— Мне нужно отойти.
Изабелла нырнула в толпу, на ходу сдирая с головы шляпку, мгновенно ставшую слишком вычурной, безвкусной, дурацкой. Её поманила к себе пирамида с шампанским — срочно нужно было сделать глоток.
Почему-то Изабелла поверила ей. Поверила, что такое действительно могло быть. Если Осборн купил её, то почему этого не мог сделать и Корелли? Чем они, по сути, отличаются друг от друга? Её не искала полиция, и Осборн не пытался выйти с ней на связь. Её похитили из дома федерального прокурора США, и после всё было так, будто этого вопиющего акта не было вовсе. Они ведь могли договориться. Может, и вправду Алек взял её в аренду, как и предлагал ему Хамфри тогда на мэрском балу? После всего, что она испытала, до сих пор наивно верить в любовь? Изабелла усмехнулась. Её душили слёзы. Вторая порция шампанского едва протиснулась сквозь сжатое спазмом горло. Она вела себя, как чёртова истеричка, и пусть. Взяв ещё один бокал, Изабелла направилась к туалетам. Пойманного по дороге официанта она попросила напомнить, где здесь выход. Всё также держа спину прямо и улыбаясь, Изабелла Бланко прошла мимо ушлых секьюрити и оказалась в ухоженном зелёном саду. Затерявшись среди густых кустарников она направилась туда, где слышался шум дороги…
Глава 34. Семья и политика
- 1 -
За два часа до старта забега Лео Фалани сообщил Алеку, что Данте только что сел в самолёт. Вечером брат будет в Чикаго. Алек надеялся, что он осознаёт всю цену своего попустительства. Его жена завалила всё. У них осталось меньше суток, чтобы всё уладить. От иска к прокурору следовало или откреститься, или давить до конца. С другой стороны к ним и их контрактам с «Чикаго нейшнл рейлвей» подкрадывалась антимонопольная служба и правоохранители, и с этим тоже нужно было что-то делать. Алек притащился на скачки, которые всей душой ненавидел, считая их скучнейшим развлечением для снобов, чтобы разузнать, какие настроения царили среди семей.
Светские мероприятия были обязательными в его деловой и общественной жизни: на них заключались соглашения, делились слухами, получали информацию из первых уст. Вовремя выпущенная сплетня могла здорово навредить репутации, выпущенный в ответ, равноценный по значимости слух, мог развернуть общественное настроение в иное русло. Это была политика и дипломатия — тонкое дело, где требовалась сосредоточенность и умение просчитывать на несколько шагов вперёд. Порой Алек задавался вопросом, кто он больше, Дон или бизнесмен, и никогда не мог прийти к однозначному ответу. Времена, когда проблемы решались одним лишь оружием, давно прошли. «Корелли консалтинг», а точнее многие его ответвления в виде дочерних фирм, никогда не были кристально чисты, и при огромном желании — и бесстрашии — до этого можно было бы докопаться. Алек чувствовал себя зависшим где-то посередине: между патриархальным укладом жизни отца и реалиями современного мира.
Подавая Изабелле бокал шампанского, Алек огляделся. Здесь были представители Винчи — младший брат и кузен дона Массимо и Ричи Понтедра — босс Семьи Понтедра собственной персоной. Луки Фальконе видно не было.
— Я не могу ни в офис попасть, ни дозвониться до тебя. Что за чёрт?
Когда они с Изабеллой мирно пили шампанское и беседовали — кажется, Алек что-то рассказывал ей об истории возникновения скачек — его дёрнула за рукав Лита Корелли. Жена брата выглядела взвинченной и даже одета была как будто бы наспех. Простое светлое платье с пиджаком больше подходило для пикника, а шляпа, огромная, соломенная, купленная, казалось бы, где-то на уличном лотке, норовила слететь с головы при каждом порыве ветра. Лита удерживала её рукой. Шепнув Изабелле пару слов и подтолкнув в сторону смотровой площадки, Алек отошёл в сторонку. Он не ожидал увидеть здесь невестку, не ожидал и не хотел превращать мероприятие в семейные разборки.
— Вероятно, моя служба безопасности просто очень хорошо работает.
— Ты не хочешь со мной поговорить?!
— Тебе есть, что сказать мне? — с иронией произнёс Алек, пригубив шампанское. Он словно бы прятался от неё за этим бокалом, делал из него баррикаду. Алек не хотел смотреть на Литу, он глядел куда-то поверх её шляпы, потому что злился на неё, и эту злость едва сдерживал.
— Я прошу помочь. Я просила сменить представителей обвинения, потому что Осборн замешан в этом. Я уверена, что Фредерико Романо слил кто-то из конкурентов. Он действительно занимался наркоторговлей, Алек… Но я смогла бы найти лазейку, мне просто не дали…
— Или ты была недостаточно компетентна?
Лита шумно выдохнула. Полные губы, изогнутые словно лук, поджались в тонкую линию. Она ненавидела, когда кто-то проезжается по её профессионализму — честолюбивая, властная и беспросветно глупая, считавшая себя при этом умнее других — и Алек с удовольствием проехался по её больной мозоли. Он бы вышвырнул её из «Корелли консалтинг» ещё вчера, но официально — и очень предусмотрительно — она перешла в фирму Данте, как только та открылась. С этим фактом он уже ничего поделать не мог.
— Ты просто хочешь, чтобы так было, — зло прошипела она. — Позволь мне вернутся к делу, Алек. Я должна выступить в суде. Мне не нужны пятна на репутации.
Удивительно, она просила, не требовала. Алек знал, для неё, как для ярой поборницы прав женщин, это было унизительно. Сощурившись, Алек пристально посмотрел ей в лицо. За каменным выражением таился страх и растерянность. Оглушительное фиаско, которое она потерпела, стукнуло её по голове её же собственными амбициями, по факту абсолютно несостоятельными. Алек был почти счастлив, что оказался прав.
— Твоя репутация не моя проблема. Данте почистит за тобой хвосты.
Алеку больше нечего было ей сказать. Он больше не хотел иметь с невесткой дел, пусть с ней разбирается брат. Ему было плевать, посчитают его безжалостным, мстительным или просто гадом, он не считал свое решение необоснованным.
— Спустись с небес, Алек. Твоя заносчивость у меня уже в печёнках сидит. Кем ты себя считаешь? Ты тоже не без греха! — прошипела Лита ему в спину. Ей хватило выдержки и чувства приличия не разораться и не увязаться следом, навлекая на себя внимание охраны, а Алеку было глубоко плевать на её мнение о нём.
Алессандро сложно было воспринимать Литу и Данте единым целым, несмотря на то, что она носила фамилию Корелли уже больше пяти лет и на двоих совместных детей. Алек видел племянников два-три раза в году, и ни они, ни он не проявляли друг к другу большого интереса. Данте как-то вскользь говорил, что малышня побаивается его. Малышня побаивалась и деда. Литу Алек всегда воспринимал, как чужеродный элемент, она и сама себя так держала — её болезненная тяга к независимости появлялась даже в мелочах.
