе, что намеревался с ним сделать — и почему. Он ощущал только упадок сил. Он выпустил Уинтроу, и тот повалился на палубу к его ногам.
Гентри, тяжело дыша, повернулся к капитану:
— Что это было такое? С чего все началось?
Проказница бессвязно всхлипывала и вскрикивала, как бы отзываясь на вой рабов в трюмах. Уинтроу так и лежал там, где Кайл его бросил. Гентри подошел и посмотрел на мальчика, потом на Кайла, и его глаза округлились:
— Ты… Это ты сделал? Зачем? Ты же из него дух вышиб!
Кайл просто смотрел на него и не говорил ничего. Гентри покачал головой и поднял глаза к небу, словно прося о помощи свыше…
— Тихо ты! — рявкнул он на носовое изваяние. — Я о нем позабочусь! Только помолчи, пока уже все с ума не посходили!.. Майлд! Майлд, живо за лекарским сундучком! И скажи Торку, чтобы бегом принес ключи от этих дурацких цепей… Успокойся, успокойся, прошу тебя, девочка! Все прошло, и я за мальчиком присмотрю… — Ивенс! — крикнул он разинувшему рот матросу. — Ступай вниз, буди мою вахту. Пускай идут к рабам и успокаивают их! Пусть всем скажут, что бояться нечего!
— Я прикоснулась к нему! — услышал Кайл голос Проказницы. Она обращалась к Гентри. — Я ударила его! И когда я ударила — он узнал меня! Но я оказалась не я…
— Все будет хорошо, — упрямо повторил Гентри.
Корабль снова качнулся: это Проказница потянулась к воде — вымыть руки. Она все еще всхлипывала от пережитого страха.
Кайл заставил себя посмотреть на сына. Уинтроу, как выражаются любители драк, пребывал в глубокой отключке. Кайл потер вспухшие костяшки на правой руке… и понял, с какой силой ударил сына. Уж зубы расшатал ему точно, а может, и кость какую сломал… И — проклятье! — он всерьез собирался скормить пацана змею. Своего сына. Своего собственного сына… Да, он ударил Уинтроу, он помнил, как это произошло. Но почему, за что? — этого он понять никак не мог. «И что это на меня такое нашло?…»
— Мальчишка будет в порядке, — ворчливо сообщил он Гентри. — И вообще, скорее всего, он попросту притворяется!
— Да уж, скорее всего, — отозвался Гентри ядовито. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал. И чуть позже заговорил совсем о другом: — Кэп, нам бы надо оружие какое-никакое сделать… Пику там, копье… Но хоть что-то против этого чудища!
— Думается, мы скорее его разозлим, — ответил Кайл. Ему было очень не по себе. — Змеи всегда следуют за невольничьими кораблями, но чтобы они нападали на само судно — про такое я еще не слыхал. Они вполне довольствуются мертвыми рабами.
Гентри посмотрел на него так, словно чего-то недослышал или недопонял.
— А если у нас не будет мертвецов? — проговорил он очень ясно и четко. — Что если мы будем управляться именно так лихо и здорово, как ты с самого начала нас призывал, и половина рабов не перемрет у нас по дороге? Змей же проголодается. И что тогда? А если кораблю все это вконец разонравится?… Может, постараемся избавиться от змея хотя бы ради нее? — И он с запозданием обежал глазами праздных матросов, собравшихся послушать его разговор с капитаном. — А ну, живо все за работу! — рявкнул он на зевак. — Если кому дела себе не придумать, скажите мне, уж я помогу! — Матросы ринулись прочь, и он вновь посмотрел на Уинтроу. — Я же и говорю, — пробормотал он, — дух вышибло… Майлд! — взревел он снова, но тут молодой матрос примчался бегом, держа в одной руке ключи от кандалов, а под мышкой — лекарский сундучок.
Уинтроу зашевелился, и Гентри помог ему сесть. Он приподнялся, упираясь в палубу широко расставленными руками, и непонимающе стал смотреть, как Гентри снимает цепь с его ног.
