Сегодня телега была одна, да и то не полностью загружена, и справился я очень быстро. В этот день у меня была еще одна работа — в одном номере надо было сменить мебель, вот ее я и носил. А еще Афанасий принес мне еду. Не обед, а как вчера, вот только вместо белой штуки, что мне так понравилась, был кусок колбасы. Съел я все очень быстро и еще мог бы скушать столько же. Вечером меня отпустили домой.
Уже пять дней я работаю на постоялом дворе, зарабатывая себе на жизнь. Хотя, по правде говоря, большая часть денег уходит на еду. Но я все равно смог позволить себе купить одежду получше, а сегодня и обувь. Не новые, но в хорошем состоянии. Еду на рынке я покупал в одном и том же месте, и маленькая девочка уже не смотрела на меня широко раскрытыми глазами и не пряталась за мамину юбку.
— Хорошо, что ты купил обувь, — такой фразой встретил меня Афанасий. — Повернись.
Выполнил его просьбу, ничего не понимая. Какая ему разница, как я выгляжу? А я ведь видел, что он осматривает меня именно на предмет внешнего вида.
— У нас заболело двое официантов, и ты будешь их заменять сегодня, — ответил он на мой незаданный вопрос. — Но перед этим тебя надо обязательно показать хозяйке.
Поднялись мы на второй этаж, а я по дороге с интересом рассматривал внутреннее убранство. До этого меня никто не приглашал в дом, да и сам я не стремился к этому. В целом, мне понравилось: никакой помпезности, никакой показухи, везде чисто. Постучал он в первую дверь с правой стороны, и после фразы «Войдите» переступил порог.
— Мария Ильинична, привел нового работника, — он поклонился. — В обеденный зал, — и, повернувшись ко мне, сказал: — Проходи.
Я вошел и поклонился так же, как и Афанасий. По той простой причине, что не знал, как должен приветствовать женщину. Из этикетов я знал правила моего родного мира и частично этого. Но в отношении моего нового дома я понял, что правила, которые я знаю, — для высшей аристократии, поэтому применять их в повседневной жизни неуместно.
Подняв голову, я посмотрел на женщину. Первое, что бросилось мне в глаза, это отсутствие высокомерия и брезгливости по отношению ко мне — обычный интерес человека, пытающегося определить, насколько можно доверять новому знакомому. По крайней мере, мне так казалось. Маску на лице она держать умела очень хорошо, поэтому я ничего не смог понять.
— Тебе сколько лет? — вдруг спросила она. — Двенадцать? Тринадцать?
Я и раньше подозревал, что выгляжу старше своего возраста по местным меркам. За те пять лет, когда Мила носила меня с собой, я научился правильно определять возраст местных людей, но не представлял, как выгляжу со стороны. Точнее, просто не задумывался об это особо, но понял, что крупнее моих одногодков. Но сейчас получил полное подтверждение, что выгляжу минимум на два года взрослее. Говорить правду я, естественно, не стал, хотя и далось мне это с трудом.
— Двенадцать, — кивнул я, хотя внутри все противилось сказанному.
— Афанасий, — она перевела взгляд на управляющего, — выдай ему форму, и пусть прислуживает за столами. К аристократам его не направлять.
Утром, когда постояльцы шли завтракать, я едва успевал разносить блюда — сказывалось отсутствие соответствующего опыта. Но увидев придирки и отношение некоторых аристократов к официантке, девушке лет восемнадцати, мысленно поблагодарил хозяйку за ее приказ не подпускать меня к ним. Мой контингент состоял из торговцев, купцов, просто богатых горожан или сельчан. Большинство из них, к моему удивлению, относились ко мне равнодушно, и лишь три человека — высокомерно. Затем наступило затишье, но меня направили на разгрузку. В общем, день прошел хорошо, даже получил дважды чаевые, но вот вечером началась настоящая работа.
Как я понял, кухня постоялого двора пользовалась спросом, поэтому вечером ужинали не только постояльцы, но и простые жители, и гости города. Свободные места отсутствовали, но в зале пустовали забронированные столики — часть для постояльцев, остальные — бронь посетителей. Я носился между столами чуть ли не бегом, и только благодаря своей реакции и тренировкам не задевал столы и стулья.
— Прошу, — я поставил на стол перед двумя мужчинами запеченного молочного поросенка. — Приятного аппетита.
— Ты откуда? — внезапно спросил третий сидящий за столом человек.
Как понимаю, он не из их компании — вон как недовольно оба посмотрели на него.
— Не могу знать, господин, — я сделал легкий поклон. — Пришел в себя в этом городе, ничего не помню. С тех пор пытаюсь выжить.
— А где учили боевому искусству? — это уже тот, кого я обслуживал.
— Нигде, — ответил я и поспешил добавить: — Вы простите, но меня ожидают за другими столиками.
Я как раз подносил блюда к одному столику, когда в помещение вошла компания молодых людей: пять девушек и два парня. Они весело смеялись и так же весело переговаривались. Возраст всех был примерно одинаков — от пятнадцати до восемнадцати лет. Парни старше. Они сразу же направились к соседнему столику.
— О! — воскликнул кто — то из девушек. — Здесь появился индеец! Госпожа Леонова старается поддерживать высокий уровень своего заведения.
— Что пожелаете? — тут же подскочила к ним Наталья.
Она знала приказ, что к дворянам меня не подпускать, и постаралась перехватить инициативу у посетителей. Но не тут-то было — заговорившая девушка, капризно надув губки, произнесла:
— Хочу, чтобы нас обслуживал индеец!
Словно из-под земли появился управляющий Афанасий. Глубоко поклонившись, он почтительно произнес:
— Ваше сиятельство, этот молодой человек сегодня работает первый день и еще не знает всех нюансов. Наташа справится намного лучше.
Один парень начал что-то говорить, но я поспешил уйти на кухню. Взяв приготовленный для меня поднос, хотел уйти, как вдруг в дверях появился хмурый Афанасий.
— Раэш, — обратился он ко мне, — придется тебе прислуживать за столом, где расположились дворяне.
Когда я подошел к столу, меня с интересом рассматривали, словно какую-то диковинку. Я не стал ждать, когда кому-то из них придет в голову поиздеваться или еще что-то в этом роде, поэтому сразу спросил:
— Что будете заказывать, господа?
— А где твой блокнот, куда будешь записывать заказ? — влезла одна девушка. — Ты хоть писать умеешь?
Я посмотрел на эту, как бы сказать помягче, как на пустое место. Может быть, это неверно, но меня с детства приучили, что такой контингент является ничем иным, как прожигателями жизни. Обучение у демонов отличается очень сильно и от калвари, и, тем более, от людей, потому что начинается оно с самого детства, благодаря великолепной памяти. Вот и я к своим десяти годам довольно неплохо разбирался во всем этом. Поэтому такие оскорбления я и за оскорбления-то не считал — каждый выбирает себе занятие в силу своего ума. Если им его хватает только на это, то пусть занимаются такими вещами, а то ведь могут чего похуже сделать.
