Она сама в них нырнула. По своей доброй воле. Едва войдя в город, она открылась мне куда больше, чем кто-либо иной, кого я за все время встречала. Она нырнула и поплыла. И она пыталась спасти меня! Ради тебя и ради своего отца. В частности, я ей заплатила тобой, Рэйн. В обмен на свою свободу я поклялась никогда больше не беспокоить тебя. Жалей теперь, что ей не удалось меня выпустить!
– Вода быстрей побежала, Рэйн!…-ворвался в их мысленный разговор пронзительный от страха голос Сельдена. Рэйн оглянулся. Огонек свечи выхватывал из тьмы маленькое личико, серое от грязи. Сельден стоял на верхней ступеньке, у самой двери. Вода струилась мимо его ног и бесшумным водопадом скатывалась по невысоким ступеням. В ней дробилось отражение свечки. Жуткая красота. Красота смерти…
Рэйн выдавил неестественную улыбку.
– Все будет хорошо, Сельден! – соврал он. – Иди сюда. Надо здесь еще кое-что сделать… И можно будет уходить.
Он взял грязную ладошку в свою. Где бы в этом городе ни лежала крепко спящая Малта, это был ее последний сон. Прозрачная пленка воды на камне ступеней рассказала ему об этом. Все завершится гораздо быстрее, чем он когда-либо предполагал…
Рэйн повернулся спиной к бревну и повел Сельдена к первой панели в стене. Накапал воска, укрепил свечку и улыбнулся мальчишке.
– Видишь эту здоровенную дверь? – сказал он. – От нас с тобой всего-то и требуется, что ее отворить. Когда она сдвинется, внутрь наверняка хлынет грязь, но ты не пугайся. Надо просто навалиться на вон те рукоятки и не давать маховичкам останавливаться… что бы ни произошло. Справимся?
– А то, – отвечал Сельден. Правда, глаз от воды он по-прежнему не отрывал.
– Дай я сначала попробую, – сказал Рэйн. – Который легче пойдет, на тот тебя и поставлю.
Он взялся за рукоять, но, сколько он ни тянул, налегая всем весом, механизм так и не поддался. Рэйн не усомнился ни мгновения – снял с ремня инструмент, именуемый «когтем». Несколько раз ударил им по главному валу… Потом навалился опять. Маховичок посопротивлялся и пошел, но потом колесо провернулось, миновав какую-то мешавшую шероховатость. Рэйн понял, что вращаться-то оно будет, но мальчишке покажется тяжеловато. Он сдернул с ремня длинный пробойник и всунул его между спицами колеса:
– Будешь делать вот так… Вставляешь, упираешь конец вот сюда, потом тянешь. Попробуй!
Сельден кое-как сдвинул маховичок. Из стены донеслось глухое уханье противовеса. Рэйн удовлетворенно улыбнулся.
– Отлично. Теперь суй пробойник за следующую спицу… Правильно. Молодец!
Убедившись, что Сельден действительно понял, что к чему, Рэйн перешел к противоположной панели и быстро очистил ее от остатков земли. Он запрещал себе думать о том, к чему должны были привести их труды. Он сосредоточился лишь на том, как бы достичь этого.
Что это ты там делаешь? – негромко прозвучал в его мозгу голос драконицы.
Он рассмеялся вслух.
– Сама отлично знаешь, что именно, – пробормотал он в ответ. – Ты же все мои мысли читаешь. Что, хочешь, чтобы я усомнился?
Я далеко не все знаю о тебе, Рэйн Хупрус… И я никак не предвидела, что ты сделаешь это. Почему?…
На сей раз он не засмеялся, а захохотал во все горло. Ему было жаль Сельдена. Бедный мальчик непонимающе смотрел на него, не отваживаясь спросить, что стряслось и с кем это он разговаривает.
– Потому что я люблю тебя. Я люблю этот город, а для меня именно ты всегда была его сердцем. Я люблю тебя – и потому пытаюсь хоть что-то спасти. Что-то, еще способное выжить!
А сам думаешь, что погибнешь, когда маховик как следует раскрутится. И ты, и мальчик, вы оба…
Рэйн кивнул.
– Именно. Но так все случится быстрей, чем если мы будем сидеть и ждать, пока вода подточит стены и они рухнут нам на головы.
Но вы ведь можете уйти тем же путем,которым пришли?…
– Решила, значит, отговорить меня от того, о чем столько лет умоляла?…-Рэйну стало смешно. Но все-таки он ответил на вопрос: – Обратного пути нет. Вода сочилась из-под двери покоев сатрапа. Та дверь – всего лишь дерево, и она могла не выдержать. Вот откуда, скорее всего, взялась здесь вода. Нам крышка, драконица. И мне, и мальчику. И все же, если мы обрушим потолок, внутрь может попасть хоть сколько-то света. И, если это произойдет, ты выживешь… переживешь нас. А если нет, упокоимся в одной могиле все трое!
Сказал и стал ждать, что она ответит ему. И необычайно удивился, когда ответа не последовало. Она не просто молчала. Она оставила его разум.
Он резко ударил по валу своим «когтем». Потом взялся за маховичок. У него были основания предполагать: когда противовесы решительно пойдут вниз, сила инерции доведет дело до конца. А может, сейчас колесо сдвинется на полпальца и уже насмерть заклинит… Нет уж, лучше даже не предполагать. Медленную смерть в одиночестве он еще мог бы принять. Медленную смерть вдвоем с маленьким мальчиком… ну уж нет, только не это. Он сунул «коготь» между спицами колеса, приготовился сделать усилие и оглянулся на Сельдена.
– Пошел!…
Они разом налегли на свои рычаги… Колеса начали поворачиваться – очень неохотно, но начали. Дверь стенала, о чем-то предупреждая… Всунуть рычаг за следующую спицу. Снова налечь… Передвинуть рычаг. Налечь изо всех сил… Рэйн слышал, как внутри стены двигались противовесы. Пора уже было им облегчать их с Сельденом усилия. Сколько же там, снаружи, земли? Если подсчитывать в тачках?… Должно быть, она очень плотно слежалась за минувшие годы, а сколько их миновало, не ведал никто. С чего это он вообразил, будто сможет открыть ее? Да еще и солнечный свет внутрь впустить? Шутки дурацкого воображения… Переставить рычаг. Навалиться изо всех сил…
И в это время неожиданно сама собой ожила световая джидзиновая полоска. Только лучше бы она вовсе не оживала. Ибо ей суждено было осветить картину полного и окончательного разрушения. Трещины, ползущие по стенам. Блестящую воду на полу. И Рэйн в первый и последний раз в жизни смог оценить всю красоту и великолепие чертога Коронованного Петуха. Он окинул его взглядом, поневоле благоговея… И в это время что-то резко затрещало, но не в двери или в стене, а прямо над головой. Сверху, точно сосульки, посыпались куски одного из хрустальных проемов. Они обрушились в пыль на полу. За ними последовала струйка земли… И все. Больше ничего не случилось.
– Крути, парень! – подбодрил Сельдена Рэйн.
Они одновременно перенесли рычаги и навалились на них. Колеса еще чуть-чуть сдвинулись…
Без всякого предупреждения с той стороны, где стоял Рэйн, изнутри двери донеслась серия гулких хлопков. Что-то лопалось, не вынеся нагрузки. Повинуясь внутреннему чутью, Рэйн метнулся к Сельдену… а дверь вздрогнула и сошла с направляющих. Ее выгнуло внутрь, от пола до самого потолка по ней пролегла огромная вертикальная щель. Оттуда несся раздирающий треск. По куполу, точно по скорлупе оброненного яйца, разбежались трещины… Хрустальные проемы и куски покрытой фресками штукатурки посыпались вниз, будто перезрелые плоды с сотрясаемых ветром ветвей. Укрыться от камнепада было решительно негде. Купол, продержавшийся столетия, наконец уступал тяжести земли наверху.
