Ральф издал какой-то странный звук горлом.
Стелла бессильно прижалась спиной к стене.
– Я так поняла, вас было лишь двое.
– Да она просто!.. – Ральф так понизил голос, что Стелла почти ничего не разобрала. – А потом еще в церкви сидела, как будто … – неразборчиво. – Может, тебе смешно, но у меня не настолько высокая самооценка, как тебе кажется. И Ви прекрасно знает, как меня уязвить!
– Ах, да? И как же?
– Неуважением!
– Видно, ты дал ей повод думать, будто презрение – единственный способ тебя поймать. У Джесс, во всяком случае, получилось и… – неразборчиво.
– Ты мне предлагаешь пойти к ней в палату и трахнуть ее в качестве извинений?
– Я предлагаю? Католическому священнику?.. Да ты с ума сошел? Мы с кардиналом это не одобряем.
– Ха, ха, – сказал Ральф раздельно.
– Но ты вполне мог бы извиниться наедине, – спросила женщина нежным, невинным тоном.
Стелла зажмурилась. И это говорит бабушка? У этой женщины ничего святого нет! Ее утешало, что Ральф не сможет перед кем-либо «извиниться» без Филиппа фон Штрассенберга с другой стороны.
– Может быть, ей нужен ровесник? – неуклюже промямлил Ральф.
– Ровесники предохраняются через раз. Что мы будем делать с незапланированным ребеночком? Усыпим? После аборта я осталась бесплодной. Слава богу, что это случилось позже, чем я родила своих близнецов. А Ви – моя единственная наследница. Я не могу ею рисковать.
– Со мной это тоже может случиться! Контрацепция очень часто подводит, – прошипел Ральф так тихо, что Стелла едва поняла. – Я не кастрирован, в отличие от Филиппа.
– Ты нам не чужой.
– И такой же светловолосый!..
– Думаешь, все Штрассенберги от природы чистые платиновые блондины?
– Но если?..
– А «если» – так пойдет в парикмахерскую! – перебила Лизель. – Твоего ребенка мы примем. Точка. Если Верена не уследит, то она родит. И я его воспитаю. И сделаю наследником. Себастьян к тебе привязан и все устроит. Твоего сына мы запишем на Ви. И разумеется, его не увезут от тебя, ты сможешь видеться с ним, когда ты захочешь. Она – не Джесс.
Ральф промолчал, Стелла затаила дыхание, обратившись в слух.
– В чем дело, Ральф? – устало вздохнула женщина. – У тебя кто-то есть? Или ты решил отобрать игрушку у Фила? Ты, действительно, всего лишь воюешь с ним?
Молчание, Стелла зажала ладонью рот. В оглушительном молчании раздался чуть слышный шепот:
– Не надо, дорогой. Вот только не плачь, пожалуйста… Что там случилось, Ральфи? Я же не враг тебе. Почему ты просто не объяснишь?.. К чему эти бастионы?..
Пауза. Тихий шепот Ральфа:
– В первую ночь, она пришла ко мне в кровать, под предлогом будто ей страшно спать у себя. И в самом деле заснула!..
– От счастья вырубилась, что на ней – ты?
– Очень смешно, – окрысился Ральф.
– Вот именно. Я должна верить, будто кто-то заснул во время секса с тобой?.. Я старая, но все еще не слепая.
– У нас не было секса! Она просто приперлась ко мне в постель, легла, как в детстве и все. Уснула.
– А ты что делал?
– Я ничего не делал! Лежал и ждал! Это она пришла ко мне! Я так взбесился, что ничего уже не соображал. До меня лишь на второй день дошло, что она просто надо мной посмеялась. Пришла ко мне в койку и не дала!.. И я напился. Сперва хотел просто заглушить боль, потом хотел унизить ее, сделать ей, как можно больнее… Когда я это рассказываю, все словно не всерьез. Не знаю, что с чего началось… Я просто запутался, но понял это чересчур поздно.
– А-а, – протянула Лизель. – Вот оно, значит, как.
Он, видимо, отшатнулся. Громко всосались в пол подошвы кроссовок.
– Я рад, что тебе смешно! Вот почему я и не хотел рассказывать.
– Что о тебе подумал бы твой старый друг-граф? Он мало вас двоих таскал по борделям?
– Я думал, если она пришла сама, то как-то сама все сделает. Или хоть намекнет! Она только посмеялась надо мной и заснула!
– Ральф, Ральф! – перебила женщина. – Успокойся. Не знаю, как это происходит у вас, в семинарии, но у нас в девичьем интернате все просто: если залезла к подружке под одеяло, а та не хватает тебя за сиськи, то спи. Вы просто друзья!
IX Верена.
Тайный внутренний мир приходских священников
О мужчине можно многое рассказать по его вещам. Машина, в которой он ездит. Дом, в котором он обитает. Кабинет, в котором он решает деловые вопросы.
– Если кабинета у него нет – это не твой мужчина, – сказала мне Лизель, когда я была еще совсем маленькой. – Я вышвырну тебя вместе с ним из дома!..
Она врала: когда я притащила в дом Ральфа, у него не было кабинета, но Лизель сразу же его приняла. И папа, и даже граф, не говоря уже о Филиппе, которого никто другой не мог столько выносить.
Они не ошиблись.
Теперь, у Ральфа был кабинет. Большой и светлый. С темной, добротной мебелью, кожаными креслами и дипломами в серебряных рамках. Они висели вокруг стола, как капельки росы в паутине. И влажно поблескивали тщательно отполированным стеклом. Я знала, как много сил уходит на то, чтобы снять пыль со стекла, не оставив на нем разводов. И знала, что тетя не смеет сюда входить. Тетя, – совсем, как Марита, – не выносила тестостерона.
А в кабинете Ральфа ощущался тестостерон. Что это говорило о Ральфе?
Он чистоплотен, невротичен и не уверен в себе. И сразу же стало ясно так много всего, что я предпочла бы не знать. Откуда взялась эта Стелла. Почему он не прикоснулся ко мне в ту ночь. Что на него нашло после мессы… и, что заставило его так нажраться.
Конечно, все это стало ясно благодаря Лизель. Сперва она поговорила со мной, затем с ним, затем с нами обоими. И мы с Ральфом помирились. Я стала есть, а он – бросил пить. Но даже сейчас мне еще не верилось, что это было на самом деле.
Что Ральф на меня обиделся. Обиделся и в дитячьей ярости истерику закатил.
Мой Принц! Да как такое, вообще, возможно?
А я-то думала, Филипп слаб. И в этой слабости, пытаясь быть смелым, нюхает кокаин и ведет себя, как последний дурень, пытаясь подражать хладнокровному и дерзко-криминальному Ральфу? Хотя на самом деле, Фил не холодный.
И он не дерзкий.
Он грубый потерявшийся идиот. Граф убьет его, когда узнает про вазэктомию. Но мне уже будет все равно. Филипп меня бросил. Обратной дороги нет.
Вздохнув, я откинулась на спинку кожаного кресла. Оглядела еще раз геометрически выверенный «орнамент» из рамочек, высокие книжные шкафы, заполненные папками с алфавитными указателями, блестящий коричневый диван, который явно шел к креслам и поняла, что Ральф ничего тут не сделал сам.
