– Ах вот так? Хорошо! Я уйду из твоего дома, перестану есть твою еду и мешать спокойно жить! Отныне ты меня не увидишь! – в сердцах воскликнула я и схватила Феликса за руку. Отныне я не хотела оставаться в этом доме.
– Вот и иди! Посмотрим, как ты проживёшь без меня хотя бы неделю. Только потом не приползай ко мне на коленях с просьбой принять обратно! –кричал вслед отец, а в голос с ним мама:
– Даша, куда же ты!
Мы вышли из дома в молчании. Феликс посадил нас к себе в машину, где было холодно, а пахло кожей автосалона.
– Куда мне идти теперь…, – прошептала я, обхватывая плечи руками. По телу бежали мурашки от холода. А может от страха… от страха неизвестности.
– Даш, я бы с удовольствием тебя приютила. Но есть одно «но». Моя мама завтра приезжает, а она хочет, чтобы я хорошо училась, и против соседок. Она у меня строгая, – с искренним сожалением объяснила Маша, и я девушку понимала. Не идти же против матери ради подруги.
– Тогда поедешь ко мне, – внезапно заговорил Феликс своим бархатным голосом, отчего по телу вновь прошли мурашки, и я поёжилась.
– Ты, правда, позволишь мне пожить у себя? Папа ведь тебя уволил…, – как ни странно, я чувствовала себя виноватой за увольнение Феликса.
– Я не особо-то держался за эту работу, – спокойно сказал парень, и машина неожиданно тронулась с места. Мы ехали в будущее, в следующий день. Для ребят это был ещё один обычный день, а для меня – настоящее, полное страха неизвестности, испытание.
13
Феликс подвёз Машу прямо к дому. Как оказалось, они жили недалеко друг от друга. Вот только район и многоэтажным дом котяры выглядел намного лучше «руин» подруги. По крайней мере, так сказал сам Феликс. Машина остановилась, парень заглушил мотор, а я всё сидела в машине, не отошедшая от шока. Не знаю, как так получилось, но я даже не заметила, что Феликс вышел из автомобиля, обошёл его вокруг и открыл мне дверь. Это было необычно и приятно одновременно. Раньше за мной никто так не ухаживал. И как-то не верилось, что таким парнем окажется котяра Феликс.
Я приняла помощь кота, вышла из машины, и мы направились в неизвестном для меня направлении. Точнее, в теории я знала, куда: домой к Феликсу. Бог мой, поверить не могу! Я иду домой к этому эгоистичному самодовольному нахалу, прямо в его когтистые лапы! А он держит меня за руку так крепко, будто боится, что я убегу. Странное ощущение внутри: простое прикосновение его руки к моей, но сердце бьётся чаще, и в груди появляется какая-то тревога. Будто я очень дорожу этим человеком, боюсь, что сейчас он бросит мою руку и оставит в темноте одну. Бред какой-то.
Мы заходим в подъезд, и Феликс вызывает лифт. Пока я пытаюсь разобраться в себе, в своих чувствах и мыслях, не замечаю, как парень буквально дышит огнём рядом со мной. И на этот раз я тут ни при чём.
– Сволочь! – пыхтит котяра, и я вздрагиваю от этого резкого, нарушившего нашу идеальную тишину, ругательства.
– Что такое? – голос всё ещё дрожит после стычки с отцом, но я изо всех сил пытаюсь дышать ровно. Об этом человеке я подумаю в последнюю очередь.
Знаю, что не должна так говорить, ведь он мой папа, моя родная душа и кровь, но по-другому я не могу. Мы всегда были друг другу чужими. Я не помню ни одного дня, что мы проводили с ним вместе. Он вечно зависал в своём офисе или на деловых встречах. Чаще всего родители улетали в командировки, из-за чего я часто оставалась одна в огромном доме. Может другой человек и радовался бы на моём месте, любой подросток давно бы закатил вечеринку или пригласил друзей на ночёвку. Но и я когда-то этим занималась. И мне так это осточертело, что в свои шестнадцать я уже не могла находиться дома одна больше одного-двух часов. И когда у меня появилась машина, я поняла, что в ней – моё спасение. Как оказалось, любовь к чему-то или кому-то тоже бывает опасной… и приносит боль. Не думаю, что смогу вернуть назад своё зрение. А если верну, сяду ли вновь за руль? Этот вопрос, пожалуй, пугал меня больше всего на свете… Мне кажется, если я однажды уже потеряла всё, что имела, то больше я потери не верну. А с другой стороны: потеряв всё самое дорогое один раз, смогу я позволить себе потерять это ещё раз? Или нужно хвататься за счастье и свободу руками и ногами? Я никогда не перестану любить гонки, но смогу ли бросить их ради своей же безопасности? Порой мы идём в ловушку сами, просто потому что не можем иначе. Мы рискуем и жертвуем самими собой, своими жизнями. И всё ради чего? Ради того, что любим больше всего на свете… И чёртовы чувства, эмоции не позволяют поступить иначе.
Мои мысли, которых было также много, как воды на планете, пролетели для самой же меня за считанные секунды, – не успел Феликс мне ответить.
– Лифт на пятнадцатом этаже. Пойдём по лестнице, – заявил парень и за руку потянул меня в сторону.
Пришлось подчиниться, не перечить же нетерпеливому котяре. Хотя хотелось. Но стоило нам с парнем шагнуть на первую ступень лестничной клетки, как мы сразу поняли: это займёт времени ещё больше, чем спускающийся с пятнадцатого этажа лифт. Интересно, почему он в этом доме один? Я с трудом «нашла» первую ступень, а впереди их было несметное количество!
– Это надолго…, – саркастично подметил котяра, но в голосе его звучало веселье. Смешно ему, значит?
– Тогда пошли ждать лифт!
– Нет уж, Ромашевские так просто не сдаются, – упрямился парень, а я только злилась. И что, теперь нам полчаса подниматься по лестнице? Ещё неизвестно, на каком этаже котяра жил!
Внезапно для себя я осознала, что впервые Феликс назвал мне свою фамилию. Ромашевский, значит… Ага, ромашка! Кот мартовский. Как ещё можно назвать мою «сиделку»?
Неожиданно Феликс подхватил меня на руки, я ахнула от возмущения и покраснела.
– Поставь меня, я же тяжёлая…, – прошептала я, не в силах отвести глаз от чёрной точки перед собой, которая как-то по-особому светилась.
Вглядываясь в эту точку, я поняла, что рядом с ней такая же. Они отражали красным цветом, еле заметным, и я будто бы заглядывала в глаза Феликсу. Хотя, возможно, именно это имели в виду люди, придумавшие выражение «круги перед глазами». Я не знала, что это. Понятно было одно: я не могу оторвать от этих пятен взгляд.
– Пустяки, ты лёгкая, – с неожиданной нежностью прошептал кот и стал плавно подниматься по ступеням лестницы, будто я, и правда, была пушинкой.
Неловкость между нами повисла, будто щит, и пробить его было трудно. Шаги парня стали глухими, и я поняла, что мы поднялись на нужный этаж. По моим подсчётам: третий или четвёртый. Но Феликс не отпускал меня с рук, пока мы не дошли до самой двери. Там он поставил меня на ноги, и я стала нервно поправлять задравшееся платье. Феликс молча открыл дверь и первой пропустил меня внутрь.
– Проходи. До тебя в моей берлоге ещё не бывали девушки, – будто невзначай подметил парень, и мои щёки снова заалели. Что-то не верилось, что до меня здесь никто не бывал…
