— Что такое? — Алек наклонился к её уху, заботливо положив ладонь ей на открытую часть спины.
— Здесь Бьянка Фальконе и Карла Понтедра. Смотрят на нас.
Младшая сестра Габриэле и младшая дочь Ричи Понтедра, надо же, какая встреча! Алек не посмотрел в их сторону, они остались для него чёрным и розовым размытыми пятнами — пусть считают, что он их не заметил. Алек мстительно ухмыльнулся — семейству Фальконе будет, что осудить на семейном обеде. Их бывший зять с новой девицей, надо же, ни стыда ни совести. Он не собирался щадить ничьих чувств, потому что о его чувствах мало кто заботился.
Алек лишь крепче обнял Изабеллу.
— Пусть пялятся. Ты прекрасна.
Глава 24. Откровенность
- 1 -
Когда они спустились в погреб, метрдотель бережно передал их главному сомелье.
— Рады видеть вас, господин Корелли.
Невысокой, коренастый мужчина в коричневом переднике с поклоном проводил их до столика с диваном в конце помещения. Атмосфера от света и воздуха, царившая в верхнем зале, разительно отличалась от атмосферы винного погребка: тяжесть каменных сводов, дубовых балок, кованых светильников, отсутствие верхнего света и преимущественно тёмная отделка стен создавали ощущение уюта и интимности. Здесь они были вдали от чужих глаз. Изабелла расправила плечи и расслабилась, её красная помада отдавала теперь оттенком бордо, когда она улыбалась — уже не скромно, а открыто и радостно.
Сомелье расставил перед ними несколько бутылок, но Алек не смотрел на них, он любовался на Изабеллу. Она поднесла к губам пузатый бокал, понюхала, отпила глоток, улыбнулась, что-то сказала сомелье. Сомелье улыбнулся ей и спрятал взгляд — Изабелла ему понравилась. Изабелла Бланко не могла не нравиться.
— Кальвадос, — она покрутила бокал в руке. Алек взглянул на её тонкое, почти прозрачное запястье. Изящный браслет из белого золота смотрелся бы на нём идеально. Стоит взять на заметку. — Как у Ремарка. Ты читал Ремарка?
— Лет в тринадцать отец вручил мне первую книгу по экономике и я с тех пор читал только их, но что-то, кажется, я успел ухватить.
Они сидели близко друг к другу — плечо к плечу, бедро к бедру, утопая в мягкости дивана, покрытого шкурой коричневой норки. Алек откинулся на сиденье, рассматривая узкую спину Изабеллы, упакованную в чёрный бархат, пока она неспешно говорила, держа голову к нему вполоборота. У неё была прекрасная осанка, вздёрнутый с достоинством подбородок, плавные, кошачьи движения — Изабелла Бланко могла дать фору любой Фальконе и Понтедра, которые больше напоминали ему хабалистых базарных девиц, работавших на овощном рынке в Сицилии. Была ли это выучка или природный дар, Алек не знал, но это не мешало ему открывать её для себя с новых сторон. Алессандро до боли под рёбрами захотелось дотронуться до этой спины, поцеловать острые вершинки лопаток — ничего более, только это, сексуальные игры он оставит для спальни — но к ним в перегородку из коварных решёток и живой изгороди постучался официант. Алек заказал их фирменные блюда: морских гребешков, мясо альпийской козы и дикую рыбу тюрбо.
— «Триумфальная арка». Равик встретил свою Жоан Маду на мосту. Она хотела покончить с собой. Очень похоже на нас.
Она задумалась. Её внимательный взгляд рассеялся, а уголки губ опустились вниз. Возможно, она сомневалась в своём выборе, возможно, жалела о чём-то. Алек не любил обсуждать отношения, но, почему-то, это любила делать каждая женщина, такова была их природа. И сегодня Алек не хотел с этой природой спорить.
— У них всё плохо закончилось… У нас такого не будет, — Алек выпрямился, чтобы взять на пробу бокал с белым вином. — И вообще, они там только и делали, что пили.
Изабелла рассмеялась. Алек улыбнулся, притянул её к себе за талию, положил подбородок ей на плечо, согнувшись дугой — сидя она оказалась невелика ростом, каблуки добавляли ей лишних четыре дюйма. Она повернула к нему лицо, прижалась щекой к щеке. Запах её кожи смешанный с ароматом мандарина, её нежность, кальвадос, ударивший в голову — Алек чувствах себя окрылённым, по-дурацки счастливым, несмотря на ворох проблем, которые он оставил за порогом винного погребка.
— Я была для тебя лёгкой победой, да, Алек? — она кокетливо улыбнулась, но в глазах её застыла грусть и надежда. Она, как и любая женщина, хотела быть последней и единственной. Алек был хорош в стратегическом планировании, но только, когда дело касалось бизнеса, в отношениях личных всё было куда сложнее. Но это не мешало ему наслаждаться иллюзией того, что это волшебство между ними продлится до конца жизни, и поддерживать её иллюзии. Ведь никто не знает, что будет завтра, если уж мыслить совсем философски…
— Ты считаешь я только и делаю, что побеждаю юных и прекрасных дев?
— Я почти уверена.
Изабелла чуть отсела от него, повернулась, посмотрела с вызовом. С ревностью. С необузданным желанием обладать им и только им. Пламя свечей играло в её глазах, тёмных, почти не проницаемых, с дьявольским, хмельным блеском где-то на дне их, отражался всполохами на чуть влажных губах. Алек смотрел на эти губы и не мог оторваться.
— Количество не слишком интересует меня.
— «Если женщина принадлежит другому, она в пять раз желаннее, чем та, которую можно заполучить — старинное правило». «Чёрный обелиск», — процитировала она, взявшись за бокал. Изабелла выглядела встревоженной.
Официант принёс заказ. Сомелье вскрыл бутылку выбранного Алеком белого вина.
— Не читал, — он передал ей тёплое влажное полотенце для рук. — Ты чего-то боишься? — спросил Алек, когда все ушли. Изабелла долго молчала, разглаживая на коленях идеально ровную салфетку.
— Будущего. Боюсь, что какая-нибудь неведомая сила заберёт тебя у меня.
— Этого не случится.
Алек был категоричен. Он взял её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Она взволнованно хлопала ресницами и смотрела на его губы. Алессандро поцеловал её. У её помады был привкус смородины.
Ему нравилось, как Изабелла разговаривает, как строит фразы — казалось, она не из этого времени. Её голос — томный, мелодичный, низкий — резонировал где-то в груди, приятно щекотал слух. Они ужинали, пили вино, Изабелла выбирала десерт, Алек — кофе. Ему было хорошо с ней. Не только спать, а даже просто сидеть вот так и молчать. Она будоражила его, волновала и в то же время сделалась для него островком покоя и отдыха. Рядом с ней он действительно не хотел больше думать ни о чём.
— Ты любил свою жену? — она вдруг выбила его из блаженной неги своим вопросом. Алек вздохнул. Когда-нибудь она всё равно подняла бы эту тему, так почему же не удовлетворить её любопытство сейчас? К тому же, кальвадос и вино отлично развязывают язык.
— Скажем так, я был не слишком счастлив в браке.
