— Бросаем кости три раза. Каждый выигрыш даст мне право задать тебе вопрос, на который ты правдиво ответишь.
— А если выиграю я?
— Тогда я сохраню твой секрет.
Альтия покачала головой:
— Не очень-то равные получаются ставки…
— Хорошо. Ты тоже сможешь задать мне вопрос.
— Все равно не поровну.
— Ладно, чего бы тебе хотелось?
Альтия в задумчивости встряхивала коробку…
Несмотря на зимнее время, день стоял почти совсем теплый; благодарить за это следовало горячие болота, лежавшие западнее. Все здешние берега представляли собой кочковатые заболоченные низины, переходившие в вереницы островков и песчаных мелей, беспрестанно менявших свои очертания. Горячая вода, изливавшаяся из болот, смешивалась здесь с соленой морской и представляла немалую опасность для обычных кораблей, ибо в ней кишмя кишели черви и прочие паразиты, охочие до судовой древесины. К счастью, диводрево корпуса «Офелии» было им не по зубам, и единственную неприятность доставляли сернистые миазмы, которые нет-нет да и доносил ветерок.
Ветерок играл прядями, выбившимися из косы Альтии и уносил боль из суставов, разбитых слишком тяжелой работой… Хоть и называлась она «лишним» членом команды, а дела для нее у капитана Тениры сыскалось предостаточно! Впрочем, мужик он был действительно справедливый, да и Офелия оказалась кораблем красивым и в плавании не особенно норовистым… И тут только до Альтии внезапно дошло, что, оказывается, всю последнюю неделю — или около того — она форменным образом наслаждалась жизнью… Вот так-то.
— Я знаю, чего мне хочется, — проговорила она негромко. — Но, боюсь, даже ты не можешь мне этого дать…
— Ты очень громко думаешь, — сообщила ей Офелия. — Тебе это кто-нибудь уже говорил? Нет? Ты, кстати, мне нравишься почти так же сильно, как я — тебе. — В голосе Офелии звучала ненаигранная приязнь. — Ты хочешь, чтобы я попросила Тениру оставить тебя насовсем, так?
— Не совсем верно… Я хочу, чтобы он знал, кто я на самом деле… такая, и при всем том захотел, чтобы я продолжала у него работать.
— Вот так так! — шутливо ужаснулась Офелия. — Ничего себе ставочка! И, конечно, я ничего не могу обещать, разве только сделать попытку! — И она подмигнула Альтии: — Тряси, тряси коробку… девочка моя…
И, конечно же, кости выпали в ее пользу.
— Что ж, задавай свой вопрос, — проговорила Альтия негромко.
— Погоди. Прежде чем я начну спрашивать, я хочу знать, сколько вопросов я имею право задать!
Как и следовало ожидать, оба оставшихся броска принесли ей победу. Альтия так и не могла понять, как же именно Офелия жульничала; большущие ладони изваяния не были способны на тонкие манипуляции с коробкой.
— Ну… — промурлыкала Офелия, передавая Альтии коробку, чтобы та могла убедиться в ее полном и окончательном выигрыше. — Три вопроса! Дай-ка я подумаю… — Она помедлила, наслаждаясь моментом. — Итак, твое настоящее полное имя?
Альтии оставалось только вздохнуть.
— Альтия Вестрит.
Она говорила очень тихо, зная, что корабль непременно услышит.
— Вот это да-а-а!.. — восхищенно выдохнула Офелия. Судя по всему, она предвкушала великолепный скандал. — Так ты из Вестритов!.. Значит, девушка из старинного купеческого семейства удирает в море, а ее собственный живой корабль остается один-одинешенек!.. Да как же ты могла так поступить, ты, бессердечное, злобное маленькое существо! Ты хоть понимаешь, на что ты обрекла бедняжку Проказницу?! Она же, можно сказать, малютка, она едва-едва пробудилась, а ты ее покинула в целом мире одну! Нет, какое бессердечие, какая бесчувственность!.. Ну-ка, живо, живо, выкладывай, почему так случилось!!! А не то я прямо сейчас от любопытства помру!..
Альтия снова вздохнула:
— Я покинула ее не по своей воле… Меня силой выгнали с моего семейного корабля, — ответила она тихо… и вдруг все вернулось с такой силой, словно произошло только вчера. Горе по отцу. Оскорбительное лишение наследства. Ненависть к Кайлу… Не думая ни о чем, она подняла руку и плотно вложила ладонь в деревянную руку Офелии, которая жалеючи к ней потянулась… Тут ей показалось, будто где-то в сознании открылся давно запертый шлюз, и переполнявшие душу мысли и чувства неудержимым потоком хлынули наружу. Альтия испустила долгий судорожный вздох… Она и не догадывалась, как много ей недоставало, пока она была лишена самой простой возможности — с кем-либо поделиться. Альтия начала говорить — и уже не могла остановиться.
Судя по выражению лица, Офелия вначале необыкновенно разволновалась, потом прониклась жалостью и симпатией.
— Ах, милочка, милочка, — только и повторяла она. — Это ж надо, какая трагедия-то случилась!.. Но почему ж ты к нам сразу не прибежала? Почему позволила разлучить вас?
— К кому — к «вам»? — спросила Альтия изумленно.
— Ну как же? К нам, к живым кораблям! Уж мы бы за тебя все как есть стеной встали! В те дни, когда ты вдруг исчезла, а Хэвен заграбастал Проказницу, в порту только и разговору было, что об этой истории! Мы-то все были уверены, что после ухода твоего отца ты Проказницу всенепременно получишь… А уж она-то как убивалась, бедняжка! То-то мы словечка из нее вытянуть не могли… А потом появился тот мальчик… как его звали? — Уинтроу! — и у нас хоть немножко от сердца отлегло. Но только бедная девочка и тогда все никак успокоиться не могла. Конечно, если Уинтроу притащили на борт против его желания, это очень многое объясняет!.. Но чего я по-прежнему в толк не возьму — отчего ты к нам не пришла?
— И подумать не могла, — ответила Альтия покаянно. — Я полагала, это сугубо внутрисемейное дело… Но даже если бы я пришла и пожаловалась — разве вы могли бы что-нибудь сделать?
— Хорошенького же ты о нас мнения, милочка, как я погляжу! Мы, чтобы ты знала, ну о-очень на многое способны, если припрет… А если бы нас вздумали не послушать — мы бы вообще ходить в море отказались! Все как один! И не вышли бы из гавани, пока на Проказницу не взошел бы по доброму согласию один из членов семьи!
Некоторое время Альтия потрясенно молчала… Потом кое-как выдавила:
— И вы пошли бы на такое… ради нас?
— Альтия, деточка, конечно, пошли бы, и не только ради вас — ради нас всех!.. Ты, может быть, слишком молода и не помнишь… но был когда-то живой корабль по имени Совершенный. Его примерно так же обидели — и свели в итоге с ума. — Офелия даже закрыла глаза и покачала головой. — В то время мы, увы, не вмешались… И вот оттого, что мы вовремя не помогли родичу, он оказался навсегда искалечен. Всякий живой корабль, входящий или выходящий из гавани Удачного, видит его на берегу. Он вытащен из воды и прикован цепями, он одинок и безумен… Мы, корабли, мы ведь общаемся между собой, солнышко. Мы не меньшие охотники до сплетен, чем наши матросы, — а так, как матросы, не сплетничает, поверь мне, никто на свете. И много, много лет назад мы все между собой сговорились… Так что если бы мы узнали то, о чем ты сейчас мне рассказала, мы всенепременно бы за вас заступились! А ежели бы слова делу не помогли, мы бы выходить в море отказались, и все тут. Нас, живых кораблей, не так уж и много… Что ж это получится, если мы за своих заступаться не будем?
