– Мама, оставь свой снобизм! Это чудовищно! Папа всю жизнь от этого страдал! Он тоже может похвастать древней европейской кровью, но, мам, он очень скромный и справедливый. Почему ты позволила себе сравнивать одних людей с другими? Что за классовое унижение?
– Потому что неравенство существует.
– Юля, твой Саша, если не ошибаюсь, не элита.
– Скажешь тоже! – корчит лицо сестра, – его отец – адмирал Российского флота, а мать из номенклатурных, дочь генерала. Не знаешь ты ничего! Дурачина!
– Я буду краток: Лия со мной, она мне дорога. Примите ее и не смейте унижать. Не примете – уйду я. Разговор окончен. – Я встал.
– Влася, – мать высокомерно посмотрела на меня и скроила гримасу, – куда ты уйдешь? Куда же ты уйдешь? Работать школьным учителем? Тебе всего 22 года. Где твоя квалификация? Тебе нужно развиваться, а она – очень большой якорь. Что ты сможешь сейчас дать себе и ей? – она рассмеялась. – Но хорошо, уговорил. Мы будем сдержанны и поведем себя корректно.
Я был злой, не хотел продолжать разговор – оставил их и прошелся по саду, прежде чем вернуться к тебе.
*****
Ужин, как я предполагал, разочаровал. Мать начала задавать тебе вопросы об экономике страны, о твоих соображениях насчет мировой политики.
– Я не интересуюсь политикой, – отвечала ты. – Куда важнее, как мне кажется, заниматься развитием личности. В политику идут не совсем здоровые люди.
Саша хмыкнул.
– Этот вывод, пожалуй, даже обижает, – говорит мать. – Чем же МЫ произвели такое впечатление?
– О, нет, речь не о ВАС, речь о политиках страны, в которой я живу. Я говорю о тех, кто хочет власти. Здоровый, счастливый, умиротворённый и гармоничный человек вряд ли захочет власти. Власть – как панацея для несчастливых, одиноких, однобоких или просто потерявшихся людей. Пани Режина, я не хочу сказать, что к этому списку можно причислить тех, кому власть досталась от родителей. Поэтому вас там нет. Я говорила о тех, кто к ней устремлён всей душой. Возможно, у вас не было выбора.
– Не знаю, что может быть хуже, – отозвалась мать. – Мне только что намекнули, что в моем положении нет моих заслуг. Власть – и та от отца. – Она рассмеялась.
– Совсем необязательно придираться и искажать слова, мама, – я строго посмотрел на нее. – Ли не об этом.
– Лия и сама может отвечать за себя.
– Значит, пани Режина, выбор у вас всё–таки был? – спросила ты. – Или вы послушно приняли то, что передал вам ваш отец, или, отказавшись от его наследия, сами взялись строить свою жизнь?
– Она тебя дразнит! – говорит Юля.
– Это не так. – отвечаешь ты.
– Расскажите, что для вас жизнь? Что вам важно? – ты вновь переспросила, поворачиваясь к матери.
– Я скажу, что от отца мне досталась разрушенная войной и советским переделом, разграбленная, но всё-таки сохранённая им семейная твердыня. В наше время немногие понимают, что значит, быть главой ТАКОЙ семьи, Лия, и почему продолжение рода, мужья, жены, дети, братья, племянники имеют значение – такое же, как в королевских семьях. Эти связи держат иные связи, держат нечто непостижимое, созданное свыше. Такой человек как ты – это вирус, запущенный в созданную мной систему. Ты слишком отличаешься от всех нас. Влася всегда был болваном, как и его отец, но он не безнадёжен.
– Почему вы оскорбляете своего же сына? – ты удивлённо посмотрела на мать.
– Защищаешь его? – Опять кисло улыбнулась мать.
– Прекрати! – Я обращаюсь к матери. – Считай меня кем хочешь, но отец достойный, благородный человек. Не моя вина, что ты никогда не ценила это.
– Благородство – игра эго, Влася. Что ты можешь и чего не можешь – важно лишь это. Твоя жизнь в какой-то степени уже служит доказательством этой истины.
– Не нужно об этом!
– О чем? – переспрашиваешь ты.
– Лия, что ты планируешь делать после школы?
– Я подаю документы в Пермский университет. Хочу изучать романо-германскую филологию.
– Получится?
– Подать документы? – смеешься ты. – Несомненно.
– Поступить в ВУЗ. – Парирует мать. – Насколько я понимаю, знаний у тебя маловато. Способности тоже средние.
Я встаю из-за стола и громко, по-польски произношу угрозу для матери, что если она не замолчит, мы уйдем.
– Простите мне мой нрав, я веду себя некорректно. – Холодно произносит мать, жестом приглашая меня сесть.
Настроения нет. Вы с матерью обсуждаете какие-то нюансы ее работы, на этом вымученный вечер заканчивается.
Я увожу тебя наверх, и мы запираемся в моей комнате.
– Лия, вопрос встаёт серьезно: мне необходимо искать жилье и, видимо, работу.
– Помню, ты хотел поехать обучаться за рубеж. Передумал?
– Не знаю, как с этим быть, Ли. Я выбрал университет, но погружение в обучение будет глубоким. Я не готов уезжать от тебя, не готов отдалиться. В ты готова ждать меня от каникул до каникул?
– Если тебе требуется так жить, что же, я приму этот вариант. Даже хорошо, что ты пойдешь по тому пути, который выбрал.
– Я выбрал этот путь до тебя. А сейчас я сомневаюсь.
– Расскажи, что за университет? Где он? Как часто ты сможешь приезжать? Мне же тоже нужно будет учиться, я надеюсь.
– Лиюша, я не готов сейчас об этом говорить.
– Твоя мать права, верно? Ты – ее наследник, вот о чем она печется. Я так много говорю тебе о побеге от семьи, о том, что нам с тобой здесь не место. Она боится, что ты уйдешь.
– Она ведёт себя высокомерно и неоправданно грубо. Не слушай её.
– Она по-своему права. Есть же хорошая Золушка, девушка-прислуга и очаровательный принц. Золушке повезло больше. Знаешь, она права. Я человек из другого мира.
– Не говори глупостей!! Миры так относительны, а люди так различны! В моем окружении вряд ли наберётся хотя бы три так здраво и глубоко размышляющих человека, как ты! Я запрещаю тебе слушать эту странную женщину!
– Она твоя мать, – грустно произносишь ты, – Владик, я не хочу стать причиной ваших распри.
– О, нет! Эти распри существовали и до тебя! Ты ни при чем! Мать высокомерна, она сноб. Больше всего она хочет диктовать мне как жить. Но ей придется смириться с тем, что я – человек со своими желаниями и потребностями. Думать обо мне как о собственности нельзя! Я хочу что хочу и буду жить, как могу. А сейчас я не могу и не хочу без тебя!
– Идея начать обучение в Швейцарии смягчит ее. А мы просто будем видеться реже. Это ничего не изменит.
– Не уверен. – я устало махнул в сторону двери и, схватив тебя, уложил на кровать. – Давай поскорее забудем этот чудовищный вечер. Я мечтал провести с тобой идеальную неделю.
