Она кончила в третий раз, уже не так бурно, но всё также продолжительно. Изабелле казалось, что она вот-вот потеряет сознание — организм истратил последние ресурсы на этот оргазм. С протяжным стоном, в котором потерялось её имя и «моя», Алессандро завершился следом. Резко покинув её тело, Алек откинулся на кровать. У него тоже больше не было сил.
Хотелось спать, есть, в душ, и ничего из этого одновременно — у Изабеллы притупились все чувства, кроме пустоты и растянутости между ног. Между бёдер щекотно стекало семя, оставляя мокрые следы на коже, от которых становилось холодно.
— У тебя есть выпить?
— Конечно, — отозвался Алессандро. — Что ты хочешь?
— Что-нибудь…
Алек поднялся с постели, мимоходом поцеловал её посередине спины, направился к бару. Амаро Монтенегро, лимонный сок, розмариновая вода и две высокие рюмки уместились в его руках и подмышкой. Изабелла, пряча лицо в волосах, украдкой подглядывала, как он, совершенно обнажённый, сидя на краешке постели аккуратно смешивает ей коктейль. Он был невыносимо притягательным: смуглая кожа, рельефные руки, красивая спина и широкие плечи, острая линия скул и подбородка, глубокие, синие, всегда задумчивые глаза. Изабелла хотела его снова, но тело уже было ни на что не способно.
— За сегодняшнюю ночь, — улыбнувшись, сказала Изабелла, принимая рюмку с ликёром.
— И за все следующие, — ответил Алессандро, касаясь стеклом стекла. Он улыбался одним уголком губ, хищно, опасно, и сердце её бухало в груди, гоняя по телу горячую кровь. Это обещание выбило из неё воздух — она не знала, что будет дальше, она не планировала так надолго, ведь за одну только эту ночь она готова была умереть. Но Алек решил всё за неё, и впервые она была несказанно счастлива этому.
Изабелла сделала глоток: кислый, сладкий и горький — удивительное сочетание вкусов, яркий пряный букет, изысканный и острый, он отражал Алессандро, его образ в её голове. Непредсказуемый, разный, но безумно манящий так, что хотелось пить его снова и снова, смаковать маленькими глотками. Изабелла выпила до дна, Алек долил ей ещё.
- 2 -
— Давай закажем ужин? — предложил он, заводя прядь волос ей за ухо. Изабелла поцеловала его ладонь. Невозможно красивую, узкую, длинную, мягкую. На мизинце у него она заметила кольцо чёрное, с литерой «К», уложенной причудливыми вензелями. Наверное, фамильный герб.
— Давай.
— Что ты хочешь?
— Тебя…
— Изабелла! — он рассмеялся. Она впервые услышала его смех, увидела, как улыбка озаряет его лицо, всегда хмурое, сосредоточенное и чуть надменное, его белые зубы, чуть выступающие вперёд клыки, запрокинутую шею. Изабелле, словно дикой, первобытной жрице, хотелось вцепиться в неё зубами, оторвать частичку его плоти, оставить её навсегда в себе.
— Я серьёзно, — он опустился на локоть, огладил ладонью её лицо, посмотрел в глаза. У Изабеллы пересохло во рту, ликёр оставил после себя травяной привкус и лёгкую слабость в теле. — Я просто не хочу ничего тебе навязывать. Ты должна делать и выбирать лишь то, что хочешь сама.
— Я ценю это, спасибо. Но сейчас я буду счастлива, если ты выберешь на свой вкус. Я не в состоянии принимать решения. Я не в состоянии, Алек… даже пошевелиться…
Алессандро резко припал к её губам, страстным, чувственным, умелым, проник языком в рот, углубил поцелуй, взяв её за затылок. У него откуда-то появились силы, несмотря на долгий день и бурное начало ночи. Он чувствовал себя лёгким, ему хотелось летать. Изабелла словно приделала ему крылья — то, как она без остатка отдавалась ему, взвинтило его самолюбие до поднебесных высот. Оказалось, ему нужно было так мало, всего лишь немного искренности, немного любви. Любви, которой ему так не хватало. И пусть это слово слишком рано всплыло в его мыслях, но как же иначе? Разве не так любят — искренне любят — женщины, как делала это Изабелла Бланко?
— Скажи мне хотя бы, ты не вегетарианка?
— Нет, — усмехнулась она. — Я кровожадная мясоедка.
— Сердцеедка… — поддел её Алек и, шлёпнув по голой ягодице, потянулся за телефоном. Пока он быстрым движением пальцев набирал заказ, Изабелла любовалась на него, чувствуя, как с лёгким опьянением к ней возвращается желание.
— Я хотела бы съесть только одно сердце… — Это глухое, хриплое контральто, этот взгляд из-под опушенных ресниц, снизу вверх, такой покорный и одновременно зовущий покорить снова. Алек замер с телефонной трубкой в руке, утопая в нём. — Я безбожно влюблена, Алек. Не сочти за навязчивость.
Она словно прочла его мысли. Да, это было стремительно, но чертовски серьёзно. Да, он тоже безвозвратно потерял голову до того, что ему стало глубоко плевать на то, что происходило за пределами его квартиры. Да, это была чёртова безответственность, но хотя бы раз в жизни он имеет на это право?
— Пойдём в душ.
Дрожащими от нетерпения руками Алек расправился с заказом, отложил телефон и притянул Изабеллу к себе, взял на руки. Удивительно лёгкая, она пахла его терпким запахом, она пахла им, она стала его. Чувство победы ничуть не уменьшало азарта нового завоевания — Алек хотел её снова. Усеченная пирамида душевой кабины быстро наполнилась паром и стала едва просматриваемой. Мелкие капли и тугие струи разбивались об их тела, превращаясь в россыпь брызг, пока Алессандро любил её на весу, прижимая спиной к стеклянной стенке. Уже была поздняя ночь, пасмурное чикагское небо смотрело в огромное, непроницаемое изнутри окно, но Алек не чувствовал ни усталости, ни сонливости, хотя завтрашний день сулил множество сверхсрочных задач. Изабелла обнимала его крепко и яростно, словно если она коснется ступнями пола, то утонет. Она снова и снова шептала его имя сцеловывая, слизывая капли воды с его колючих щёк и подбородка — надо бы привести себя в порядок, ей наверняка неприятно… А после они кутались в белые мохнатые полотенца и обнимались, как подростки, всё больше и больше расслабляясь в присутствии друг друга, становясь всё ближе и ближе не только телами, но и мыслями.
Глава 18. Прекрасна
Изабелла где-то раздобыла свечи — удивительно, как легко Алек позволил ей хозяйничать у себя в квартире, распахивать шкафчики и совать везде свой маленький любопытный нос. Разливая по высоким бокалам белое вино, он следил за её торопливыми, но ловкими движениями краем глаза. Она была в элегантном домашнем костюме, чуть великом ей в плечах, заказанном для неё Селестой, и в нём она казалась уютной, домашней, очень близкой. Вспыхнул огонёк зажигалки, и пара пузатых чёрных свеч (наверняка выбранных дизайнером для дополнения интерьера, Алек их в упор не замечал) озарили каменную столешницу, янтарное вино в бокалах, закуски, её глаза цвета перезрелой вишни.
