И Альтия двинулась сквозь толпу, высоко держа голову. Служителям не понадобилось выводить ее силой. Она знала, что все равно не сможет ничего больше сделать здесь сегодня. Альтия шла не одна. Те из торговцев, кто привел с собой малолетних детей, спешно уводили их наружу, видимо беспокоясь об их безопасности. Порядка в зале не осталось никакого. Все разбились на небольшие группы, иные спокойно обменивались мнениями, но кое-кто размахивал руками и кричал друг на дружку. Таких Альтия старательно обходила. Покосившись, она заметила, что ее родственники остались сидеть. Это было хорошо. Может, им еще представится возможность официально высказаться насчет возврата «Проказницы»…
Снаружи царил обманчиво-безмятежный летний вечер. Вовсю трещали цикады. В сумеречном небе уже загорались первые звезды. За спиной Альтии потревоженным ульем гудел Зал Торговцев. Некоторые семейства уходили пешком, другие рассаживались по каретам.
Помимо собственной воли Альтия огляделась в поисках Брэшена… Ни его, ни Янтарь не было видно. Альтия нехотя поискала глазами карету Давада Рестара. Делать нечего, придется посидеть там, дожидаясь перерыва в собрании…
Карета Давада отыскалась в самом хвосте длинной вереницы экипажей. Добравшись до нее, Альтия пригляделась – и замерла в ужасе. Кучер подевался неизвестно куда. Упряжные кони – старые, смирные, послушные животные – беспокойно переминались и били о землю копытами. А из-под дверцы наружу текла кровь. Густая и черная в сумеречном освещении. Из окошка высовывалась зарезанная свинья с зияющим окровавленным горлом. Поверх герба Рестаров на дверце было кровью намалевано слово ШПИОН. Альтию так и замутило от отвращения.
Тем временем собрание, судя по всему, завершилось. Торговцы потоком устремились из дверей Зала. Некоторые еще спорили о чем-то – громко, сердито. Другие, наоборот, перешептывались, бдительно озираясь, чтобы никто не подслушал.
Самой первой к Альтии подошла ее мать.
– Совет отложил заседание, – сказала она. – Они решили посовещаться между собой, решая, могут ли они выслушать… – И Роника умолкла на полуслове, заметив свинью. – Во имя животворящего дыхания Са!… – вырвалось у нее. – Бедный Давад!… Да как мог кто-нибудь такое ему причинить?
И она стала оглядываться, как будто виновники еще таились где-то поблизости.
Тут откуда-то появился Грэйг. Он с ужасом и отвращением глянул на карету Давада и взял Альтию под руку.
– Пошли отсюда, – сказал он тихо. – Я позабочусь о том, чтобы ты и твоя семья благополучно добрались до дому… Не стоит тебе вмешиваться в это!
– Верно, не стоит, – отозвалась она мрачно. – Точно так же, как, я уверена, и торговцу Рестару. Я его здесь не брошу, Грэйг, я не могу!
– Альтия, да подумай же! То, что случилось, – не чья-то минутная выходка. Все было заранее продумано и подготовлено! Свинью притащили сюда еще прежде, чем кто-либо успел открыть рот на собрании. Это угроза, и нешуточная!
И Грэйг потянул ее за руку. Альтия крутанулась навстречу:
– Вот поэтому-то я не могу оставить Давада здесь одного! Грэйг, он старик, и у него нет даже семьи. Если еще и друзья отвернутся, он вовсе останется один как перст!
– А может, он именно этого и заслужил. – Грэйг не повышал голоса. Он смотрел на кучку зевак, уже образовавшуюся возле кареты. Грэйгу явно хотелось уйти отсюда подальше, и как можно скорей. – Неужели ты можешь понять и принять его образ мыслей, Альтия? Да еще и твою семью впутать в подобное?…
– Его образа мыслей я не приемлю. А вот его самого – да! Он – сбившийся с панталыку старый дурак, но, сколько я себя помню, он всегда был мне почти что родным дядькой. И, что бы он ни сделал, такого он не заслуживает!
Она глянула мимо Грэйга и увидела, что к карете подходит сам Давад. Они шли под ручку с торговцем Доу и, кажется, поздравляли один другого с победой, одержанной на собрании. Доу первым увидел злосчастную хрюшку. У него так и отпала челюсть. А в следующий миг он выдернул у Давада руку и без единого слова кинулся прочь. «Хоть бы и у тебя вторая такая же свинья в карете лежала…» – подумала Альтия.
– Что это такое? Почему? За что? Не понимаю!… Кто это сделал? И где мой кучер? Неужели этот трусишка тоже сбежал?… А кожаная обивка! Ее не спасти, ее точно теперь не спасти!…-Давад бестолково размахивал руками, точно курица крыльями. Подбежал к карете, поглядел на свинью, отскочил прочь. И в недоумении оглянулся на сгрудившуюся толпу. В задних рядах кто-то громко и грубо захохотал, верней, загыгыкал. Остальные просто пялились. Никто не выказывал ни ужаса, ни отвращения. Все просто смотрели, любопытствуя, что же он станет теперь делать.
Альтия обвела взглядом лица, и они показались ей чужими. Куда более чужими, чем у «новых купчиков», понаехавших из Джамелии. «Не узнаю тебя, Удачный…» – подумалось ей.
– Пожалуйста, Грэйг, – шепнула она. – Я останусь с ним и провожу его домой. Тебя не затруднит позаботиться о моей маме, сестре и племяннице? Уж Малте-то здесь совершенно точно нечего делать…
– Никому из вас здесь совершенно точно нечего делать, – ядовито передразнил Грэйг, однако он был слишком хорошо воспитан, чтобы отказать ей. Какие слова он нашел для Кефрии и ее матери, она не слыхала, но они ушли тихо и быстро. Юная Малта, та просто была в восторге от возможности отправиться домой в гораздо лучшей карете, чем та, на которой они сюда прибыли.
Проводив их глазами, Альтия поймала Давада за руку.
– Успокойся, – негромко сказала она. – Нечего им видеть, как ты потрясен!
И, не обращая внимания на текущую кровь, рванула на себя дверцу кареты. Покойная свинья так и застряла головой в окошке. При жизни это был сущий заморыш – еще бы, кто пожертвовал бы для подобного дела хорошее животное?… Тут оказалось, что в момент смерти кишки свиньи расслабились, породив уйму жидкого дерьма и невыносимую вонь. Альтия поневоле вспомнила славные деньки, когда работала свежевщиком. В те времена она насмотрелась такого, что нынче смутить ее лужей свиной крови было непросто. Она не колеблясь сгребла тушу за задние ноги. Резкий рывок – и падаль вывалилась наземь. Альтия оглянулась на Давада. Тот смотрел на нее округлившимися глазами. Все ее платье спереди было перепачкано навозом и кровью. Ну и шут с ним.
– Можешь взобраться на козлы? – спросила она.
Давад безмолвно покачал головой.
– Тогда лезь внутрь, – велела она. – Второе сиденье почти совсем чистое. Вот, возьми платочек. Он надушен – поможет против вонищи.
Давад по-прежнему молча взял платок и тяжеловесно полез в карету, временами тихо всхлипывая от расстройства. Едва он успел забраться внутрь, как Альтия захлопнула за ним дверцу. На зевак она не смотрела. Обойдя упряжных коней, она успокоила их голосом и похлопыванием и вскарабкалась на козлы. Взяла вожжи… Много лет она не держала их в руках. И никогда не правила незнакомой упряжкой. Она пнула ногой тормоз, державший карету, и с надеждой в душе тряхнула вожжами. Кони неуверенно зашагали вперед.
