– Еще раз. Добейся, чтобы с закрытыми глазами сразу завязывать. Если нас когда-нибудь припрет до такой степени, что придется вывешивать тебя за борт, то, скорее всего, это случится в весьма плохую погоду…
– Вдохновляет, – негромко пробормотала Янтарь, однако сделала, как он велел. Альтия только диву давалась, как быстро приспособилась эта женщина к изменившимся условиям жизни и отношениям между людьми. Брэшен без лишних слов вживался в роль капитана и со всеми без исключения вел себя соответствующим образом. Альтия давно привыкла к подобному. Сколько раз на «Проказнице» она наблюдала, как простой матрос, бывало, получал повышение и неожиданно оказывался перед лицом необходимости пересмотреть свои прежние отношения с товарищами. И вот тут приключалось всякое. Даже кровь проливалась, хотя на корабле капитана Вестрита до подобного не доходило ни разу. Что касается Брэшена, она сама рада была и оказывать ему должное уважение, и дистанцию держать, как положено с капитаном. Им с ним обоим, может, от этого будет даже и легче…
– Господин капитан, – самым почтительным тоном обратилась она к Брэшену. – Меня беспокоит кое-что, касающееся команды.
Он тотчас повернулся к ней:
– Что именно?
Альтия набрала полную грудь воздуха – и точно с обрыва кинулась:
– Йек очень уж ласкова с другими матросами… Это может привести к нехорошим последствиям. Здесь, в порту, одно дело. Однако в море ситуация переменится.
Он кивнул:
– Я знаю. Я тоже думал об этом. Большинство этих мужчин ни разу не видели на корабле женщину – ну разве что жену капитана. Я намерен собрать всю команду и поговорить с мужиками начистоту. Пусть они усвоят: я подобного на борту не потерплю.
Янтарь слушала их разговор, недоуменно подняв брови.
И тут впервые подал голос Совершенный.
– Чего это ты на борту не потерпишь? – спросил он с любопытством.
Альтии как-то удалось спрятать улыбку. Брэшен же отнесся к вопросу серьезно и ответил ему:
– Я не потерплю отношений среди членов команды, могущих повлиять на готовность к плаванию этого корабля.
Пока они разговаривали, к ним подошла Йек. Прислушавшись, она подняла бровь, но ничего не говорила, пока Брэшен не обратился к ней:
– Йек, у тебя что-то случилось?
Она слышала, о чем они говорили, и не стала притворяться.
– Ничего не случилось, кэп. И не случится. Мне доводилось плавать, в том числе и на кораблях со смешанными командами. И, с твоего позволения, скажу: я себя ни в коем случае в обиду не дам.
Наверное, одна только Альтия и рассмотрела, какого усилия Брэшену стоило не улыбнуться.
– Я нисколько не сомневаюсь в этом, Йек, – проговорил он. – Меня больше заботят мужчины, не умеющие с собой совладать.
Йек продолжала по-прежнему серьезно:
– Они скоро научатся этому, кэп.
А Совершенный, ко всеобщему удивлению, добавил:
– И будем надеяться, что этот урок ни для кого не окажется слишком болезненным!
– Он этим все последние три дня занимался. И я только пытаюсь сказать: если там нечто ценное, он уже должен был бы это понять. А если нет – полным-полно других мест, где я хотел бы его к делу приставить. Мест, на мой взгляд, гораздо более многообещающих, чем этот маленький закоулок… – Бендир вынул изо рта трубку и с вызовом повторил: – Вот и все, что я пытаюсь сказать вам!
И посмотрел на младшего брата, сидевшего по другую сторону полированного деревянного стола, с таким видом, дескать, «сил моих больше нет». Рэйн выглядел взъерошенным и бледным, его рубашка была измята, словно он спал в ней.
– Примерно так же ты говорил и в те времена, когда я бился над загадкой кристаллов огня, – возразил он. – Если бы ты тогда соблаговолил послушать меня, гораздо больше кристаллов попало бы к нам в руки неповрежденными. Есть вещи, Бендир, которые за один день не делаются!
– Твое взросление, например, – буркнул Бендир себе под нос. Он разглядывал чашечку своей трубки: там, оказывается, все погасло. Он отложил трубку. Рубашка у него была вышитая, волосы опрятно причесаны – разительный контраст с тем, как выглядел младший.
– Бендир, Бендир, – тотчас осадила Янни Хупрус своего старшего сына. – Ты несправедлив. Рэйн говорил ведь, как ему трудно сосредоточиться на этой работе. Мы должны проявить понимание, а не осуждать его. Помнится, ты и сам не блистал сосредоточением, когда ухаживал за Рорэллой…
И она с любовью улыбнулась своему младшему.
– Он бы отвлекался гораздо меньше, если бы выбрал правильную и разумную женщину вроде Рорэллы, а не какую-то избалованную девчонку из Удачного, которая сама не знает, чего хочет, – возразил Бендир. – Посмотри только на него! Бледный, точно поганка, как еще на стены не натыкается! С тех самых пор, как он взялся уламывать эту Малту, она только и делает, что мучает его. Если она в самом скором времени ни на что не решится, нам следует…
Рэйн вскочил на ноги.
– Заткнись ты!…-зарычал он на брата. – Ты ни малейшего понятия не имеешь, каково ей сейчас приходится, так что закрой рот!
Он сгреб со стола пачку старинных пергаментов, думать не думая об их хрупкой дряхлости, и свирепо направился к двери. Янни укоризненно глянула на Бендира. Потом догнала Рэйна и удержала его за руку.
– Пожалуйста, сынок, вернись и сядь за стол. Давай поговорим. Я же понимаю, в каком напряжении ты находишься. И я глубоко ценю твое сочувствие к Малте, горюющей о пропавшем отце…
– Не говоря уже о нашем живом корабле, также пропавшем, – вполголоса проворчал Бендир. Тихое замечание, впрочем, предназначалось для ушей Рэйна, и тот немедля проглотил наживку. Во всяком случае, он тотчас повернулся к брату, давая отпор.
– Тебя-то самого ведь только это и заботит, так? – сказал он. – Выгодная сделка! Нажива!… На мои чувства к Малте тебе наплевать!… Ты даже не захотел отпустить меня из города и помочь добраться в Удачный месяц назад, когда она только-только получила страшные вести! Ты весь в этом, Бендир! Деньги, деньги, деньги!… Теперь вот я нашел эти пергаменты, а значит, мне требуется время, чтобы хоть как-то расшифровать их. Неужели непонятно, как это нелегко? От Старшей расы осталось так мало письменных документов, а потому – поди-ка сразу переведи! А я хочу разобраться во всем, что они могут нам сообщить! Может, с их помощью мы поймем и то, почему почти не сохранились записи! Ведь раз у них имелась письменность, значит, где-то должны быть сокровищницы свитков и книг! Но где?… А тебе и дела никакого нет до великой тайны, которая, может быть, даст нам ключ ко всему этому городу! Для тебя мои документы имеют только один смысл: можно ли извлечь непосредственную выгоду из того, что там написано? Если же нет – выкинуть их! И давай-ка иди раскапывай что-нибудь более ценное!…
И, как бы в насмешку над Бендировым подходом к делу, он небрежно швырнул пергаменты на стол между собою и братом. Янни так и вздрогнула, когда они шлепнулись на столешницу. Для того чтобы рассыпаться в прах, древним свиткам вправду требовалось немного.
