– И ты поверила? – встрял Рэйн. Кажется, он своим ушам не верил. – Малта, да он с тобой просто играл! Неужели ты думаешь, что он мог с такой легкостью отвесить подобное обещание? Точно пустячный комплимент отпустить? Да он ни стыда ни совести не ведает, не говоря уже о нравственном чувстве! Ты же совсем девочка, а он тебе такую душевную пытку устраивает!… Убить мало мерзавца…
– Я, знаешь ли, не совсем девочка, – холодно заверила его Малта. Она-то знала, что маленьким девочкам подобных испытаний не предлагают. – Если, кстати, ты считаешь меня таким уж ребенком, то что говорит твое нравственное чувство об ухаживании за мной? – Она сама плоховато понимала, что говорит. Ей требовалось немедленно уединиться, чтобы хорошенько подумать о предложении сатрапа и о том, какая плата в действительности подразумевалась. Язык же тем временем продолжал болтать помимо разума: – Или ты таким образом от возможных соперников отделываешься? Только-только увидел, что другой мужчина ко мне хоть какой-то интерес проявил, и уже с ревностью налетаешь?
Вот тут мать ахнула по-настоящему. Она не знала, на кого смотреть, на Рэйна или на Малту.
– Простите, – пробормотала она наконец. И буквально бежала с поля битвы влюбленных. Малта почти и не заметила ее ухода. Мгновение назад она многим готова была пожертвовать, только чтобы скорее оказаться при матери. А теперь отлично понимала: здесь мать ей ни в коем случае не помощница.
Рэйн не то что отшатнулся, а буквально подался на полшага прочь. Их взаимное молчание стало похоже на туго натянутую, трепещущую тетиву. Потом он резко и коротко поклонился, скорее произвел этакий намек на поклон.
– Прошу прощения, Малта Вестрит, – сказал он, и она явственно услышала, как он сглотнул. – Ты действительно женщина, а не дитя. Но ты лишь недавно вступила во взрослое общество и еще не успела постичь уловки низких проходимцев. Я лишь пытался защитить тебя…
И он отвернул лицо под вуалью, глядя на танцующих. Те вышагивали и кружились, постоянно меняясь партнерами. Он понизил голос и добавил: – Я знаю, что спасение отца для тебя важнее всего, и это делает тебя уязвимой. Жестоко было с его стороны сулить тебе помощь…
– Как странно! – отозвалась Малта. – Мне-то казалось, что жестокостью скорее следовало бы назвать твой отказ, когда я молила о помощи. Теперь я вижу, что ты стараешься быть добрым… – Она расслышала в собственном голосе ледяную язвительность и… узнала ее. «Точно так же отец ссорился с мамой, – подумалось ей. – Выворачивал ее собственные слова наизнанку и обращал против нее…» Что-то в ней предостерегало, призывало остановиться… вот если бы она еще знала как! Ей требовалось подумать, ей нужно было время для того, чтобы обо всем поразмыслить… но вместо этого события неслись прямо-таки вихрем. Единственный и до гробовой доски неповторимый бал представления гремел и кружился, у нее появилась хоть призрачная, но возможность добиться от сатрапа помощи отцу… и в довершение всего – вместо того чтобы танцевать с элегантным ухажером под завистливыми взглядами подруг, она стояла и глупо препиралась с этим самым ухажером.
Ну никакой справедливости на свете!…
– Я не старался быть добрым. Я хотел быть правдивым, – негромко сказал Рэйн. Музыка как раз кончилась. Все либо покидали середину зала, либо уговаривались с новыми партнерами. Поэтому слова Рэйна прозвучали в тишине. Не особенно громко, но достаточно слышно для того, чтобы несколько голов повернулось в их сторону. До Малты дошло, что внимание публики ему приятно не более, чем ей самой. Она попыталась натянуть на лицо легкую улыбку, тем самым выдавая его слова за пусть непонятную, но все-таки шутку. Не получилось. Раскрасневшиеся щеки слишком плохо повиновались.
В это время позади нее кто-то прокашлялся, и Малта оглянулась.
Перед нею в низком поклоне расшаркался Сервин Трелл.
– Можно ли пригласить тебя на следующий танец?
В его голосе звучал сдержанный вызов, как если бы он обращался больше к Рэйну, нежели к ней. И вызов был принят.
– Мы с Малтой Вестрит еще не закончили важного разговора, – заметил он опасно-вежливым голосом.
– Я вижу, – в таких же сдержанных тонах отозвался Сервин. – Я просто подумал, быть может, ей больше по сердцу придется танец со мной?
По Залу уже разносились первые ноты музыки. Люди смотрели на Малту и двоих молодых людей. Рэйн, не спрашивая позволения, взял ее за руку.
– Мы сами как раз собирались потанцевать, – сообщил он Сервину. Другая его рука уже завладела ее талией – и он увлек ее в танец с такой легкостью, как если бы она вправду была невесомым ребенком.
Это был быстрый, темпераментный танец, и скоро Малта обнаружила, что ей остается либо танцевать как следует, либо спотыкаться и тащиться в его непререкаемой хватке. Она предпочла танцевать. Проворно подхватила щепотью юбки, чтобы видны были быстро перебирающие ножки… и принялась вставлять и в без того живой танец дополнительные коленца. Рэйн ответил тем же, причем без малейшей заминки, и уже ей понадобилось предельное сосредоточение, чтобы не сбиться и не отстать. Сперва это потребовало от нее сознательного усилия, но очень скоро они понеслись вперед как единое целое. Пары, вовремя замечавшие их приближение, поспешно освобождали им место на танцевальном полу. Стремительно вертясь, Малта на некоторый миг заметила бабушку. И увидела, что пожилая женщина улыбалась, причем даже с некоторой свирепостью! Только тут Малта с изумлением обнаружила, что и сама улыбается: танец приносил ей истинное наслаждение. Ее юбки так и летали, метя по полу в такт замысловатому шагу. Рэйн безошибочно вел ее, уверенно и крепко сжимая запястье. Она обратила внимание на исходивший от него аромат и затруднилась сразу решить, были это духи или собственный запах его кожи. Во всяком случае, отвращения она отнюдь не испытывала, скорее наоборот. Краем глаза она замечала восхищенные взгляды со всех концов Зала, но в центре ее мыслей оставался все-таки Рэйн. Не вполне осознанно, но твердо она сомкнула на его руке пальцы и ощутила ответное пожатие. Сердце у нее внезапно так и заколотилось…
– Малта…
Он прошептал лишь ее имя, и ничего больше. Это не было извинением, это прозвучало скорее как подтверждение всем его чувствам к ней. Ее волной охватило ответное переживание. Она вдруг осознала, что случай с сатрапом не имел ничего общего с тем, что существовало между нею и Рэйном. Большой ошибкой с ее стороны было даже упоминать в его присутствии о сказанном Касго. Это несчастное происшествие стояло полностью в стороне от их отношений. Ей следовало бы подумать, что Рэйн может расстроиться… Зато теперь ни ей, ни ему не следовало думать ни о чем постороннем. Только о том, что они – вместе.
Вот о чем поведал Малте язык танца. Они с Рэйном плыли вперед рука в руке. Неразрывное целое. Вот чем ей следовало наслаждаться…
– Рэйн… – отозвалась она. И снизу вверх улыбнулась ему. Недавнюю ссору без следа унес вихрь музыки. Ее затоптали пляшущие ноги и поглотило забвение.
Музыка кончилась слишком скоро… Рэйн грациозно провел ее в последнем па и подхватил, останавливая. У Малты оборвалось дыхание.
