– Какие-то странные у тебя параллели, – удивился Ромео. – Зачем рисковать с «Чиполлиной», когда в ассортименте проверенные иностранным потребителем напитки. И вообще, каким боком газировка связана с нашей темой о названии группы?
– Самым прямым.
– Внимательно слушаю…
– «Чиполлино» – это в своем роде отказ от стереотипов. Протест. Стиль. Понимаешь?
– Нет.
– Ладно. Зайдем с другой стороны. Представь, в ресторан пришла сногсшибательная девушка…
Увлеченная музыкой Джульетта не слышала разговора, поэтому Ромео мог фантазировать сколько угодно.
– В короткой юбке, с глубоким декольте?
– Нет, – поморщился Дима. – Речь не о проститутке, а о стильной красавице.
– Почему если короткая юбка, то сразу проститутка?
– Потому что одинокая девушка в короткой юбке и вырезом до пупа, ужинающая в элитном ресторане, – либо молодящаяся старушка, с ностальгией вспоминающая выход на пенсию, либо валютная проститутка.
– Как скажешь. – Ромео счел за лучшее не нагнетать атмосферу.
– К нашей героине подходит официант, чтобы принять заказ на десерт. Слышит стандартное: «Мне, пожалуйста, бла-бла-бла и… – В этом месте девушка делает паузу. Официант, повидавший многое на своем веку, шестым чувством понимает, что сейчас начнутся эффектно дешевые понты. Типа истеричных закидонов принести стакан с родниковой альпийской водой или глиняный кувшин с греческим парным молоком. Он морально готов к набору изъезженных штампов, поэтому спокоен, как удав. – И… – продолжает девушка как ни в чем не бывало, словно не заметив унылой гримасы лакея. – Пожалуйста, если можно, бокал холодного „Чиполлино“. Ничто не сравнится со вкусом, знакомым с детства», – смущенно добавляет красавица, застенчиво улыбаясь. Ты, я и даже этот несчастный официант понимаем, что распрекрасная дива – не внештатный распространитель «Чиполлины», подвизавшаяся на общественных началах продвигать марку в народ. Тем более не менеджер с завода напитков. Она сама по себе. Естественная и непринужденная, как дикая лань. Провела детство в провинции, где подсела на «Чиполлино». В юности переехала в Москву, чтобы незаметно для окружающих превратиться из гадкого утенка в прекрасного лебедя…
– Как супермодель? – встрепенулся Ромео. – Все время забываю ее фамилию. Ну… Та, что бананами-ананасами на рынке торговала, потом вышла замуж за иностранного графа, нарожала детей и заработала кучу денег на подиуме.
– Сейчас речь не о модельном бизнесе и отечественной вариации сказки про Золушку, а о прекрасной незнакомке.
– Понятно. Может, она просто блефует?
– Кто?
– Лебедица твоя. Прикидывается милой зайкой, а на самом деле злобная фурия.
– Нет, – отрицательно покачал головой Дима. – В данный момент времени и заданной точке пространства…
– Прости. Ты о ресторане и еде говоришь или чем-то другом?
– О ресторане, конечно.
– ОК. Извини. Продолжай.
– Больше всего в жизни ей хочется «Чиполлины» из милого детства…
«Мне бы ее заботы», – подумал Ромео, окончательно запутавшийся в хитросплетениях рассказа, но вслух произнес:
– И что?
– А то, что официант раздавлен, уничтожен и оскорблен в лучших чувствах. Бедняга в шоке, но пытается сохранить лицо фирмы. Пробормотав что-то неразборчивое, ретируется к директору, где сбивчиво объясняет о несчастье, свалившемся на ресторан. Вникнув в суть проблемы, начальство понимает, что не сможет помочь заведению. Теплое молоко, розовое шампанское с лепестками австралийской орхидеи, ледниковая вода с вершины Эвереста – все есть в наличии. Любой каприз за ваши деньги. Только платите…
– Оказывается, не любой, – заметил Ромео.
– Да. «Чиполлины» в ресторане нет, не было и не может быть в принципе. Поэтому все пропало, заведение опозорено, и…
Скрючившийся на заднем сиденье Пусик слышал разговор, но воспринимал происходящее через призму пережитого ужаса. Перед мысленным взором несостоявшегося нагибатора проносились отрывочные, порой не связанные между собой кадры из рекламы «Бумс-колотумбса», великих побед на полях рейтинговых сражений в «Мире Огромной Мегасилы», судьбоносного полета с четвертого этажа, соблазнительной красавицы с обложки журнала, в коротком платье с глубоким декольте и многого другого. Но в конце каждого «мысленно рекламного блока» неизменно присутствовал клинок, пронзающий тело.
И пожалуй, хуже всего было то, что Пусик точно знал: от меча не уйти. Как ни старайся. Даже если убежать на край света, охотник все равно выследит. И тогда случится нечто такое, к чему тринадцатилетний подросток еще не готов. И навряд ли когда-нибудь будет…
– Про «Чиполлину» ясно, – подытожил Ромео. – Когда пойдем с Джульеттой в кабак, обязательно воспользуемся твоим предложением, чтобы произвести фурор. Давай вернемся к началу разговора о названии группы.
– С группой все проще простого. Вот смотри. Сейчас чуть ли не у каждого второго порядочного человека, не говоря уже о лицах, отбывающих наказание в местах не столь отдаленных, есть тату. На плечах, животе, ногах и т. д. и т. п., включая половые органы. Так?
– Про «тэ дэ», «те пэ» и половые органы тебе лучше знать. А насчет остального – наверное, так.
– И что мы видим? – продолжал, сверкая глазами, Дима. – Татуировку на руке стало делать чуть ли не признаком дурного тона. Верно?
– Не знаю, – пожал плечами Ромео, не рассмотревший логической связи между газировкой «Чиполлино» и татуировками на интимных местах.
– Точно тебе говорю! У меня один знакомый в салоне работает.
– И что с того?
– То, что название «Наколка на руке» – не просто набор слов. Это символ свободы, борьбы и презрения. Вызов продажной богеме, если хочешь. Примерно так же, как «Чиполлино» и ресторан, только в широком смысле.
– Скажу по секрету, – заговорщически продолжал Дима. – Знающие люди, все как один, оценили скрытый подтекст заявления, а те, кто не в курсе: колхозники и трудящиеся… Им хоть «Членом свежемороженым» назовись, все равно. Главное, чтобы песенки были веселенькими и мотивчик запоминающимся.
Судя по виду Ромео, речь приятеля его не убедила.
– Ладно, согласен. Название подобрали броское. Хотя, исходя из твоих же теорий, газ. вода «Чиполлино» поэффектнее будет.
– В шоу-бизнесе важен подтекст.
– Естественно. Тогда объясни мне, что за тексты и клипы они гонят? Мрак! Пурга беспросветная! Две малолетки стоят на бэтээре, мчащемся по тундре, и поют: «Триста по встречной нас не подловят». Какая встречная? Здесь вообще дорог отродясь не было. Ни хороших, ни плохих, никаких. А если бы даже и были, кто с ними на бэтээре связываться будет? Оленеводы местные в пьяном угаре? К тому же бэтээр горит как свеча, вот-вот взорвется. По-хорошему, его надо покинуть как можно скорее. Но нет! Девчонки стоят гордые, в полный рост. Волосы развеваются, снег хлещет в лицо. Посиневшие губы из последних сил уверяют, что их не догонят и живыми не возьмут. Это что, современная переработка старых фильмов про войну? Мужество отважных разведчиков, передавшееся через поколения? Скрытый подтекст: молодежь у нас хорошая, генетически правильная, несмотря на СПИД, алкоголь и наркотики?
