Она вновь повернулась к Уинтроу лицом, и он увидел в каждой ее руке по кинжалу.
– Это для тебя. Кеннит сказал, я могу их тебе подарить. Начнешь носить какой-нибудь из них на поясе всякий раз, когда мы будем останавливаться в порту. Притом не только в порту, а вообще все время. Будешь ложиться спать – клади под подушку. Но перво-наперво научись как следует ими владеть…
И без всякого предупреждения она бросила один из кинжалов ему. Ему, не в него, – кинжал полетел рукояткой вперед. Уинтроу успел поймать его, хотя и не очень ловко, слегка порезав большой палец. Он крякнул от неожиданности, а Этта рассмеялась:
– Вот я и пустила тебе первую кровь!… – Тут в ее глазах зажегся угрожающий огонек: – Ну-ка бери его как следует и будь наготове! Я научу тебя драться…
– Да не хочу я учиться драться!… – испугался Уинтроу и отступил прочь. – Еще порежу тебя… Она весело улыбалась:
– А вот и не порежешь… Меньше всего думай об этом! – Она уже стояла в стойке опытного бойца на ножах, и лезвие ее кинжала смотрело прямо на Уинтроу. Этта грациозно раскачивалась, а кинжал летал из одной руки в другую так быстро, что глаз не успевал проследить. Потом она двинулась на Уинтроу, опасная, как тигрица: казалось, все тело просто следовало за порхающим клинком. – Лучше сосредоточься на том, как не дать мне порезать тебя! – сказала она. – Все с этого начинают!
.
ГЛАВА 28.
ОТПЛЫТИЕ «СОВЕРШЕННОГО»
– Вот бы нам побольше времени для ходовых испытаний…
Янтарь устало посмотрела на Альтию:
– Ни времени, ни денег у нас нет. Да притом после каждого выхода в море с корабля сбегает по два-три матроса. Еще несколько таких испытаний, Альтия, и команды у нас вообще не останется! – Она снова глянула на Альтию и склонила голову к плечу: – Который раз уже мы с тобой об этом говорим? Пятый? Или шестой?…
– Согласно моим подсчетам, двадцать седьмой, – вмешался подошедший Брэшен. Женщины подались в стороны, освобождая ему место у кормовых поручней. Все трое смотрели в открытое море, видневшееся за выходом из удачнинской гавани. – Привыкай, Янтарь, – хмыкнул Брэшен. – Матросы без конца болтают об одном и том же. А любимые темы – скверная жратва, тупой капитан, зверюга-помощник…
– Ты еще забыл гнусную погоду и сволочной корабль, – добавила Альтия.
Янтарь пожала плечами:
– Я уже поняла, что мне очень ко многому придется привыкнуть… Сколько лет прошло с тех пор, как я последний раз предпринимала длительное путешествие по морю! Причем даже в юности моряк из меня был никудышный… Одна надежда – может, жизнь на борту в условиях гавани хоть как-то приучит мой живот к качке…
Альтия и Брэшен одновременно расплылись в ухмылках.
– Не надейся попусту, – предупредил Брэшен. Ясное дело, в первые дни плавания я постараюсь не требовать от тебя слишком многого… Однако если необходимость возникнет, так уж возникнет, и тогда тебе ничего не останется, как ползать хоть на четвереньках, но делать свое дело… в перерывах между метанием харчей за борт…
– Спасибо, утешил, – поблагодарила Янтарь.
Они замолчали. Шутки шутками, а по поводу грядущего отплытия каждого одолевали сомнения, и очень серьезные. Корабль стоял полностью загруженный и снаряженный, почти вся команда была на борту. Вдобавок на нижних палубах таились – даже от наемных матросов – семеро невольников, решившихся на побег к лучшей доле. О них Альтия старалась даже не думать. Эти люди ведь рисковали не только собой. Если кто-нибудь обнаружит их до отплытия – как знать, чем кончится дело? А как отнесется к новым товарищам нанятая команда?… Оставалось надеяться, что обрадуется: все лишние руки в помощь. Уж конечно, не миновать ссор из-за порядка подчиненности и мест в кубрике, но такое приключается на любом корабле. Альтия упрямо твердила себе, что все будет хорошо. А еще она всей душой за тех семерых, притаившихся в тесном закоулке внизу. Им-то тягостное ожидание давалось тяжелей, чем кому бы то ни было.
Они собирались отплыть с первыми лучами рассвета. Альтии, пожалуй, хотелось бы взять и отправиться в море прямо сейчас. Вот только этак потихоньку ускользнуть в темноту считалось скверным началом всякого плавания. Уж лучше подождать и должным образом вытерпеть все слова прощания и добрые пожелания от тех, кто придет проводить их. Не говоря уже о преимуществах солнечного света и свежего утреннего бриза…
– Ну как он? – глядя вдаль, негромко спросил Брэшен.
– Волнуется. Очень возбужден. Рвется в путь, а сам боится до смерти. Его слепота…
– Знаю, – перебил Брэшен. – Он, однако, ослеп не вчера. И к тому же как-то добрался назад в Удачный из своего последнего плавания – не только ослепленный, но еще и кверху килем! Так что сейчас всяко не время для рискованных экспериментов с диводревом, Янтарь… Придется ему довериться нам. По крайней мере, я не рискну менять в нем что-либо прямо сейчас… Допустим, ты сделаешь попытку и ничего не получится…-Брэшен затряс головой. Короче, лучше отплыть как есть. Он давно привык к слепоте. Пусть и дальше справляется только с ней, а не с еще новым разочарованием!
– Привык, но не примирился, – очень серьезно начала Янтарь. – Он…
– Сорок два! – подняла палец Альтия. – Я тоже веду счет. Мы принимаемся обсуждать это уже в сорок второй раз!
Янтарь покаянно кивнула. И сменила предмет разговора:
– Лавой…
Брэшен застонал, потом рассмеялся.
– На эту последнюю ночь, – сказал он, – я отпустил его в город. Ручаюсь, к назначенному часу он будет на палубе. Разумеется, с превеликого бодуна. И разумеется, примется срывать зло на матросах… Это, знаешь ли, вековая традиция, так что люди все примут как должное. Он примется гонять их в три шеи, а они будут на него злиться. И это тоже освящено традицией. К тому же лучшего старпома для наших орлов нам все равно не найти…
Альтия решительно прикусила язык, ибо счет их с Брэшеном спорам об этом был потерян давным-давно. И к тому же, если заново поднять сейчас эту тему, кабы он не заставил ее признать, что Лавой оказался отнюдь не настолько плох, как она вначале считала. У мужика все же оказалась в душе справедливая струнка. Звучала она далеко не всегда, но если уж подавала голос, то тут Лавой вставал насмерть. Да, он будет сущим тираном. Альтия знала это. И Брэшен знал. Но, если Лавой не станет слишком уж перегибать палку, все будет путем. Такой команде, как у них, как раз и требовался тиран.
Ходовые испытания уже обнаружили все слабые стороны их матросов. Теперь Альтия доподлинно знала, кто ленится при работе, а кто отстает просто по неспособности. Одни слишком привыкли все делать шаляй-валяй, другие были туповаты, а третьи, наоборот, изворачивались и хитрили, в любых обстоятельствах стараясь не перетрудиться. Альтия пришла к выводу, что ее отец подобную публику выгнал бы с корабля поганой метлой. Она пожаловалась Брэшену. «Пожалуйста, – сказал ей молодой капитан. – Выгоняй кого считаешь нужным и заменяй другими, получше!» Дело встало за малым: разыскать достойных матросов и попытаться нанять их за ту плату, которую они могли предложить. На том, собственно, и кончился их разговор.
